Борис Акунин

Между Европой и Азией. История Российского государства. Семнадцатый век

В оформлении использованы иллюстрации, предоставленные агентствами Shutterstock, МИА «Россия сегодня», Diomedia и свободными источниками

© B. Akunin, 2016

© ООО «Издательство АСТ», 2016

Рецензенты:

К. А. Кочегаров

(Институт cлавяноведения РАН)

Ю. М. Эскин

(Российский государственный архив древних актов)

С. Ю. Шокарев

(Историко-архивный институт РГГУ)

Предисловие

Движение истории неравномерно. Памятные для потомства происшествия – обычно это какие-то эпохальные перемены или потрясения – чередуются с периодами, про которые в древних летописях коротко сообщается «ничего не бысть» (то есть всё было неплохо и рассказывать особенно не о чем). Темп событий то ускоряется, то замедляется; быстрые «вдохи» сменяются протяжными «выдохами»; иногда государство начинает рывкообразно развиваться, – как правило, это происходит при появлении целеустремленного вождя, реализующего некую программу; бывают столь же стремительные кризисы – по причинам как внутренним, так и внешним.

Вот почему рассказывать о разных периодах удобнее по-разному, приспосабливая методику изложения к особенностям и «важности» эпохи. Русский семнадцатый век, которому посвящен данный том, в этом смысле труден для описания. В сравнительно небольшой отрезок истории спрессованы и «минуты роковые», требующие детального изучения, и целые десятилетия неспешного развития, когда интереснее говорить не о событиях, а о явлениях и тенденциях.

Этим объясняется асимметричная структура книги. Ее первая часть отдана подробному рассказу всего о нескольких годах, а три следующие части куда более лапидарны. Впрочем, такая же пропорция наблюдается и во всем массиве исторических исследований о русском семнадцатом веке: о его драматическом начале написано гораздо больше, чем о последующих событиях – вплоть до самого конца столетия, когда Россия словно проснулась или же перешла с медленной ходьбы на быстрый бег.

Однако реформы Петра I будут темой пятого тома, четвертый же закончится 1689 годом. Наиболее тугим узлом этой эпохи является Смута – опыт крушения государства. Сопоставимый по масштабу кризис в России повторится лишь триста лет спустя, в начале XX века.

Русское государство, разрушенное Смутой, было по исторической преемственности вторым. Первое – Киевское великое княжество – возникло в IX веке, когда род Рюриковичей взял под контроль торговый путь «из варяг в греки». Раннее русское государство сохранялось до тех пор, пока речной транзит в XI–XII веках не утратил своего прежнего значения. После этого центральная власть ослабела и страна начала дробиться на отдельные княжества, ставшие легкой добычей для монгольского нашествия.

Вторая централизация была осуществлена московским князем Иваном III (1462–1505), который взял за образец устройство Чингисхановой империи, самого великого государства, известного тогдашним русским людям. Крепость Орды зиждилась на пирамидальной иерархичности власти, единственным носителем которой являлся великий хан. Страна управлялась не по общим для всех законам, а по ханским указам, которые издавались с учетом конкретной ситуации и могли в любой момент изменить прежние «правила игры». Морально и религиозно принцип такой ничем не ограниченной власти поддерживался сакрализацией особы монарха, заступника и посредника за народ перед богом.

«Второе» русское государство архитектурно представляло собой очень простую конструкцию. Все сколько-нибудь важные решения принимались исключительно государем, который не только ведал всеми направлениями политики, но и стремился полностью контролировать жизнь в регионах своей немаленькой страны. При этом центральное правительство и областная администрация находились в зачаточном состоянии. Страна управлялась как личная вотчина одного хозяина.

В условиях Средневековья подобная структура безусловно имела свои плюсы, к числу которых относились неплохая управляемость, аккумуляция ресурсов и высокая мобилизационная способность. Главным соперникам московских самодержцев – польско-литовским королям – для войны требовалось заручиться согласием аристократии и получить санкцию на сбор финансов, поэтому западный сосед всегда запаздывал с началом боевых действий, а потом часто оказывался не в состоянии воспользоваться плодами побед из-за безденежья. Русскому же государю было достаточно просто приказать – все людские и материальные ресурсы страны находились в его полной воле.

