Средневековые замок, город, деревня и их обитатели. Константин иванов средневековые замок, город, деревня и их обитатели Средневековая деревня и средневековая замок
Замок, обстановка и нравы его обитателей
Замок - укрепленное жилище феодала, характерная примета средневековья. Давать очерк жизни в замке до XII в. смысла не имеет, поскольку недостаточно документальных материалов. То немногое, что осталось от жилищ X и XI вв., подтверждает, что жизнь там шла почти так же, как в укрепленном лагере. В центре обнесенного рвом и валом с частоколом пространства располагалась единственная долговременная постройка - донжон, представлявший собой вначале деревянную, затем каменную круглую или четырехугольную башню, двух- или трехэтажную. Кроме того, что донжон являлся ключевым оборонительным сооружением, он использовался как жилье: на каждом этаже имелось по одному-два зала, плохо отапливаемых и слабо освещенных. Остальные строения напоминали хутор или деревню, где люди селились как умели. Все эти постройки: склады для инвентаря и фуража, конюшня с кузницей, зал для пиршеств и кухня, а также расположенные вдоль стен жилые пристройки для гарнизона, - в случае серьезной опасности просто уничтожались, а все обитателя «замка» укрывались в донжоне, где имелся шанс выдержать долгую осаду. Лишь в XII в. замок теряет характерные черты укрепленного лагеря, обрастает более надежными каменными стенами и превращается в постоянное жилище своих владельцев, которые уже привыкли к комфорту и постарались создать для себя все бытовые удобства. Это хорошо видно на примере замка Арк (рис. 1), донжон которого был возведен еще в XI в. А в XII в., хотя ключевым оборонительным сооружением остался тот же донжон, на месте старого вала с частоколом были построены каменные стены, а все деревянные постройки внутри замка были заменены добротными строениями из камня.
В конце XII в., после начала эпохи крестовых походов, дворяне заимствуют с Востока привычку к роскоши, следовательно, - к экзотическим тканям, предметам и мебели, что в корне должно было изменить внутреннюю обстановку замков. Клюнийская реформа 16 середины XI в. и цистерцианское движение 17 XI-XII вв. способствовали обогащению церкви. Прелаты отныне подавали пример изысканной роскоши, хотя полного представления об их жизни нельзя получить из письменных источников, несмотря на многочисленные в ту пору сетования на злоупотребления. Очевидно, сеньоры не могли согласиться, чтобы рядом с кичливым богатством аббатов и епископов их быт выглядел таким же грубым, как в Х и XI вв., когда достояние владельца замка состояло из доспехов, оружия и коня, оловянной посуды, нескольких драгоценностей, слитков драгоценных металлов, причем весь этот «капитал» рыцарь предпочитал всегда возить с собой.
Чтобы люди начали строить себе жилища, где со временем сосредоточатся необходимые для жизни вещи, припасы и где будут храниться и их богатства, необходим достаточно высокий уровень цивилизованности. Владельцу замка надо было быть уверенным не только в безопасности своего жилища, но и в надежности людей, его охраняющих. Человеку нужны были гарантии безопасности и извне: соседи должны были уважать его или бояться. У того, кто не поднялся до такого уровня, было не жилище, а логово.
Следует признать, что в «окультуривании» феодальных нравов немало потрудилась «слабая половина человечества». Отношение германцев к женщине было иным, чем у римлян, которые проводили большую часть жизни за пределами дома и относились к своим женам, преданным домашнему очагу, не иначе, как к созданиям, которые должны служить лишь для развлечения. Римские женщины не могли влиять на общественную жизнь. у германских племен, расселившихся на завоеванной ими территории Римской империи, женщина, каким бы низким, близким к рабству ни являлось ее положение, все же в известной степени участвовала в делах семьи и всего племени. Христианство способствовало быстрому развитию этих тенденций: эмансипация стала почти полной. Духовенство сумело воспользоваться подобной особенностью варваров-завоевателей и сделало все, чтобы возвысить женщину в их глазах; с ее помощью было приобретено влияние на умы этих дикарей. Чем больше спутница вождя франков отходила от своего первоначального положения прислуги, тем эффективнее было это воздействие. Развитие феодальной системы вполне могло дать женщине ярко выраженное главенство в повседневном существовании. Как бы деятелен ни был сеньор, ему приходилось в течение многих дней оставаться у домашнего очага. Вынужденное уединение неизбежно приводило к такой общности интересов обоих супругов, о которой римляне не могли и помыслить. В этой изолированной, замкнутой жизни, где велась борьба всех против всех, женщине отводилась важная роль.
Сеньор вечно был настороже, не доверяя даже небольшому числу людей из своего окружения. Если он отправлялся в дальний поход, ему ничего не оставалось, как поручить самые неотложные дела кому-то, кто в его отсутствие мог бы так же, как и он сам, властно и рассудительно распоряжаться. Это могла быть только жена, которая почти всегда действовала преданно и разумно. Нравственная сила Женщины укреплялась в уединении. Коль скоро она не испытывала потребности в физической активности в той же степени, что и мужчина, и была наделена более живым воображением, то в оседлой жизни ум ее был очень к месту. И не удивительно, что во времена, когда феодализм был еще силен, роль Женщины стала значительной, и она имела больше власти и влияния на по вседневную жизнь замка, чем его владелец. Будучи больше, чем муж, привязана к дому, женщина, безусловно, не могла не беспокоиться о украшении жилища. К этому взывал и дух соперничества. Уже в XII в. многие замки были роскошно обставлены, и владельцы могли похвалиться обоями, коврами, резными деревянными панелями, драгоценностями, богатством тем более значительным, что его собирали непрестанно.
Мода тогда еще не менялась так стремительно, как это происходит в наш век. Впрочем, тогда, как и сегодня, заменить устаревшую мебель было непросто. Надо было заказать столяру резьбу по дереву, для исполнения которой требовалось немало времени; заказать слесарю врезные замки для мебели; закупить ткани в городе, находившемся довольно далеко от замка. Чтобы обить мебель, требовались и галантерейщик, и гвоздарь, и изготовитель сеток, а также чесальщик шерсти, торговец холстом для подкладки и, наконец, обойщик.
Кроме всех этих хлопот и времени нужны были еще и деньги, в которых феодальные сеньоры, владельцы замков, особенно нуждались, т. к. крестьянская повинность обычно сводилась к расчету натуральными продуктами, либо в счет ее крестьяне служили в хозяйстве феодала. Например, повинность крестьян в Нормандии называлась по-разному: regarda, regardamenta, regardationes, roarda и respectus; это был натуральный оброк, состоящий из кур, каплунов, гусей, речной птицы, яиц, а также разных видов хлеба, мучных лепешек и караваев. Иногда этот натуральный сбор дополнялся денежным сбором . До конца XV в. разновидностью барщины были и внутренние работы в замке. В Нормандии крестьян, занятых ими, называли bordiers. Их посылали на самые тяжелые работы: чистку прудов, стоков и рвов; уборку помещения в замке, двора, конюшни; а также на переноску тяжестей и в помощь каменщикам при строительстве .
Не менее хлопотной была сама доставка изготовленной на стороне мебели в замок сеньора. Эта обременительная повинность ложилась на плечи мелких вассалов либо жителей деревень и хуторов. К примеру, для такой перевозки требовалась телега, запряженная несколькими парами волов, а вассал или деревня в целом обязаны были выставить лишь одну лошадь, либо одну двухколесную повозку, либо одно вьючное животное. Из источников известно множество таких повинностей.
В картулярии Шез-Дьё записано: «...Реr servitiurn roncini ...Servicium ad sacum masculo equo (для подводной службы...мешочная повинность со своим конем)...»; а ленная книга Сен-Флоселя говорит: «В мешочную и подводную повинности вилланов входила поставка лошадей, и в общем эти повинности назывались sommage» .
Трудности в получении кредита, сложность общения с поставщиками всех видов нередко приводили к решению, что разумнее сохранить прежнюю мебель: ее меняли или докупали к ней новые предметы только в особых случаях, для праздничных торжеств. Но поскольку уничтожать старую мебель было не принято, то в резиденциях феодалов со временем скапливалось ее так много, что часть приходилось убирать в подсобные помещения, на чердаки, где она истлевала под толстым слоем пыли.
Помещения в замке были просторными, и он мало походил на современные жилища. Нередко в коробке здания делались только большие залы и несколько тайных ходов. Такое несовершенство планировки частично устранялось тем, что залы разгораживали коврами, прикрепляя их к дверным и оконным рамам. Иногда драпировками создавали нечто вроде альковов; если использовали пологи, то в залах возникали клоте (clot?ts) 18 и эспервьеры (esperviers), 19 или шатры. В рукописях XI и XII вв., на фресках, витражах и барельефах XII и XIII вв. часто встречаются сделанные из ковров временные перегородки в больших залах. Иногда в этом видят античную традицию. При необходимости все эти выгородки можно было убрать, например, во время больших приемов, празднеств или в летнее время года. Так было вплоть до эпохи Возрождения.
Другим типом жилища рыцарей были маноры (memoir)- небольшие укрепленные дома-усадьбы без донжона, мощных оборонительных стен и башен. Они, как правило, имели два зала. На первом этаже располагались зал с невысоким потолком, рядом - кухня и подвал; на втором этаже был другой зал и гардеробная рядом с ним.
В основном замковые помещения сохраняли типовую планировку которая в разных замках отличалась лишь площадью залов и количеством комнат. В зале для общего собрания находилась спальня, выделенная как отдельное помещение. Обстановку зала составляли скамья с низкими спинками, подлокотниками и подушками, легкие передвижные стулья, ковры или камышовые циновки, занавески на окнах и дверях, большой стол, прикрепленный к полу, дрессуары (dressoirs), 20 креденцы (cr?dences), 21 складные стулья и кресло хозяина. Вечером зал освещался восковыми свечами в железных бра, вделанных в стены по обе стороны камина, а также канделябрами, стоящими на столе, и люстрами, состоящими из двух железных или дeревянныx перекладин. Это освещение усиливалось отблеском пламени, горящего в камине. В спальне с кроватью под балдахином и креслом было множество подушек, стояли сундуки, одновременно служившие скамьями. Стены обтягивали фламандскими шпалерами (рис. 5) либо расписными холстами, а на полу лежали «сарацинские» (ворсовые) ковры работы французских мастеров, парижских, в частности.