Главная слабость «второго» государства, как водится, была обратной стороной его силы. При деятельном и способном правителе страна крепла и росла, с правителем средних способностей – оказывалась в состоянии застоя, плохой правитель вел страну к упадку. И совершенной катастрофой становилось отсутствие самодержца, оно приводило государство к параличу.

Именно это произошло в апреле 1605 года, о чем было рассказано в предыдущем томе и к чему мы вернемся опять, посмотрев на те же события с другой стороны – стороны Самозванца. Мы увидим, что его авантюра была плохо организована и несомненно закончилась бы поражением, если бы в Москве внезапно не скончался царь Борис. Здесь совпали два роковых фактора. Во-первых, наследник Бориса был подростком и не мог править самостоятельно. Во-вторых, новая династия, возникшая всего семь лет назад, еще не успела обрасти ореолом сакральности (обстоятельство, сохранившее страну во время малолетства Ивана Грозного).

Если формулировать совсем коротко, главной причиной краха «второй» Руси стало слишком сильное самодержавие при слишком слабом государстве. Сочетание безграничной власти монарха с неразвитостью институтов сделало политическую систему хрупкой. Стоило переломиться единственному стержню, на котором она держалась, – и государство рассыпалось.

История Смуты (как и события 1917 года) демонстрирует, что вроде бы могучая держава может развалиться очень быстро. Это поистине страшное и захватывающее зрелище.

По сравнению со Смутой следующая часть книги выглядит тусклой. Пропадает высокий драматизм, исчезают яркие личности, всё словно бы мельчает и обесцвечивается. Рассказ о царствовании Михаила Романова менее выигрышен – но история получения раны всегда сюжетно интереснее, чем описание ее лечения. Вместе с тем, с точки зрения истории государства, процесс заживления и восстановления сил страны, процесс создания новой системы вместо рухнувшей не менее важен.

Московское царство семнадцатого века при внешнем сходстве сильно отличается от Московского царства века шестнадцатого. Я полагаю, что тут речь идет о несколько иной модели, и подробно объясню, почему считаю это государство «третьим».

Центром развития мировой цивилизации стала Европа, и Россия политически, технологически, культурно все больше дрейфует в западном направлении. В семнадцатом веке она уже находилась ближе к Европе, чем к Азии, но «ордынский фундамент» оставался прежним, и построить на нем нечто принципиально новое было трудно. Всего через семьдесят лет возникнет необходимость в новой модификации.

Книга «Между Европой и Азией» состоит из четырех частей, которые соответствуют стадиям жизни почти всякого государства: предшествующему хаосу; рождению и росту; зрелости и застою; наконец – исчерпанности и кризису.

Гибель государства

В семнадцатый век Россия вошла, по внешней видимости, крепкой и благополучной державой. С пятнадцатимиллионным народом она была одной из самых населенных стран Европы, а по размерам – первой. Москва поддерживала мир с соседями, которые уважали ее мощь; казна была полна; торговля процветала; росли города. На престоле сидел опытный правитель Борис Годунов, вроде бы державший страну в ежовых рукавицах: запуганная аристократия боялась интриговать, забитые крестьяне не бунтовали. Казалось, на Руси после тяжелых испытаний, пережитых во второй половине предыдущего столетия, надолго установились спокойные, мирные времена.

Однако эта прочность была иллюзией.

Важнейшим элементом системы самодержавия, основанной Иваном III, являлось обожествление царской власти – только этим с религиозной и рациональной точек зрения можно было оправдать безраздельную власть одного человека над огромной страной, все жители которой считались его «холопами». Если такая власть установлена самим Богом, роптать не на что: на небе – Господь, и все Его рабы; на земле – Государь, и все его холопы.

Однако Годунов тоже вышел из «холопов», о чем знала и помнила вся держава. Он и сам отлично понимал эту свою уязвимость и компенсировал ее неким подобием «народного мандата», для чего при воцарении впервые в русской истории устроил нечто вроде выборов – не самовольно уселся на престол, а был «упрошен» патриархом с боярами и «выкрикнут» столичной толпой, то есть заменил небесную сакрализацию земной легитимизацией.

Регулярно к книгам из акунинского цикла «История Российского государства» встречаются комментарии в духе «Акунин написал русофобскую книгу!» или «Акунин не писал русофобских книг!» Каюсь, из-за подобных отзывов я в своё время и приступил к чтению данного цикла, каждый том которого я снабжаю своими комментариями.

Что я могу сказать за русофобию/русофилию гражданина Чхартишвили? А ничего, ибо если ненависть к русскому народу и встречается в его книгах, то её следует искать в других произведениях. А вот что многие читатели не могут понять, так это то, что акунинская «История» вовсе не относится к числу исторических или хотя бы научно-популярных книг. Слишком много в ней субъективности, нелепостей и непрофессионализма автора как историка. И наоборот, в ней слишком мало прямого вранья или обжигающей «ПРАВДЫ», чтобы причислить этот цикл к криптоистории в стиле бушковской «России, которой не было».

Для определения жанра, в котором написан этот цикл, необходимо понимать, что Акунин в своих книгах рассказывает не о настоящей истории России, а о той истории России, которую ХОТЕЛ БЫ ВИДЕТЬ он сам. Если предположить, что перед нами фантазии на темы отечественной истории, то всё встанет на свои места. Княгиня Ольга – СкарлетТ О’Хара X века? Да почему бы и нет! Освобождение от монголо-татарского ига – национальная катастрофа? Автор так видит! Иван III Великий и Иван IV Грозный строили тоталитарное государство (не смотря на всю невозможность оного, о чём пишет даже сам Акунин)? Ну, так для сюжетной интриги приходится жертвовать исторической достоверностью!

Таким образом, мы можем определить акунинскую «Историю Российского государства» как цикл фентезийных романов в декорациях Древней Руси, Московского княжества, Московского царства и Российской империи. И отношения к исторической или научно-популярной литературе данная «История…» имеет не большее, чем, например, цикл Джорджа Мартина «Песнь льда и огня» к Войне Алой и Белой розы.

Беда в том, что сам автор подаёт свой труд как нечто претендующее на научность и правдоподобие. Будь это вольные сочинения на исторические темы, как сочинения Александра Дюма, то за биографией альтернативного (во всех смыслах) Петра I было бы интересно следить. Однако желание Акунина написать ПРАВИЛЬНУЮ историю России настолько велико, что толкает его на обман читателей. В самом начале первой книги он обвинил историков в предвзятости и субъективности и что же он сам сделал? Своими трудами он лишь умножил мифы и заблуждения.

Итог: «История Российского государства» даёт прекрасную возможность увидеть, как Акунин воспринимает отечественную историю. Наблюдать за тараканами в голове либерального писателя порой бывает очень забавно (именно поэтому я не бросил чтение его книг), однако никакой практической пользы принести не может. Если вам интересна история России, то поищите что-нибудь другое.

Оценка: 4

Пишу только за историческую часть проекта. Несмотря на историко-филологическое образование в анамнезе автора, профессиональным историком он всё же не стал, что и видно в полной мере. По сути он переписал общепринятую версию истории, снабдив ряд фактов и событий своими оценочными суждениями. Как бы можно признать, что Акунин справедливо указывает в некоторых местах на недостаточную основательность некоторых данных, однако тут же сам предлагает свои столь же безосновательные (например при оценке численности войск в Куликовской битве). Несимпатичные ему факты он ставит под сомнение, а те, что укладываются в его картину мира, повторяет за официальной историей без купюр. Видно к примеру, как не нравится ему Иван IV , и он повторяет и смакует весь трешак, который про него написан за последние лет 150: и блуд, и безумие, и не имевшее в действительности места убийство сына (гробница вскрывалась в 1963 году, никаких повреждений на черепе Ивана Ивановича, могущих привести к смерти, обнаружено не было, попытки представить, что они якобы были, совершенно лживы). Опричнину описывает в маргинальной версии, и не стесняется писать и неправду, видимо просто повторяя чужие слова, не разбираясь особо. Например - о полной недееспособности опричного войска, не способного якобы защитить страну, потому де вернулись обратно к земскому. Видимо самую значимую битву того времени он даже не знает (да и не упоминает) - битву при Молодях 1572 года, когда опрично-земское войско (причём опричники и земцы отлично взаимодействовали) разгромило сильно превосходящего врага.Равно как и в битвах Ливонской войны (первая часть которой протекала вполне успешно) опричники воевали как отдельно, так и вместе с земцами весьма недурно и побеждали. Но у Акунина опричники - просто подлые ублюдки, способные только грабить и мародёрствовать. Ну, про жертвы «грознеских репрессий» автор не удержался, и дополнил лживые россказни по мотивам писем Курбского своими фантазиями. В общем - историческая часть работы совершенно слабая и местами весьма лживая. Тех, кто хочет знать историю России, призываю читать профессиональных историков. Лучшей такой профессиональной работой на данный момент является пятитомник для вузов Евгения Спицына «История России».