В гардеробной рядами стояли сундуки с бельем, летней и зимней одеждой, доспехами хозяина. Эта комната была довольно просторной, поскольку здесь работали мастера и мастерицы, шившие одежду. Некоторые ткани в то время можно было приобрести только на ярмарках, время от времени проводившихся в городах, поэтому приходилось заблаговременно на весь сезон закупать мех, сукно, шелковые ткани. К тому же большинство сеньоров брали на себя обеспечение своих домашних одеждой, и поэтому шилась она в замке. В гардеробной также хранили восточные пряности, стоившие тогда необычайно дорого.
Одинаковая планировка в большом и в маленьком замке объясняется тем, что в них должны были находиться один и те же службы, потому что феодальный строй делал каждого вассала короны маленьким государем. У каждого был свой двор, свои аудиенции, свои архивы, свой суд, свои воины, сенешаль, эконом, ловчий, конюх и т. д.
К концу XIII в. нравы стали более утонченными. Яркий пример этого - замок Куси (рис. 2). 22 Донжон (рис. 3) перестает быть постоянным жилищем, хотя и остается самой высокой и мощной башней в системе укреплении. В замках вокруг центрального двора появились настоящие дома, среди которых выделяется дворец сеньора. Личные апартаменты начали отделять от помещений, предназначенных для аудиенций и залов, где размещались воины. Именно изменение феодальных нравов привело к модификации и частичной перестройке старинных замков XII и XIII вв. Сеньоры более не хотели жить вместе со своими слугами. Спальни отделили от апартаментов, где происходили приемы, при каждой спальне появилась гардеробная с отдельным входом. Нередко к ним примыкали кабинеты, или уединенные комнатки, как, например, в замках Куси, Пьерфон, Крей, Лош. В кабинетах стояла мебель из ценных пород дерева, стены были декорированы деревянными панелями. Как пишет Лебёф : «В замке Маркуси в старину была мебель из дуба, из кедра и ароматического дерева, равно как длинные столы либо лари для выкармливания шелковичных червей, и даже мельницы и инструменты для производства шелка..» Прялки, ткацкие станки и пяльца также находились в кабинете, в то время как женские покои обособляли от комнат владельца замка, часто размещая их в отдельном жилом корпусе. Были и комнаты для гостей, которые чаще всего располагались близ наружных стен, к ним вели отдельные лестницы и входы.
Чтобы дать представление о жизни в замке XIV в., предлагаем отрывок из «Хроники графа дона Педро Ннньо»:
«Жил близ Руана благородный рыцарь, прозывавшийся месье Рено де Три, адмирал Франции, и был он стар. И послал он гонца к капитану Педро Ниньо, дабы тот прибыл повидать его. Тогда выехал оный из Руана и приехал в Сирефонтен, где жительствовал адмирал. Тот принял его весьма любезно, пригласил отдохнуть и хорошо провести время после столь великих трудов на море. И действительно, отдыхал он там три дня. Адмирал же был рыцарь старый и недужный, израненный на службе, ведь прошла она в беспрерывных боях. Был он прежде рыцарь весьма грозный, но ныне уже негоден ни к придворной, ни к военной службе. Жил он уединенно в своем замке, где было много удобств и всевозможных вещей, необходимых для его персоны. И замок его был прост и крепок, но столь хорошо устроен и обставлен, словно стоял в самом Париже. Там жили его дворяне и слуги для всех служб, как подобает столь знатному сеньору В оном замке была весьма красиво украшенная часовня, где каждый день служили мессу Перед замком протекала река, вдоль которой росло немало деревьев и кустарников. С другой стороны замка был весьма богатый рыбой пруд со створами, что закрывались на замок, и в любой день в этом пруду можно было получить столько рыбы, чтоб насытить триста персон. И когда желали взять рыбу, спускали воду в питающем канале до такого уровня, чтобы она не могла поступать в пруд, и открывали канал, по которому вытекала вся вода из этого водоема. Тогда рыбу можно было легко выбирать, оставляя ненужное; затем канал снова наполнялся водой. И содержал старый рыцарь сорок или пятьдесят собак для охоты на дичь вместе со своими ловчими. Кроме собак было также до двадцати лошадей для верховой езды, среди них - боевые кони, скакуны и иноходцы. О мебели и припасах можно и не говорить. Замок окружали большие леса, где водились олеин, лани и кабаны. Владелец замка имел соколов neblis (сапсанов), которых французы называют gentils (благородные); соколы летали над рекой и как ловчие птицы были прекрасно выучены для охоты на цапель.
Женой старого рыцаря была прекраснейшая из дам, когда-либо живших во Франции, происходила она из стариннейшего рода Нормандии, была дочерью сеньора де Беланжа. И обладала она всеми достоинствами, надлежащими столь благородной даме: умом великим, и править домом умела лучше любой из дам своей страны, и богата была соответственно. Жила она в доме рядом с домом господина адмирала, и между домами находился подъемный мост. Окружала же оба дома одна стена. Мебель и обстановка в обоих домах были столь редкостны, что рассказ о них занял бы слишком много места. Держали в домах до десяти родовитых девиц, изрядно упитанных и одетых, не имевших никаких забот, кроме как о собственном теле и об угождении своей госпоже. Представьте, сколько же там было горничных.
Я перескажу вам распорядок и правила, которых придерживалась госпожа. Поднималась она утром одновременно со своими девицами, и шли они в ближайший лесок, каждая - с часословом и с четками, и усаживались в ряд и молились, раскрывая рты лишь для молитвы; затем собирали фиалки и другие цветы; вернувшись в замок, в часовне слушали короткую мессу По выходе же из часовня нм подносили серебряный таз, наполненный едой, - было много кур, и жаворонков, и других жареных птиц; и они их ели либо отказывались и оставляли по своему желанию, и подавали нм вино. Госпожа же редко ела по утрам, разве для того, чтобы доставить удовольствие тем, кто был с нею. Тотчас госпожа с девицами-фрейлинами садились верхом на иноходцев в самой добротной и красивейшей сбруе, какую только можно представить, а с ними - рыцари и дворяне, пребывавшие там, и все отправлялись на прогулку в поля, рассыпавшись, как четки по зелени. И слышалось там пение лэ, вирелэ, рондо, помпиент, баллад и песен всех видов, что известны труверам Франции, на разные и весьма созвучные голоса. Направлялся туда капитан Педро Ниньо со своими дворянами для участия во всех празднествах, и равным образом возвращались оттуда в замок в обеденный час; сходили все с коней и входили в пиршественный зал, где были расставлены столы. Старый рыцарь, который уже не мог ездить верхом, ждал и принимал их столь учтиво, что просто чудо, ибо был он рыцарь весьма учтивый, хоть и немощный телом. Когда адмирал, госпожа и Педро Ниньо садились за стол, дворецкий приглашал и остальных к столу и усаживал каждую девицу рядом с рыцарем или оруженосцем. Мясо было весьма разнообразное и в изобилии, с добрыми приправами; мясо же, и рыба, и фрукты различались в зависимости от дня недели. Во время обеда тот, кто умел говорить, мог, храня учтивость и скромность, толковать о сражениях и о любви, уверенный в том, что найдет уши, которые его услышат, и язык, который ответят ему и оставят его удовлетворенным. Были там и жонглеры, игравшие на славных струнных инструментах. Когда прочитывали ”Benedicite“ и снимали скатерти, прибывали менестрели, и госпожа танцевала с Педро Ниньо, и каждый из его рыцарей - с девицей, и длился этот танец около часа. После танца госпожа целовалась с капитаном, а рыцарь - с девицей, с которой танцевал. Потом подавали пряности и вино; после обеда все отправлялись спать. Капитан шел в свою комнату, что находилась в доме госпожи и называлась башенной (chambre touraine). Едва поднимались после сна, как все садились в седла, и пажи приносили соколов, заблаговременно же бывали выслежены цапли. Госпожа сажала благородного сокола себе на руку, пажи вспугивали цаплю, и дама выпускала сокола так ловко, что лучше и не бывает. И тут начиналась прекрасная охота и было великое веселье: плавали собаки, били барабаны, взлетали в воздух вабила, а девицы и дворяне столь радостно резвились на берегу реки, что и не описать. По окончании охоты госпожа сходила с коня, остальные спешивались и доставали из корзин цыплят, куропаток, холодное мясо и фрукты, и каждый ел, после расходились в разные стороны, - рассыпались, как четки по зелени, - и возвращались в замок, напевая веселые песенки. Вечером ужинали, и госпожа направлялась пешком в поле забавляться, и дотемна играли в мяч. При факелах возвращались в зал, потом приходили менестреля, и все танцевали до глубокой ночи. Тогда же приносили фрукты и вино, и, откланявшись, каждый уходил спать.
Таким образом проходили дни всякий раз, когда приезжал капитан либо другие гости. Всем этим управляла и распоряжалась госпожа: и своими землями, и прочим имуществом управляла она, ибо адмирал был богатым, имевшим земли и немалую ренту, но он ни во что не вмешивался, коль скоро его жена со всем справлялась. И, как принято у учтивых людей, Педро Ниньо столь полюбился госпоже за достоинства, которые она увидела в нем, что она, поговорив с ним о своих делах, пригласила его навестить ее отца, благородного рыцаря, что был известен как Беланж и жил в Нормандии».