Оценка: 2

Чего-то я не понял, а с какой стати Акунина так обливали грязью за эту серию как русофоба? Ничего такого я лично не увидел. Человек просто пытался разобраться как оно было. Чего-то упустил, да, но совсем непредвзято, и в целом работа получилась довольно основательная и безо всяких идеологических перекосов. То что я до этого вычислил касательно истории вполне совпадает с написанным. И выводы примерно такие же. Многие детали по прочтении обновил в памяти, многие детали для себя дополнил. И если для кого история России чистая книга, вполне можно рекомендовать акунинскую «Историю» как самообразовательную книгу.

Оценка: 10

Сразу же стоит оговориться - это не исторический труд. Это некая компиляция наших стареньких Карамзина, Ключевского, Соловьева, Костомарова и прочих, написанная более современным языком. Я бы назвал это науч-поп. Для науч попа - вполне себе неплохо. Несмотря на действительно сильную субъективность. Однако, и шквала критики который на Акунина полился после того, как писатель негативно и якобы «однобоко» высказался о царе Иване 4 я не понимаю. Есть множество аргументов за и против Ивана Грозного, и как когда-то Карамзин не любил Грозного за жестокость, так же не любит Ивана и Акунин. Я могу предположить, что ноги такой критики растут из Клима Жукова и Дмитрия Пучкова, и нескольких их роликов, где они критикуют данное произведение. Но, честно говоря, в чем-то уважая данных деятелей, критика данных книг дана там весьма слабо. Например, Клим Жуков на полном серьезе распекает Акунина за неправильное использование слова «Монарх» в отношении Ивана III. Будь это сугубо исторический труд - это бы имело определенный смысл, но это науч-поп, с ярой, и не отрицаемой субъективщиной, и на мой взгляд, для более акцентированного вовлечения читателя, более простой мысли, этот термин можно использовать в отношении Ивана Великого. И откровенно говоря, как ни странно, историк Жуков, критикуя Акунина, сам сваливается в субъективщину, доказывая, что личность Ивана Грозного сыграла положительную роль в Российской истории, что, мягко говоря, всегда было дискуссионным вопросом. И немножко отвечу предыдущему обзору - убийство Ивана Ивановича очень дискуссионный вопрос. Прочитайте про Герасимова, и про то что говорят нам кости Ивана Ивановича. Череп Ивана Ивановича не сохранился, но например, некоторые историки отмечают огромный рост вложений царя в Церковь во время агониии и смерти сына. Поэтому, что смешно - критикуют Акунина за субъективность те еще субъективисты. Субъективность не есть плохо. Плохо ругать вещь, которая не совпадает с твоим мнением только за субъективность. Поэтому, семерку Акунину я поставлю - как науч.попу. Иллюстрации красивые, документы издаются, в целом, канва русской истории передана верно. Как когда-то «Историю государства Российского» Карамзина читали домохозяйки и им нравилось, так ничего не изменилось и сейчас. Поэтому, я скорее рекомендую для ознакомления. Нет в этих книгах инновации, но и ничего плохого ведь тоже нет. Может заинтересовать.

В оформлении использованы иллюстрации, предоставленные агентствами Shutterstock, МИА «Россия сегодня», Diomedia и свободными источниками

© B. Akunin, 2016

© ООО «Издательство АСТ», 2016

Рецензенты:

К. А. Кочегаров

(Институт cлавяноведения РАН)

Ю. М. Эскин

(Российский государственный архив древних актов)

С. Ю. Шокарев

(Историко-архивный институт РГГУ)

Движение истории неравномерно. Памятные для потомства происшествия – обычно это какие-то эпохальные перемены или потрясения – чередуются с периодами, про которые в древних летописях коротко сообщается «ничего не бысть» (то есть всё было неплохо и рассказывать особенно не о чем). Темп событий то ускоряется, то замедляется; быстрые «вдохи» сменяются протяжными «выдохами»; иногда государство начинает рывкообразно развиваться, – как правило, это происходит при появлении целеустремленного вождя, реализующего некую программу; бывают столь же стремительные кризисы – по причинам как внутренним, так и внешним.

Вот почему рассказывать о разных периодах удобнее по-разному, приспосабливая методику изложения к особенностям и «важности» эпохи. Русский семнадцатый век, которому посвящен данный том, в этом смысле труден для описания. В сравнительно небольшой отрезок истории спрессованы и «минуты роковые», требующие детального изучения, и целые десятилетия неспешного развития, когда интереснее говорить не о событиях, а о явлениях и тенденциях.

Этим объясняется асимметричная структура книги. Ее первая часть отдана подробному рассказу всего о нескольких годах, а три следующие части куда более лапидарны. Впрочем, такая же пропорция наблюдается и во всем массиве исторических исследований о русском семнадцатом веке: о его драматическом начале написано гораздо больше, чем о последующих событиях – вплоть до самого конца столетия, когда Россия словно проснулась или же перешла с медленной ходьбы на быстрый бег.

Однако реформы Петра I будут темой пятого тома, четвертый же закончится 1689 годом. Наиболее тугим узлом этой эпохи является Смута – опыт крушения государства. Сопоставимый по масштабу кризис в России повторится лишь триста лет спустя, в начале XX века.

Русское государство, разрушенное Смутой, было по исторической преемственности вторым. Первое – Киевское великое княжество – возникло в IX веке, когда род Рюриковичей взял под контроль торговый путь «из варяг в греки». Раннее русское государство сохранялось до тех пор, пока речной транзит в XI–XII веках не утратил своего прежнего значения. После этого центральная власть ослабела и страна начала дробиться на отдельные княжества, ставшие легкой добычей для монгольского нашествия.

Вторая централизация была осуществлена московским князем Иваном III (1462–1505), который взял за образец устройство Чингисхановой империи, самого великого государства, известного тогдашним русским людям. Крепость Орды зиждилась на пирамидальной иерархичности власти, единственным носителем которой являлся великий хан. Страна управлялась не по общим для всех законам, а по ханским указам, которые издавались с учетом конкретной ситуации и могли в любой момент изменить прежние «правила игры». Морально и религиозно принцип такой ничем не ограниченной власти поддерживался сакрализацией особы монарха, заступника и посредника за народ перед богом.

«Второе» русское государство архитектурно представляло собой очень простую конструкцию. Все сколько-нибудь важные решения принимались исключительно государем, который не только ведал всеми направлениями политики, но и стремился полностью контролировать жизнь в регионах своей немаленькой страны. При этом центральное правительство и областная администрация находились в зачаточном состоянии. Страна управлялась как личная вотчина одного хозяина.

В условиях Средневековья подобная структура безусловно имела свои плюсы, к числу которых относились неплохая управляемость, аккумуляция ресурсов и высокая мобилизационная способность. Главным соперникам московских самодержцев – польско-литовским королям – для войны требовалось заручиться согласием аристократии и получить санкцию на сбор финансов, поэтому западный сосед всегда запаздывал с началом боевых действий, а потом часто оказывался не в состоянии воспользоваться плодами побед из-за безденежья. Русскому же государю было достаточно просто приказать – все людские и материальные ресурсы страны находились в его полной воле.

Главная слабость «второго» государства, как водится, была обратной стороной его силы. При деятельном и способном правителе страна крепла и росла, с правителем средних способностей – оказывалась в состоянии застоя, плохой правитель вел страну к упадку. И совершенной катастрофой становилось отсутствие самодержца, оно приводило государство к параличу.

Именно это произошло в апреле 1605 года, о чем было рассказано в предыдущем томе и к чему мы вернемся опять, посмотрев на те же события с другой стороны – стороны Самозванца. Мы увидим, что его авантюра была плохо организована и несомненно закончилась бы поражением, если бы в Москве внезапно не скончался царь Борис. Здесь совпали два роковых фактора. Во-первых, наследник Бориса был подростком и не мог править самостоятельно. Во-вторых, новая династия, возникшая всего семь лет назад, еще не успела обрасти ореолом сакральности (обстоятельство, сохранившее страну во время малолетства Ивана Грозного).

Если формулировать совсем коротко, главной причиной краха «второй» Руси стало слишком сильное самодержавие при слишком слабом государстве. Сочетание безграничной власти монарха с неразвитостью институтов сделало политическую систему хрупкой. Стоило переломиться единственному стержню, на котором она держалась, – и государство рассыпалось.