Среди изложенного в этом отрывке, конечно, наиболее интересны сведения о владелице замка, апартаменты которой отделялись от других жилых корпусов подъемным мостом. Она в точности играет роль, как сказали бы теперь, хозяйки дома, которая осуществляет и всю власть в домене. Таким образом, в XIV в. роль женщины в феодальном замке была немалой. Не только отрывок из романа о доне Педро Ниньо освещает это: и Фруассар, и другие авторы XV в. неоднократно говорят о владелицах замков, управлявших делами сеньора. Легко понять, что под влиянием женщин замки сеньоров не только наполнялись необходимыми вещами, но и становились средоточием предметов роскоши, которой окружает себя любой, живущий богато и праздно. За одни век нравы феодалов в корне изменялись. Романы XIII в. содержат истории о женщинах, чье положение далеко от независимости, какой располагали дамы в XIV в. И прежде к ним относились с вниманием и почтением, но все-таки они были в подвластном положении. Нет такой хитрости, которую бы поэты не придумали для дам, желающих избавиться от абсолютной власти супруга: эти хитрости, разумеется, всегда полностью удавались. Когда читаешь об этом во многих романах, написанных в XIII и XIV вв., то становится ясно, что нравы той эпохи были весьма далеки от варварства. В этих литературных произведениях ощутим аромат изысканной учтивости; в каждой странице видны утонченность обычаев, любовь к роскоши и комфорту. Как мало это похоже на дикие нравы, грубость, фанфаронство и бесцеремонность, которые большинство современных авторов считают уместным приписывать дворянам и бюргерам той эпохи. Скорее есть основание упрекнуть общество XIII и XIV вв. в чрезмерной изысканности, доходившей до жеманства.
Карл V (1364 - 1380) предоставил королеве Жанне Бурбонской, своей жене, великолепную свиту. он окружил ее самыми благородными дамами Франции: «...родовитыми, учтивыми, достойными и изрядно воспитанными, ибо в противном случае они не заслуживали бы такого места. И одеты они были в подобающие наряды, - каждая по своему вкусу и в соответствии с торжественностью праздника... Украшены были залы и комнаты для приезжих богатой вышивкой, выполненной шелком и крупным золотым бисером по разным тканям; золотая и серебряная посуда и прочая благородная утварь были не менее чудесны...» Дом королевы был прекрасно устроен и мог быть примером безукоризненного управления, «ибо иначе не потерпел бы мудрейший король, без указа и распоряжения коего не начинали никакого нового дела. И, как подобает учтивому государю, к радости баронов, счастливых государевым присутствием, пировал с ними в зале мудрый король Карл. Равным образом нравилось ему видеть королеву в окружении принцесс и дам, ежели тому не препятствовали ее беременность либо иные неудобства. Прислуживали же ей дворяне, королем назначенные, разумные, верные, добрые и учтивые. Во время же сей трапезы, по старинному королевскому обычаю, во избежание лишних и пустых слов и мыслей, в конце стола сидел достойный человек, который неустанно читал о добродетельных деяниях кого-либо из уважаемых усопших. Так мудрый король управлял своей верной супругой, с коей пребывал в добром мире и любви и в непрерывных забавах, посылая ей занятные и красивые вещи, приносившие радость, как и другие дары, которые он получал, либо, полагая, что эта вещь понравится королеве, сам приобретал и покупал ее. И лица вокруг него всегда были веселыми, и слышны были учтивые, забавные и острые слова...»
К началу XIII в. нравов дворянства уже коснулась романтическая и деланная галантность, что будет особенно почитаться в XIV в. От почтительности и уважения к женщине переходили к проявлению слепой преданности; это подлинный культ, о размахе и чрезмерности которого дают представление романы той эпохи. В повседневной жизни это выражается в непомерной роскоши одежд, украшений, оружия и мебели; в расходах на все это сеньоры старались превзойти друг друга. Постепенно искренность в желании нравиться женщинам вырождается в тщеславие; страсть начинают ценить по роскоши, выставленной на турнирах, на праздниках, пирах и в жилище.
Мебель была не только ценна по обработке и материалам, по тканям, которыми ее обтягивали, она была необычайно разнообразна по форме. Дома просто заполнялись предметами, которые в том изысканном обществе считались необходимыми. Когда говорят о простоте нравов наших предков, то не следует искать эту черту в период от царствования святого Людовика (1226 - 1270) до Карла VI (1380 - 1422). Следует либо обратиться в глубь веков, либо не заходить далее конца XVI в., когда часть дворянства, проникнутая идеями Реформации, ввергнутая в гражданскую войну не имела ни досуга, чтобы предаваться роскоши, ни средств на ее приобретение. В конце XII в. большинство дворян побывало на Востоке, откуда они вынесли вкус к пышным одеяниям и драгоценной мебели. И по мере того, как ремесленники в царствование Людовика IX Святого делались все более искусны и их становилось все больше, замки заполнялись роскошными коврами, резной, инкрустированной, расписанной и позолоченной мебелью. Тяжелые сундуки, романские стулья и кровати уступили место более удобным и элегантным. Но этим не ограничились: теперь нужно было, чтобы комнаты лучше обогревались и надежнее запирались. Начали завешивать окна шторами, покрывать стены резными деревянными панелями и коврами. В XIII в. в просторных помещениях замка отгораживали дощатыми стенами или драпировками небольшие комнатки - клоте, где ставились кровати; «В комнате, хорошо проконопаченной, парчой и шелком прекрасно драпированной» .
Перед скамьями и креслами делали ступеньки, ставили скамеечки для ног, чтоб не касаться холодного каменного пола. На полу расстилали шерстяные ковры, меха или циновки (иногда - надушенные), разбрасывали цветы и ароматные ветки: «Она идет впереди, и он за нею; так миновали они башню и вступили в большой зал, устланный мелким тростником; и так это все благоухало, будто здесь расстелили все пряности мира» .
В замках постоянно увеличивалось количество скамей, кресел и стульев: одни - массивные, обильно украшенные, оснащенные балдахинами, стоящие на одном месте (рис. 6); 23 другие - переносные, отличавшиеся разнообразием размеров и форм. Сохранился и старинный обычай сидеть на полу, и, учитывая это, в комнатах было приготовлено много подушек, мехов, ковриков. В «Истории святого Людовика» Жуанвиля читаем: «Он (король) велел расстелить ковер, дабы усадить нас вокруг себя» .
Своеобразный вид апартаментам в замках ХIII-XIV вв. придавали перегородки - нечто вроде палаточного лагеря, по мере надобности устраиваемого в гигантских по размеру залах. Приехавшего гостя укладывали в комнате хозяев, куда ставилась кровать, завешанная так, что в большом помещении появлялся своеобразный маленький шатер. Поэтому в больших комнатах рядом с элегантной мебелью стоял сундук, в котором лежали сукно и шесты для подобных работ.
С предметами изысканной обстановки соседствовали обычные вещи, необходимые для домашнего обихода. Перекладины, на которые вешали белье или одежду, часто встречаются в тексте романов и хроник: «...Мантии беличьи и шубы серые, что на перекладины брошены...» В «Романе о рыцаре Телеги», написанном в XII в., говорится : «И когда прибыл туда рыцарь Телеги (Ланселот), поднялся он по ступеням в башню и нашел налево белую красивую комнату; и войдя в нее, обнаружил прекраснейшее в мире ложе, пребывавшее там. Закрыл он окна, которые открыли, дабы проветрить комнату; начал снимать с себя доспехи. Но тотчас вошли двое слуг, каковые его раздели. И увидел он плащ, висевший на перекладине, взял его и надел, и закутал голову, дабы его не узнали».
Изменение жизненного уклада привело к появлению новых типов мебели. С середины XIV до середины XV в. головные уборы знатных дам были замысловатыми, процесс надевания их требовал массу усилий и времени, поэтому было естественно иметь в гардеробной специальную утварь и мебель для этой цели. Таким предметом стали круглые столики с вращающимися на штыре деревянными или металлическими (иногда даже серебряными) подставками для зеркала, головного убора и других мелких предметов туалета (рис. 8). Название «барышня» (damoiselle) было дано этому предмету потому, что он имел две «руки» и венчался головкой, на которую вешали головной убор.
Роскошь в XIV в. стала настолько привычной, что для дворянина среднего достатка жениться было делом нелегким. И Эсташ Дешан (ок. 1346 - ок. 1407), шталмейстер королей Карла V и Карла VI, бальи Санлиса и владелец замка Фим, дает сатирический перечень расходов на свадьбу дворянина. Начинает он следующими словами :
Так знай, что почтенным матронам нужны
Роскошные троны, большие дворцы,
А те, что лишь замуж собрались идти,
Желанья свои слишком часто меняют, учти:
Им надо, чтоб было хозяйство у них,
Чтоб дом свой украсить не хуже других,
А знаешь ли, что это значит, бедняк?
Доходов твоих ведь не хватит никак!
Далее идет перечень требований дамы к жениху. Ей необходимо огромное количество предметов туалета: одежды из парчи и шелка, диадема и пояс из золота, шпильки из серебра и т. д. Потом она требует повозку, иноходца, чтобы «не посрамить честь своего господина»; впрочем, разве она не из хорошего дома? Может ли она вовсе не иметь выезда, который есть и у обычных горожанок? Но этим ее требования не исчерпываются, она желает постоянного внимания...
Я, вижу, мой милый, она говорит,
Что если мужья ездят часто в Париж,
Иль в Реймс, иль в Руан, иль в Труа,
То женам они привозят всегда
Перчатки, шубы и пояса,
Кольца, аграфы, шелка и меха,
Чаши и кубки из серебра,
И огромные, роскошные головные уборы...
Невеста все же подчеркивает, что знает о своих обязанностях, но поскольку она настоящая дама, то для рукоделья ей нужны вещи изящные: расшитые каменьями кошельки, ножи, украшенные красивой резьбой, резные игольницы с эмалью. Дама напоминает будущему супругу, что когда она будет ждать ребенка, ей понадобится красивая занавешанная пологом кровать, убранная белым камлотом и парчой; а также:
Гребень получше мне нужен еще,
Зеркало, чтоб я смотрелась в него,
Из кости слоновой ты мне подари;
С футляром, красивым снаружи, внутри
И на цепочке из серебра...
В конце дама замечает, что ей нужен еще и часослов, с богатыми миниатюрами, в переплете из золотого сукна.
Далее идет перечисление необходимой домашней прислуги: прежде всего нужна камеристка, сопровождающая госпожу при выходах, и конюший, в обязанности которых входит идти сп^эеди и сзади от дамы и прокладывать ей дорогу в толпе; клирик и капеллан, чтобы служить по утрам мессу; горничная и повара. Но это еще не все...