История Смуты (как и события 1917 года) демонстрирует, что вроде бы могучая держава может развалиться очень быстро. Это поистине страшное и захватывающее зрелище.

По сравнению со Смутой следующая часть книги выглядит тусклой. Пропадает высокий драматизм, исчезают яркие личности, всё словно бы мельчает и обесцвечивается. Рассказ о царствовании Михаила Романова менее выигрышен – но история получения раны всегда сюжетно интереснее, чем описание ее лечения. Вместе с тем, с точки зрения истории государства, процесс заживления и восстановления сил страны, процесс создания новой системы вместо рухнувшей не менее важен.

Московское царство семнадцатого века при внешнем сходстве сильно отличается от Московского царства века шестнадцатого. Я полагаю, что тут речь идет о несколько иной модели, и подробно объясню, почему считаю это государство «третьим».

Центром развития мировой цивилизации стала Европа, и Россия политически, технологически, культурно все больше дрейфует в западном направлении. В семнадцатом веке она уже находилась ближе к Европе, чем к Азии, но «ордынский фундамент» оставался прежним, и построить на нем нечто принципиально новое было трудно. Всего через семьдесят лет возникнет необходимость в новой модификации.

Книга «Между Европой и Азией» состоит из четырех частей, которые соответствуют стадиям жизни почти всякого государства: предшествующему хаосу; рождению и росту; зрелости и застою; наконец – исчерпанности и кризису.

В семнадцатый век Россия вошла, по внешней видимости, крепкой и благополучной державой. С пятнадцатимиллионным народом она была одной из самых населенных стран Европы, а по размерам – первой. Москва поддерживала мир с соседями, которые уважали ее мощь; казна была полна; торговля процветала; росли города. На престоле сидел опытный правитель Борис Годунов, вроде бы державший страну в ежовых рукавицах: запуганная аристократия боялась интриговать, забитые крестьяне не бунтовали. Казалось, на Руси после тяжелых испытаний, пережитых во второй половине предыдущего столетия, надолго установились спокойные, мирные времена.

1 Книга:От истоков до монгольского нашествия

«Страна, которую мы называем Древней Русью, так сильно отличалась от России послемонгольской эпохи, что через толщу минувших столетий кажется нам какой-то сгинувшей, легендарной Атлантидой… Был ли на самом деле Рюрик? Приглашали ли славяне варягов? Прибивал ли Олег щит на врата Цареграда?» Борис Акунин адресует свою историю отечества широкой читательской аудитории: людям, которым интересно узнать (или вместе с автором увлеченно вычислить), как было на самом деле.
Перед вами уникально произведение от одного из лучших отечественных современных писателей. Автор постарался максимально достоверно и не предвзято изложить историю российского государства от самых истоков до нашествия татаро-монгол. Для работы над книгой Акунин сравнивал источники информации из разных стран и временных периодов. Книга поможет тем, кто стремится лучше узнать историю России, но не хочет долгое время просиживать за изучением сугубо научной литературы.

2 Книга: Огненный перст

В поддержку произведения "История Российского Государства. От истоков до монгольского нашествия" автор решил выпустить цикл повестей посвященных Древней Руси. Перед вами три повести уже выпущенные в рамках данного проекта. Автор описывает взлеты и падения одного рода, живущего на территории России с очень давних времен. Истории связанные с этой семьей растянулись на тысячу лет и сага будет постепенно дополняться все новыми и новыми материалами.


Слушать онлайн или скачать аудиокнигу

3 Книга: Бох и Шельма

Перед вами две повести культового отечественного писателя, которые являются художественным сопровождением второго тома его "Истории Российского государства". В одной из повестей рассказывается о временах монгольского завоевания русских земель, а вторая переносит слушателей к периоду освободительной борьбы, которая в итоге и привела к становлению государственности в Средние века.


Слушать онлайн или скачать аудиокнигу

4 Книга: "Вдовий плат"

Ивана IV знают как Грозного, однако за сто лет до него правил еще один царь — Иван III, которого еще при жизни именовали таким же именем. В истории российской державы оба этих правителя сыграли важнейшие роли, проведя ряд реформ, изменивших государственный строй. Известный современный писатель решил более подробно рассказать о двух величайших царях, чьи деяния смогли по достоинству оценить лишь спустя века. В сборник вошли роман и повесть, разделенные между собой столетним временным периодом.