Когда в результате счастливой совместной жизни хозяйство супругов разрастется, то даме непременно понадобятся дворецкий и эконом. А уж какое это будет хозяйство! В подвалах дома должен быть огромный запас зерна, появятся птичники, хлева и амбары, заполненные овсом и сеном, в конюшнях будут стоять крепкие рабочие лошади, кони для выезда и иноходцы! Такой благополучный дом, конечно же, будет посещать множество гостей, а поэтому залы и покои в нем должны быть достойными:
Чтоб гостей принимать в них заморских;
А коль заночевать им захочется
Ложа добрые были чтоб в комнатах,
И пускай господам тем запомнятся
Наши скатерти и полотенца.
Ну и, конечно, не обойтись без добротной мебели: красивых кресел, длинных скамей с подлокотниками, столов, козел для столов, экранов каминных и шкафов для посуды. Посуды должно быть великое множество: блюда серебряные; миски лучше тоже серебряные, но если уж жених хочет сэкономить, то можно оловянные и свинцовые надо; кружки по пиите, горшки, кувшины для умывания, солонки; всякую утварь кухонную - котлы и горшки, обязательно сковороды, крюки для котлов, жаровни, соусники, вертела и железные и деревянные, «особые крючки для горшков» (ухваты), потому что:
Можно обжечь руку, вытаскивая
Мясо из горшка, если не подцепишь его крюком...
Как видно, кухня - предмет особого внимания будущей хозяйки, здесь она знает все до мелочей. Муженек должен побеспокоиться, чтобы на кухне были подставки в камни, шпиговальные иглы, ступка с пестиком, лук и чеснок, необходимы также сито волосяное и шумовка, чтобы ускорить готовку пюре, ложки большие и ложки маленькие и...
Нужен шпиг, чтобы противни смазывать.
Хозяйственная дама продолжает, что ей необходимы: печные лопаты, миски, кухонные ножи, дрова, уголь, соль, уксус, пряности разнообразные, доски для разделки мяса, сахарная пудра для добавления в ипокрас, белый сахар для пирожных, фрукты, консервы, драже, салфетки, полотенца и в конце:
Я еще не сказала тебе,
Что нужны сундуки и ларцы,
И они не должны быть пустыми.
Далее идет описание гардероба будущего мужа, потом - своего, дамского. По этому внушительному перечню различных одеяний можно сделать вывод, что туалеты современных дам не более причудливы и роскошны, чем те, что носили модницы XIV в. 24 Автор заканчивает свое любопытное сочинение следующим трехстишием:
Каких расходов требует брак,
Я записал, чтоб тот прочел дурак,
Кто вдруг жениться вздумал.
С XIV в. роскошь проникла и в бюргерскую среду, теперь жилища богатых торговцев по излишествам и изысканности не уступали обстановке в домах дворян. Жены горожан, как и жены сеньоров, по мнению романистов и поэтов, тратили деньги, не считаясь с состоянием дел мужа.
Подлинная роскошь разорительна. Ткани были очень дороги; их тогда еще не научились делать дешевыми, обеспечивая и приемлемый внешний вид. Резьба, обильно украшавшая мебель, превращала каждый предмет в ценное произведение искусства, но средневековую мебель характеризует не столько роскошь, сколько вкус и здравомыслие в выборе форм, смело выраженное назначение предмета, нескончаемое разнообразие форм и отделки, внушительный внешний вид, а также умелое использование материала в зависимости от его качества и свойств.
Поэтому дерево, медь, железо сохраняли естественные для каждого материала формы; композиция всегда была достаточно определенна, как бы ни был сложен орнамент. Деревянная мебель внешне всегда в чем-то близка примитивным плотницким изделиям; но в XV в. это маскировали изощренными украшениями. До того времени мебель простых форм покрывали тканями, в основном для богатых дворян. Такой вывод напрашивается, если перелистать описи и рассмотреть миниатюры в рукописях.
Завершая главу, предоставим читателям описания интерьеров замковых комнат XII, XIII, XIV и XV вв.
Архитектура середины XII в. (рис. 9) отличается простотой: ряд соединенных прогонов опирается на мощные столбы, на балки положены лаги, которые и служат опорой для перекрытия, выполненного из бруса. Камни круглый; его вытяжной колпак украшен росписью. Подобный камни сохранился в зале детской хоровой капеллы близ собора в Пюи-ан-Веле. Рядом с камином - статуя, изображающая покровителя хозяина комнаты; под ней прикреплен к стене железный подсвечник. Шторы крепятся на подвижных железных кронштейнах так, чтобы можно было днем закрывать окна В комнатах замков ХII и XIII вв. до сих пор встречаются вдоль окон железные скобы, куда вставлялись подвижные кронштейны. Кровать (рис. 10) покрывают два полога, которые держатся на железных штангах, прикрепленных к стене скобами, а к потолку - веревками. В ногах ночью зажигалась лампа. Мебель составляют скамеечки (escabeaux), складные и простые деревянные стулья, шкафы и скамьи (bancs), служащие также сундуками. Стены украшены простыми двух-трехцветными фресками, где доминируют желтый и коричнево-красный. Ткани побогаче украшены вышивкой либо аппликацией. Пол - из мелких поливных плиток.
В замках середины ХIII в. размер окон в комнатах значительно увеличился (рис. 11); оконные шторы прикреплены к штангам веревками, которые используются для перемещения их полотнищ; окна - со ставнями; потолок имитирует балочное перекрытие, он выполнен тщательно и элегантно, декорирован резьбой и украшениями. Обычные скамьи покрыты подушками и задвинуты в оконные проемы. Камни просторнее, вытяжной колпак украшает скульптура. Кровать (рис. 12) - за невысокой перегородкой, напоминающей стационарную ширму; над кроватью - балдахин, подвешенный к потолку, с пологами с трех сторон, передний днем обычно поднимают и подвязывают. Сбоку от кровати - массивное кресло (chaire), почетное место с двумя ступенями, покрытыми подушками. Стены обтянуты коврами, которые перед дверными проемами прорезаны. Всю мебель составляют: скамья со спинками либо скамьи-сундуки, маленькие скамеечки и складные стулья; шкаф, стоящий между окон, украшенный железными оковками, резьбой и росписью; на полу и сиденьях - подушки и ковры.
В комнатах замков начала ХIV в. можно было увидеть значительно больше мебели, и она стала гораздо роскошнее и удобнее, чем в предыдущие периоды. В углу у окна, на расстоянии от стен обычно стояла кровать (рис. 13), покрытая широкими пологами. На рисунке скамья со спинкой придвинута к кровати так, что спинка заменяет ширму. Обстановку также стал дополнять роскошный шкаф - дрессуар, с парадной дорогой посудой (ряс. 7). Вытяжной колпак камина (ряс. 14) украшен большим гербовым щитом с двумя щитодержателями. Балки и брусья на потолке покрыты искусной резьбой.
Стены комнаты начала XV в. (ряс. 15) облицованы деревянными резными панелями, даже постель помещена в клоте (ряс. 16), покрытом искусной резьбой. Окна широкие, и потолочные балки расположены так, что образуют ряд кессонов. Пол покрыт коврами. Мебель становится все более изящной.
В замке Пьерфон сохранялись остатки гардеробных XV в. с деревянными панелями и отделкой из плитки. В таких комнатах обычно был стул с отверстием, или стульчак (siege d’aisance), что не мешало принимать близких друзей в этой гардеробной, пристроенной к спальне. В гардеробных замка Пьерфон были камины и встроенные в стены стульчаки, с выходящими наружу сливными отверстиями. По периметру комнаты (ряс. 17) - шкафы и сундуки для одежды, оружия, украшений, тканей. В центре - низкий помост, за которым работают портные, швеи и т. д.
Главный - большой зал замка никогда не казался слишком просторным, хотя на планах замков, возведенных после XII в., видно, что залам отводилось больше места, чем другим комнатам. Это объясняется тем, что жизнь владельца замка и его воинов, если они не были в походе или на охоте, проходила в главном зале. Там сеньор творил суд, собирал своих вассалов, устраивал праздники и пиры. На рис. 4 изображен главный зал донжона замка Куси.
Грандиозность дворцовых залов и залов в замках не удивляет, если помнить, сколько там должно было поместиться людей. Вильгельм I Завоеватель (1066-1087) по возвращении в Англию созывает весь двор :
Как в Англию воротился король,
Устроил в Вестминстере пир он большой;
В зале, что лишь недавно был построен,
Богатый, роскошный был праздник устроен.
Много там было графов, герцогов знатных гостей;
И тысяча и триста привратников у дверей,
Каждому мех был беличий дан
И доброе платье из дальних стран.
И чем знатней был норманнский барон,
Тем с большею свитой являлся он.
Пускали привратники в ход жезлы
Епископам путь расчищали они,
Чтобы слуга не лез вперед,
Покуда привратник не позовет.
Английский король Вильгельм Рыжий (1087-1100) велел построить зал рядом с Вестминстерским аббатством, где часто жили норманнские короли; этот зал был одним из роскошнейших в мире, как свидетельствует хроника : «Когда был он (зал) готов, пришел (Вильгельм) и столь жестоко хулил (зал), что люди спросили, за что он порицает сделанную работу, не находит ли помещение чересчур большим. ”Клянусь Богом! - отвечал король. - Он (зал) ни на что негоден: он слишком велик для комнаты и слишком мал для зала“...»
Вильгельм задумал устроить пир в новом зале, но помещение еще не было подведено под крышу. «И слушайте, что он сказал: велел собрать в Лондоне все шелка и покрыть ими зал; и пока длилось празднество, зал находился под шелковыми тканями».
В XIII в. еще случалось, что для многолюдных собраний с трудом подыскивали помещение; именно тогда и начали при строительстве замков и резиденций сеньоров предусматривать огромные залы. Когда Людовик IX незадолго до восстания графа де ла Марша прибыл в Пуатье, он созвал большое собрание дворян в Сомюре. Жуанвиль , очевидец этого, оставил подробное описание многочисленного общества, собравшегося там. Празднество проводилось в залах крытого рынка Сомюра; «...и говорили о нем, что великий король Генрих Английский (1154 - 1189) построил его для больших празднеств. И был рынок построен на манер монастыря белых монахов; но я полагаю, что не был он для них слишком велик». Король и королева-мать Бланка Кастильская поместились на одной из галерей вместе с двадцатью епископами и архиепископами, окруженные большим числом рыцарей и оруженосцев. В противоположной галерее находились кухни, хлебохранилища, склады бутылок и кладовые. Два других крыла и внутренний двор были заполнены сотрапезниками; «и говорят, что было там добрых три тысячи рыцарей».
Фруассар подробно описывает пир , который в 1386 г. дал герцог Джон Ланкастерский (1351 - 1399) в честь короля Португалия Жоана I (1357 - 1433): «И были во дворце герцога все палаты и залы украшены гербами и шпалерами и герцогским шитьем, столь богато и столь обильно, словно бы в Лондоне». Столы были расставлены следующим образом: высокий стол, за которым сидел король Португалии, четыре епископа и архиепископа, герцог Ланкастерский, «...один прислужник подле короля и один подле герцога - это были соответственно граф де Новарр и граф Ангусский, португальцы». Два стола, вероятно, расположенные П-образно, для великих магистров орденов, знатных баронов, сановников, аббатов и послов. Остальные - по отдельности - столы предназначались «...для рыцарей и оруженосцев португальских, ибо ни один англичанин не сидел в тот день за столом в зале, где про исходила трапеза; служили же за столом лишь рыцари и оруженосцы английские, а мессир Джон Холленд сидел за королевским столом; и подавали в тот день вино: королю Португалия - Галоп Ферранд Персек, португалец, а герцогу Ланкастерскому - Тьерри де Сумен из Эно. Трапеза была обильна и прекрасна, и было там все необходимое в избытке; и великое множество менестрелей показывало свое искусство. И дал нм герцог сто ноблей и герольдам тоже, когда во все горло они стали взывать к его щедрости...» После трапезы: «Вы увидели бы слуг, спешащих снять сукна и унести их, и не прекращали они это всю ночь; и в воскресенье все было увезено...»
Во время пиров место государя обычно находилось под балдахином (рис. 6), а его стол ставился выше, чем другие. Сотрапезники, как правило, сидели только с одной стороны стола, довольно узкого, чтобы удобнее было обслуживать сидящих. Но в XV в. имелись уже двойные столы, очень широкие, - на них даже можно было разыгрывать сценки. Церемониал праздничных трапез целиком описай Оливье де ла Маршем (ок. 1426 - 1502) в «Журнале дома герцога Карла Бургундского» . Когда сидящих за столом возглавлял сюзерен, прислуживали дворяне, часто - конные. В перерывах между блюдами разыгрывались представления на сюжеты басен (fables) - диалоги в стихах либо пантомимы; их называли интермедиями (entremets). Все присутствовавшие, кроме сюзеренов, сидели на скамьях (или bancs, откуда происходит французское слово «banquet» -пиршество), покрытых коврами и подушками, на полу лежали листья и цветы. Мягкими скатертями, т. е. сложенными вдвое, накрывали стол. Основное освещение составляли свечи, которые держали в руках слуги. В пиршественном зале специально выставляли напоказ дрессуары, заполненные посудой из чистого и позолоченного серебра, стеклянной посудой и изделиями, покрытыми эмалями. Для каждого вида посуды был свой отдельный шкаф. По старинному обычаю на столах лежали цветы, и пирующие надевали венки из цветов и увенчивали ими чаши, из которых пили. О начале трапезы возвещали, протрубив в рог; это называлось «позвать воду» (corner l’еаu): перед трапезой слуги вносили кувшины с водой и специальные тазики для мытья рук (рис. 18 и 19). После еды скатерти снимали; начинались игры, и в это время подавали пряности, которые не входили в трапезу, а воспринимались подобно современному кофе. Фрукты после мяса стали подавать пирующим только в XVI в.; прежде их нередко приносили в начале трапезы. Легран д’Осси в «Истории частной жизни французов» описал это, приводя массу подробностей, которые здесь не имеет смысла воспроизводить.
На рис. 20 изображен большой пир принца второй половины XIV в. В центре под балдахином - кресло сюзерена, более высокое, чем у других. оно стоит у особого стола, за которым восседают члены семьи хозяина и люди, которым он оказывает эту честь. Позади стола - дрессуары, где выставлена лучшая посуда; вина в сосудах также расставлены вне стола - на креденцах. Конные дворяне привозят блюда, которые сначала один из дворян, преклонив колено, показывает пирующим, а затем передает их стольнику (eсuуеr trancbant), прислуживающему сеньору. Перед столом принца разыгрывают интермедию.
На переднем плане в центре зала установлены два больших буфета (buffets), 25 на которые ставятся принесенные из кухни блюда - здесь разрезают мясо, расставляют тарелки и приборы. Слуги, взяв нарезанные кушанья с буфетов, подают пирующим; те выбирают и кладут себе на серебряные и оловянные тарелки. Подачей блюд распоряжается дворецкий.
ЛИТОВСКИЙ ЗАМОК Из книги Там, где Крюков канал... автора Зуев Георгий Иванович
ЛИТОВСКИЙ ЗАМОК За комплексом кирпичных зданий Морских казарм Крюков канал пересекается с рекой Мойкой. В этом месте по оси набережной левого берега Мойки в 1782–1787 годах построили деревянный Тюремный мост, находящийся вблизи обширного земельного участка, на котором
Из книги Альгамбра автора Ирвинг ВашингтонЗамок с флюгером На возвышенном уступе Альбайсина, самой высокой горы в Гранаде, на склоне ее, обращенном в узкую долину Дарро, прямо напротив Альгамбры находятся руины былого царского дворца. Все о них позабыли, и мудрено было отыскать их даже при помощи понятливого и
Из книги Киевская Русь и русские княжества XII -XIII вв. автора Рыбаков Борис АлександровичФеодальный замок XI–XII вв Первые укрепленные усадьбы, обособленные от окружающих их простых жилищ и иногда возвышающиеся над ними на холме, относятся еще к VIII–IX вв. По скудным следам древней жизни археологам удается установить, что обитатели усадеб жили несколько иной
автора Пернатьев Юрий СергеевичШамборский замок Через самое сердце Франции несет свои воды тихая, спокойная Луара. Когда-то на ее берегах гремели битвы Столетней войны и бушевали крестьянские войны. Сейчас в «Долине любви», как называл берега Луары Бальзак, радуют глаз живописные деревни, а между
Из книги 100 знаменитых памятников архитектуры автора Пернатьев Юрий СергеевичЭдинбургский замок Основная достопримечательность столицы Шотландии, величественного и древнего города Эдинбурга, – это замок, расположенный на огромной скале в непосредственной близости от навсегда потухшего вулкана. Не каждый замок может соперничать с
Из книги Древний Восток автора Немировский Александр АркадьевичЕгипет в картине мира его древних обитателей С цветом аллювиальной (образованной наносами ила) почвы Египта связано одно из названий этой страны в древности - Кемет («Черная [земля]», в отличие от Джешерет - «Красной [земли]» сопредельных пустынь). Другим
Из книги Сокровища и реликвии Британской короны автора Из книги Павел I без ретуши автора Биографии и мемуары Коллектив авторов --Михайловский замок Из «Записок» Николая Александровича Саблукова:Его величество со всем августейшим семейством оставил старый дворец и переехал в Михайловский, выстроенный наподобие укрепленного замка с подъемными мостами, рвами, потайными лестницами, подземными
Из книги 100 знаменитых символов Украины автора Хорошевский Андрей Юрьевич Из книги Сокровища британской монархии. Скипетры, мечи и перстни в жизни английского двора автора Скуратовская Марьяна ВадимовнаВиндзорский замок А может быть, воспеть нам королей, Которым Виндзор был всего милей, А может быть, воителей, чей прах Покоится на здешних берегах? В своих стихах воспой, британский бард, То, что свершил великий Эдуард, И в песнопеньях ты превознеси Прославленную битву при
Из книги Мир истории: Русские земли в XIII-XV веках автора Шахмагонов Федор ФедоровичЗамок XV века Князь Василий, по-прежнему занятый ордынскими делами, был не против, чтобы во взаимной борьбе Орден и польско-литовский союз друг друга ослабили. Едигей, ощущая в Орде давление Москвы, не прочь был на какое-то время заручиться поддержкой Витовта. Орда не
Из книги История Петербурга в преданиях и легендах автора Синдаловский Наум Александрович Из книги За семью печатями [очерки по археологии] автора Успенский Лев Васильевич«ВОЗДУШНЫЙ ЗАМОК» Труд архитектора начинается с мечты. Мастер мечтает с карандашом в руках, и ход его творческой мысли можно проследить по этим еще неясным наброскам. Вот первый смутный намек на будущее творение: очертания высокого здания, что-то вроде колоннады,
Из книги У истоков древнерусской народности автора Третьяков Петр НиколаевичПо следам обитателей древнейшей Русской земли 1Выводы археологического раздела работы Б. А. Рыбакова «Древние русы», как уже указывалось, представляли собой, конечно, не более чем гипотезу. Убедительность ее отдельных частей была далеко не равноценной. Наиболее близким к
Очень нелегко изобразить в небольших и более или менее интересных очерках быт средневекового общества, даже при известном знакомстве с ним. Для этого необходимо прежде всего сосредоточить свое внимание только на одной стороне его. Так мы и поступили, сгруппировав весь обширный материал, необходимый для исполнения нашей задачи, в разделы: средневековый замок, средневековый город, средневековый монастырь, средневековая деревня и др. Настоящая серия очерков, так сказать, построена из материала, входящего в первый из названных отделов. Но и такой группировкой дело облегчилось только отчасти. И сам средневековый замок, и быт его обитателей неоднократно и значительно изменяли свои формы в продолжение средневекового периода; с другой стороны, народы Западной Европы вносили в эти формы свои национальные особенности. Следить за всеми упомянутыми изменениями и особенностями значило бы уклониться от той цели, которая заставила нас взяться за настоящую работу. Естественно, таким образом, возникла необходимость ограничиться только одной страной. Нигде рыцарство не выразилось в такой полной и яркой форме, как во Франции, отсюда же распространились в Западную Европу многие рыцарские обычаи, одним словом – для ознакомления со средневековым рыцарством лучше всего сосредоточить внимание читателя на Франции, указывая только некоторые характерные уклонения и особенности, проявлявшиеся в других странах. Но так как и французское рыцарство пережило ряд весьма существенных перемен, то пришлось ограничиться только одной эпохой. Следить за переменами, которые были пережиты им, значило бы писать его историю, а мы задались, как и сказано нами выше, совершенно иной целью. Наиболее характерная эпоха в истории рыцарства – XII – ХIII века; это период его процветания. Всем вышеизложенным объясняются содержание и характер настоящей работы. Насколько нам удалось достигнуть предположенной цели, судить не нам. При составлении очерков мы пользовались лучшими иностранными монографиями; относящимися к данному вопросу.
Внешний вид замка
Средневековый замок, при одном упоминании о котором создается в воображении знакомая картина и всякий переносится мыслью в эпоху турниров и Крестовых походов, имеет свою собственную историю. Замок со своими известными принадлежностями: подъемными мостами, башнями и зубчатыми стенами – появился не сразу. Ученые, изучавшие происхождение и развитие замковых сооружений, отметили несколько моментов в этой истории, из которых наибольший интерес представляет самый ранний: до такой степени первоначальные замки не похожи на замки последующего времени. Но при всем несходстве, существующем между ними, нетрудно найти и черты сходные, нетрудно в первоначальном замке увидеть намеки на позднейшие сооружения.
Замковое укрепление по образцу римского лагеря
Опустошительные набеги неприятелей побуждали к построению таких укреплений, которые могли бы служить надежными убежищами. Первые замки представляли собою земляные окопы, более или менее обширных размеров, окруженные рвом и увенчанные деревянным палисадом. В таком виде они походили на римские лагеря, и это сходство, конечно, не было простой случайностью; несомненно, что эти укрепления устраивались по образцу римских лагерей. Как в центре римского лагеря возвышался преторий (praetorium) , так посреди пространства, замыкавшегося замковым валом, поднималось естественное или по большей части искусственное земляное возвышение конической формы. Обыкновенно на этой насыпи воздвигалось деревянное строение, входная дверь которого находилась на самом верху. Таким образом, попасть в это строение можно было, только взобравшись на самую насыпь. Внутри насыпи был ход в подземелье с колодцем.
Для удобства обитателей такого замка устраивалось что‐то вроде деревянного помоста, спуска на подпорках; в случае нужды он легко разбирался, благодаря чему неприятель, желавший проникнуть в жилище, встречал серьезное препятствие. По миновании опасности разобранные части так же легко приводились в прежнее состояние. Если мы, не вдаваясь в подробности, представим себе только общую картину, которая, как мы выше говорили, возникает в воображении при одном упоминании о замке, если мы эту картину сопоставим с только что описанным первоначальным замком, то при всем несходстве того и другого мы отыщем и сходные черты. Существенные части средневекового рыцарского замка в этом неприхотливом сооружении налицо: дом на земляной насыпи соответствует главной замковой башне, разборный спуск – подъемному мосту, вал с палисадом – зубчатой стене.
С течением времени все новые и новые опасности со стороны внешних врагов, разорительные норманнские набеги, а также новые условия жизни, вызванные развитием феодализма, способствовали как размножению замковых сооружений, так и усложнению их форм. Оставляя в стороне историю постепенного видоизменения замковых сооружений, что не составляет нашей задачи, мы обратимся теперь к непосредственному знакомству с тем видом замков, который установился в XII веке.
Прежде чем вдаваться в подробное рассмотрение частей средневекового замка, посмотрим на тогдашний замок издали, с опушки близлежащего леса. «Почти каждый холм, – говорит Грановский , бегло характеризуя Средние века, – каждая крутая возвышенность увенчана крепким замком, при постройке которого, очевидно, не удобство жизни, не то, что мы называем теперь комфортом, а безопасность была главной целью. Воинственный характер общества резко отразился на этих зданиях, которые, вместе с железным доспехом, составляли необходимое условие феодального существования». Средневековый замок производил (и до сих пор производит) внушительное впечатление. За широким рвом, над которым только что спустили на цепях подъемный мост, поднимается массивная каменная стена. На верху этой стены резко выделяются на голубом фоне неба широкие зубцы с еле заметными отверстиями в них, а время от времени их правильный ряд прерывается круглыми каменными башнями. На углах стены выступают вперед крытые каменные балконы. По временам в промежутке между двумя зубцами блестит на солнце шлем проходящего по стенам оруженосца. А над стеной, зубцами, стенными башнями гордо поднимается главная замковая башня; на вершине ее трепещет флаг да мелькает порой человеческая фигура, фигура недремлющего сторожа, обозревающего окрестность.
Но вот с вершины башни понеслись звуки рога… О чем возвещает сторож? Из-под темного свода замковых ворот на подъемный мост, а потом на дорогу выехала пестрая кавалькада: обитатели замка поехали на прогулку по окрестностям; вот они уже далеко. Воспользуемся тем, что мост еще опущен, и проникнем за каменную ограду замка. Прежде всего внимание наше останавливается на устройстве моста и на самих воротах. Они помещаются между двумя башнями, неразрывно соединенными со стеной. Тут только мы замечаем, что рядом с большими воротами устроены маленькие, представляющие собой что‐то вроде калитки; от них также переброшен через ров подъемный мост.
Подъемный мост
Подъемные мосты опускались и поднимались при посредстве цепей или канатов. Делалось это следующим образом. Над воротами, в стене, соединяющей обе недавно названные башни, были проделаны продолговатые отверстия; они направлялись сверху вниз. В каждое из них продевалось по одной балке. С внутренней стороны, то есть с замкового двора, эти балки соединялись поперечной перекладиной, и здесь же от конца одной из балок спускалась железная цепь. К противоположным концам балок, выходившим наружу, прикреплялись две цепи (по одной к каждой балке), а нижние концы этих цепей соединялись с углами моста. При таком устройстве стоит только, войдя в ворота, потянуть вниз спускающуюся там цепь, как наружные концы балок начнут подниматься и потянут за собой мост, который после поднятия превратится как бы в перегородку, заслоняющую ворота.
Внешний вид замка
Средневековый замок, при одном упоминании о котором у всякого образованного человека создается в воображении знакомая картина, и всякий переносится мыслью в эпоху турниров и крестовых походов, имеет свою собственную историю. Замок со своими известными принадлежностями - подъемными мостами, башнями и зубчатыми стенами - создался не сразу. Ученые исследователи, посвящавшие свой труд вопросу о происхождении и развитии замковых сооружений, отметили несколько моментов в этой истории, из которых наибольший интерес представляет момент наиболее ранний: до такой степени первоначальные замки не похожи на замки последующего времени, Но при всем несходстве, существующем между ними, нетрудно найти и черты сходные, нетрудно в первоначальном замке увидеть намеки на позднейшие сооружения. Возможность отыскать эти первоначальные формы и сообщает вопросу тот интерес, о котором мы только что говорили.
Опустошительные набеги неприятелей побуждали к построению таких укреплений, которые могли бы служить надежными убежищами. Первые замки представляли собой земляные окопы более или менее обширных размеров, окруженные рвом и увенчанные деревянным палисадом. В таком виде они походили на римские лагеря, и это сходство, конечно, не было простой случайностью; несомненно, что эти первые укрепления устраивались по образцу римских лагерей. Как в центре последнего возвышалась палатка полководца, или преторий (praetorium), так и посреди пространства, замыкавшегося замковым валом, поднималось естественное или, по большей части, искусственное земляное возвышение конической формы {la motte). Обыкновенно на этой насьши воздвигалось деревянное строение, входная дверь которого находилась наверху насыпи. Внутри самой насыпи устраивался ход в подземелье с колодцем. Таким образом, попасть в это деревянное строение можно было только взобравшись на самую насыпь. Для удобства обитателей устраивалось что-то вроде деревянного помоста, спуска на подпорках; в случае нужды он легко разбирался, благодаря чему неприятель, желавший проникнуть в само жилище, встречал серьезное препятствие. После минования опасности разобранные части так же легко приводились в прежнее состояние. Если мы, не вдаваясь в эти подробности, представим себе только ту общую картину, которая, как мы выше говорили, возникает в воображении каждого образованного человека при одном упоминании о замке, если мы эту общую картину сопоставим с только что описанным первоначальным замком, при всем несходстве того и другого мы без особенного труда отыщем и общие черты.
Существенные части средневекового рыцарского замка здесь налицо, в этом неприхотливом сооружении: дом на земляной насыпи соответствует главной замковой башне, разборный спуск - подъемному мосту, вал с палисадом - зубчатой стене
позднейшего замка.
С течением времени все новые и новые опасности со стороны внешних врагов, разорительные норманнские набеги, а также новые условия жизни, вызванные развитием феодализма, способствовали как увеличению числа замковых сооружений, так и усложнению их форм. Оставляя в стороне историю постепенного видоизменения, мы обратимся теперь к непосредственному знакомству с тем видом сооружений, который установился в XII веке.
Прежде чем вдаваться в подробное рассмотрение частей средневекового замка, перенесемся воображением на семь столетий назад, посмотрим на тогдашний замок издали, с опушки близлежащего леса. Только после этого мы подойдем к самому замку к познакомимся с его составными частями. «Почти каждый холм, - говорит Грановский, бегло характеризуя средние века, - каждая крутая возвышенность увенчана крепким замком, при постройке которого, очевидно, не удобство жизни, не то, что мы называем теперь комфортом, а безопасность была главною целью. Воинственный характер общества резко отразился на этих зданиях, которые вместе с железным доспехом составляли необходимое условие феодального существования.» Средневековый замок производил (и до сих пор производит) внушительное впечатление. За широким рвом,
над которым только что опустили на цепях подъемный мост, поднимается массивная каменная стена. Наверху этой стены резко выделяются на голубом фоне неба широкие зубцы с еле заметными отверстиями в них, а время от времени их правильный ряд прерывается круглыми каменными башнями. На углах стены выступают вперед крытые каменные балконы. По временам в промежутке между двумя зубцами заблестит на солнце шлем проходящего по стенам оруженосца. А над стеной, зубцами, стенными башнями гордо поднимается главная замковая башня; на вершине ее трепещет флаг, да мелькает порой человеческая фигура, фигура недремлющего сторожа, обозревающего окрестность.
Но вот оттуда, с вершины башни, понеслись звуки рога… О чем возвещает сторож? Из-под темного свода замковых ворот на подъемный мост, а потом на дорогу, выехала пестрая кавалькада: обитатели замка поехали на прогулку по окрестностям; вот они уже далеко. Воспользуемся тем, что мост еще опущен, и проникнем за каменную ограду замка. Прежде всего внимание наше останавливается на устройстве моста и на самих воротах. Они помещаются между двумя башнями, неразрывно соединенными со стеной. Тут только мы замечаем, что рядом с большими воротами устроены маленькие, представляющие собой что-то вроде калитки; от них также переброшен через ров подъемный мост (pont leveis или pont torneis, zoge brucke). Подъемные мосты опускались и поднимались при посредстве цепей или канатов. Делалось это следующим образом. Над воротами в стене, соединяющей обе недавно названные башни, были проделаны продолговатые отверстия; они направлялись сверху вниз. В каждое из них продевалось по одной балке. С внутренней стороны, то есть с замкового двора, эти балки соединялись поперечной перекладиной, и здесь же от конца одной из балок спускалась железная цепь.
К противоположным концам балок, выходившим наружу, прикреплялись две цепи (по одной к каждой балке), а нижние концы этих цепей соединялись с углами моста. При таком устройстве стоит только, войдя в ворота, потянуть вниз спускающуюся там цепь, как наружные концы балок начнут подниматься и потянут за собой мост, который после поднятия превратится как бы в перегородку, заслоняющую ворота.
Но, конечно, мост не был единственной защитой ворот. Последние запирались, и притом весьма основательно. Если бы мы подошли к ним в такое неудобное время, нам пришлось бы оповестить о своем приходе привратника, помещающегося здесь же неподалеку. Для этого пришлось бы или протрубить в рог, или ударить колотушкой в металлическую доску, или постучать особым кольцом, с этой целью приделанным к воротам. Теперь, как мы уже знаем, нам нет надобности оповещать о себе: проход свободен. Мы проходим под длинными сводами ворот. Если бы живущие в замке случайно заметили наше появление и почему-либо не пожелали пропустить нас во двор, в их распоряжении находилось еще одно средство. Взгляните наверх, на этот каменный свод. Не замечаете ли вы чего-нибудь, кроме длинных балок, составляющих одно целое с подъемными мостами? Видите ли это сравнительно неширокое отверстие, проходящее поперек свода? Из этого отверстия в один момент может опуститься железная решетка (porte colante, Slegetor) и преградить нам доступ во двор. Сколько предосторожностей на случай нападения врага! Иногда, если позволяло место, вблизи ворот, с внешней стороны, воздвигалось еще особое кругообразное укрепление, передовая крепостца (barbacane) с отверстиями для пускания стрел в неприятеля.
Но мы беспрепятственно проходим под сводами ворот и вступаем в передний двор. Да это целое селение! Здесь и капелла, и бассейн с водой, и жилища простого народа, обитающего в замке, и кузница, и даже мельница. Нас не заметили, и мы проходим вперед. Перед нами - новый ров, новая внутренняя стена, новые ворота с такими же приспособлениями, какие мы видели у первых, наружных ворот. Нам удалось
пройти новые ворота, и мы - на другом дворе; тут - конюшни, погреба, кухня, вообще всякие службы, а также жилище владельца и ядро всего сооружения - главная замковая башня (донжон, Bercfrit). Остановим свое внимание на этой башне. Она слишком важный предмет, чтобы можно было пройти мимо нее. Это последний оплот для живущих в замке. Много преград предстояло одолеть неприятелю, прежде чем он мог бы добраться до этого пункта. В случае проникновения врага во внутренний двор население замка укрывалось в центральной башне и могло еще выдерживать продолжителъную осаду в ожидании каких-либо благоприятных обстоятельств, которые могли бы выручить осажденных из беды. Большей частью главная башня воздвигалась совершенно в стороне от других построек. При этом старались выстроить ее на таком месте, где находился родник: не имея воды, осажденные не могли бы, конечно, долго противостоять врагу. Если не было родника, то устраивалась цистерна. Стена центральной башни отличалась своей толщиной. Формы башен бывали различными: четырехугольные, многоугольные, круглые; последние преобладали (с конца ХП века), так как лучше могли сопротивляться разрушительной силе неприятельских стенобитных машин. Ход в центральную башню устраивался футов на 20-40 над ее основанием. В башню можно было проникнуть только посредством такой лестницы, которую легко было убрать в самый короткий срок или даже и совсем уничтожить. Иногда от соседних зданий перебрасывались к башне подъемные мосты. Подвальный этаж центральной башни, то есть все пространство от ее основания до входной двери наверху, был занят или темницей, или кладовой для хранения хозяйских сокровищ. И та, и другая были снабжены скудными отверстиями, которые служили для притока воздуха. В башне же помещались в древнейшую пору владельцы замка, устраивались комнаты для детей, гостей, больных. В более скромных замках, где не было особенного здания для жилья, в первом этаже башни помещалась главная зала, во втором - спальня хозяев, в третьем - горницы для детей и гостей. В самом верхнем этаже жил башенный сторож. Сторожить на башне - это была самая тяжелая из повинностей: сторожу приходилось испытывать холод, непогоду, необходимо было с постоянным вниманием следить со своего высокого поста за всем происходящим как в замке, так и в окрестностях его. Сторож трубит в рог при восходе и закате солнца, при отправлении на охоту и возвращении с нее, при приезде гостей, при появлении врага и т. п. По соседству с каменной сторожкой (Peschaugaite, la gaite) на высоком древке развевается флаг замковладельца. На верхушке башни происходила временами ужасная сцена: здесь вешали преступников. Крепкий оплот представляла собой центральная башня, но представьте себе такой случай, что и она, наконец, захватывалась неприятелем. Что тогда было делать? На этот-то случай глубоко под центральной башней устраивался подземный ход. Этим ходом молено было пробраться в какое-либо безопасное место, например, в соседний лес.
Но мы так увлеклись созерцанием центральной башни, что не обратили вовсе внимания на прелестный фруктовый садик и цветник вместе с ним, раскинувшийся недалеко от грозной и мрачной башни. С особенным удовольствием отдыхает глаз, утомленный рассматриванием каменных укреплений, на розах и лилиях, на зелени лекарственных трав, на плодовых деревьях, на гибкой виноградной лозе. Такие садики были, безусловно, необходимы для обитателей замка, принужденных, как вы увидите ниже, жить в помещениях неуютных и сумрачных. Вот почему они и разводились везде. За недостатком места внутри замковых стен такие садики, особенно во Франции, разбивались за стенами.
В нашем замке центральная башня необитаема в мирное время: только опасность со стороны неприятеля заставит перекочевать туда барона и его семью. В мирное же время обладатели нашего замка живут в особом строении. Подойдем к нему. Это строение называется дворцом или палатою (le palais, det Palas). Перед нами - каменный двухэтажный дом. На первый этаж, поднимающийся довольно высоко над двором, ведет вдоль стены широкая каменная лестница с каменными же перилами. Недалеко от нее на дворе установлен камень, что-бы всадникам было легче как влезать на коня, так и слезать с него. Лестница оканчивается у большой двери первого этажа обширной площадкой (Ie perron). Такие площадки был бенно любимы во Франции. Первый этаж занят D парадной залой (la sale, la maistre sale), второй - помещениями.
Посвящение в рыцари
Прежде чем сойти вниз, взгляните хорошенько на башню, так неожиданно преградившую нам дорогу. Сторона ее, обращенная к замку, плоска, а к полю полукругла; на ее верхушке зубцы. Но вернемся обратно: дозорный путь, лестница, передний замковый двор, тяжелые ворота (копия с ворот римских городов), подъемный мост - и мы на свободе! Небо голубое, солнце светит ярко, высоко поднимаются звонкоголосые жаворонки! Туда, туда, под живые своды благодатного леса! Отдохнем от нашей утомительной прогулки.
" ончился жаркий июльский день; солнце скрылось за горизонтом.
С вершины центральной замковой башни понеслись звуки рога: к покою призывали эти звуки, к прекращению трудов, Но в нашем замке сегодня большое движение; в кухне, занимающей особое строение, стряпня во всем разгаре. Бот поднялась решетка входных ворот, опустился подъемный мост, гремя своими цепями, и из-под ворот замка выезжает целое общество. Сопровождаемый отцом, братьями и родственниками, выезжает на дорогу старший сын владельца нашего замка. Незадолго до того он принял теплую ванну, облекся в чистые одежды и теперь едет в соседнюю церковь, где проведет всю ночь, где утром совершится посвящение его в рыцари. Ему 18 лет; он полон здоровья и силы; ему хочется подвигов, славы. Наконец-то наступает торжественный день, которого он так пламенно ожидал. Смеркается; повеяло прохладой; шумят листья придорожных деревьев; кое-где зажглись еще бледные звезды. Наши всадники оживленно беседуют. Старый рыцарь вспоминает свое посвящение. Совершилось оно не так, как совершится завтра посвящение молодого человека. Он был далеко от семьи; не радовали его хлопоты родных, не приготовляли ему заботливые руки нежной матери чистых одежд накануне великого дня в его жизни, все, все было иначе. С семилетнего возраста он поселился в чужой семье в качестве пажа, или валета. В этом звании он проходил в замке богатого землевладельца практическую школу так называемой куртуазии, то есть учился вежливости и вообще светскому обращению. Пятнадцати лет он получил из рук священника благословенный меч,
причем его согласно обычаю подвели к престолу отец и мать с зажженными свечами в руках. Так он сделался оруженосцслг и долго нес эту тяжелую службу. Его родители в ту пору умерли, он остался круглым сиротой, и неко]\гу было ему помочь. Он стремился к свободе, к подвигам; между тем его жизнь долгое время протекала однообразно. Правда, он был не один; у его барона было несколько таких оруженосцев, как он, и это хоть отчасти скрашивало его жизнь. Спозаранку поднимался он с постели и тотчас принимался за работу. Его день начинался в ко-
нюшне, и раннее солнце заставало его за чисткой хозяйского коня и оружия. Поздней ночью он обходил с товарищами замковые стены. Весь день наполнялся хозяйственными заботами. Частые гости, необходимость служить им, ухаживать за их конями - все это, конечно, не давало времени скучать. Но зато в свободное время, в час отдыха, успокаивалось только тело, между тем как душа работала с большим напряжением. Грусть, думы, мечты не давали ей покоя. Наконец пробил желанный час. Однажды ранней весной, в пору именно такого телесного покоя и умственной работы, стоя на замковой стене и рассеянно глядя оттуда на широко развернувшуюся окрестность, он был внезапно пробужден звуками рога у подъемного моста. В ответ им понеслись такие же звуки с высокой замковой башни. Что такое? Гонец на взмыленной лошади. Скорей, скорей! Зазвенели цепи, опустился мост… Гонец от сюзерена с письмом. Что это? Призывное письмо {le bref) на войну с неверными. Боже, сколько суматохи было! Пришлось поработать. Через неделю все было готово. Барон призвал к себе своего капеллана для составления духовного завещания. Путь далекий: неизвестно, что может случиться; следует быть готовым на все. Кто не знает, что возвращаются оттуда немногие? Кому горе и слезы, а наш оруженосец, как молодой орел, рад, что может, наконец, свободно взмахнуть крыльями и улететь туда, в чужие страны, за синее море, в Святую землю. Прозвучал прощальный поцелуй, пролились последние прощальные слезы, поехали крестоносцы. Много нового, невиданного прежде пришлось повидать. По дороге вынесли страшную бурю, чуть не погибли в море. А после… голые скалы, раскаленный песок, невыносимый зной, мучительная жажда.., Пути неведомы, враг словно из земли вырастает. А вот начались и настоящие битвы. В память рассказчика особенно врезался один день, день его славы, осуществления его мечты. Три дня перед ним рыцари и оруженосцы держали пост и ходили молиться в лагерную церковку. Утро памятного дня было прохладное, солнце светило сквозь облака. Необозримыми рядами расположилось Христово воинство; каждый с верою ожидал общего причащения. Вот показались священники с епископом во главе. Они проходили и приобщали склонявшихся на колени воинов, Сколько обетов произносилось в эти минуты, сколько горячих молитв! Взаимные объятия, поцелуи мира, казалось, навсегда должны была прекратить вражду среди крестоносцев. После проповеди, произнесенной одним из священников, загремели трубы и рога, раздался призыв к битве. Все смешалось в хаотическую массу. Пыль поднялась столбом. Крики, стоны, ругательства, звон оружия, ржание коней наполняли воздух. Оруженосцам приходилось всюду следовать за своими рыцарями, подавать им оружие, уводить и уносить тяжело раненных и в то же время отбиваться от нападений врага, сражаться. На долю рассказчика вьшало редкое счастье отбить из рук неприятеля захваченное им христианское знамя. Редкое счастье, редкий подвиг! С закатом солнца битва прекратилась; христиане одержали решительную победу, враги бежали. Тут же на самом поле битвы среди груды убитых и тяжко раненных сам король посвятил отличившегося оруженосца в рыцари: посвящаемый склонил перед ним колени, а король вручил ему меч и согласно обычаю слегка прикоснулся своей рукой к его щеке и своим мечом к его плечу. Во время рассказа старого рыцаря из леса поднялась полнал луна; тени всадников и их коней, перерезав дорогу, пали на траву. До церкви оставалось еще полпути, и дядя готовящегося к посвящению молодого человека успел рассказать интересный случай, свидетелем которого ему довелось быть много лет тому
назад. Он видел не посвящение в рыцари, а торжественное лишение рыцарского сана. И вот как это происходило. Рыцаря уличили в каком-то обмане. Преступный рьщарь был разоружен и в длинной рубахе возведен на подмостки, вокруг которых собралась необозримая толпа зр1ггелей. Преступный рьщарь должен был смотреть на то, как разламывалось на куски его оружие, а обломки бросались к его ногам. Рыцарские шпоры были сорваны, герб, изображенный на его щите, стерли, а щит привязали к хвосту рабочей лошади. Три раза громко спрашивал герольд, указывая на виновного: «Кто это такой?» Три раза ему отвечали, что это рьщарь, и три раза он громко возражал: «Нет, это не он! Это не рыцарь, это - негодяй, изменивший своему слову, клятве верности». Священник громко читал 108 псалом, в котором особенно страшно звучали для окружающих проклятия, направленные против нечестивца: «Да будут дни его кратки, и достоинство его да возьмет другой. Да будут его дети сиротами, и жена его вдовою… Да не будет сострадающего ему; да не будет милующего сирот его… Да облечется проклятием, как ризою, и да войдет оно, как вода, во внутренности его и, как елей, в кости его». Потом разжалованного рыцаря положили на носилки и, как мертвеца, как умершего для рыцарства, понесли в церковь. Толпа повалила вслед за ним. В церкви провинившийся должен был выслушать заупокойные молитвы. Усопшим считался он сам, так как он умер для чести. Слушая рассказ, наши всадники невольно ужаснулись; холодный пот выступал на лбу у каждого из них. Картина позора и отпевания заживо ярко предстала пред ними. И не в первый раз отец вновь посвящаемого указал сыну на необходимость строго подчиняться всем законам рыцарства: веровать всему, чему учит Святая церковь, и соблюдать ее повеления; защищать ее; защищать всякого слабого, не бежать от врага, но смерть предпочитать бегству; быть верным своему сеньору; гнушаться лжи; быть щедрым; повсюду и всегда бороться за правду и добро против неправды и зла.
И в это самое время из-за деревьев взглянул на них храм Божий, ярко освещенный луной.
Застучал засов у церковных дверей, послышался топот отьезжа-ющих домой провожаться и наконец все смолкло. Таинственна внутренность храма, мрак наполняет ее. Только через одно из окон проник в эту темноту серебряный луч месяца. Да на одном из алтарей зажжены свечи перед изображением св. Георгия Победоносца. Здесь, перед этим алтарем, проведет всю ночь сын нашего барона в молитве, в размышлении о том высоком сане, который ожидает его, о тех обязанностях, которые наложит на него этот высокий сан. Об этих обязанностях нередко приходилось слышать ему, особенно в последнее время. Кругом царит тишина. Гулко отдаются в пустом храме шаги молодого человека; он слышит биение своего сердца, свое дыхание; он чувствует, как приливает кровь к его вискам. То он шепчет молитвы, и собственный шепот сначала смущает его; то он представляет себе свой замок, свою семью. Как ярко восстают образы пред ним! Он видит лица родных, слышит их речи… О чем они? Об обязанностях того сана, который ожидает его. Церковь, говорили ему, - то же, что голова в человеческом теле, горожане и крестьяне - желудок и ноги, а рыцарство уподобляется рукам. Руки расположены как раз посреди человеческого тела, между головой и низшими членами, чтобы защищать и то, и другое. Итак, веруй всему, чему учит Святая церковь, исполняй ее повеления: защищай ее, но вместе с тем уважай все слабое, будь защитником его, защитником вдов, сирот, всякого немощного. Защищай женщину; слабая, безоружная, она часто притесняется беззаконным, грубым соседом; часто на ее счет пускается гнусными людьми самая низкая клевета. Крепко держись данного тобой слова, не лги. Чего бы ты ни пережил, отлучившись в дальние страны, вернувшись домой, расскажи о всем чистосердечно, ничего не утаивай. О славном подвиге поведай: он воодушевит других, послужит добрым примером; о неудаче не умалчивай: рассказ о ней может послужить хорошим уроком для других, а вместе с тем утешит того, кто и сам потерпел когда-либо неудачу. Будь щедр, будь благороден в обхождении: щедрость и благородство - два крыла, поддерживающие рыцарскую удаль… Но вот снова приходит на память молитва, образы бледнеют и распльшаются в сумраке храма, речи их удаляются и, наконец, замолкают;
юноша простирает руки к святому изображению, озаренному свечами, и весь отдается горячей молитве. Его рыцарский меч, которым завтра торжественно опояшут его, лежит на алтаре.
Этот благочестивый и поэтический обычай проводить целую ночь, предшествовавшую посвящению в рыцарство, под сводами храма развился и господствовал во Франции. Он назывался la veille {или la veiltee) des armes и с древнейших времен имел место при судебных поединках, при единоборстве обидчика с обиженным. Так, в одной латинской хронике, оканчивающейся на 1029 году, рассказьтается о подобном поединке. При этом сообщается, что одержавший в нем победу немедленно отправился пешком поблагодарить Бога у гробницы одного святого, именно в тот самый храм, в котором он провел всю ночь, предшествовавшую поединку. Потом обычай этот приурочился к обряду посвящения в рыцари. Французский обычай проник с течением времени и в другие страны, но первоначальный обряд посвящения в рыцарский сан за пределами Франции отличался совершенной простотой. Так, например, в Германии важнейшим моментом этого обряда было опоясывание нового рыцаря мечом, который торжественно благословлялся священником. Опоясывал рыцаря или местный сеньор, или даже вновь посвящаемый опоясывался собственноручно. Тот же сеньор подавал ему щит и копье, и все это несложное торжество заканчивалось турниром. Б Англии еще в ХП веке бь^а та же простота. Годфрид Плантагенет, возведенный в рыцарский сан Генрихом I, принял ванну, надел великолепную одежду, принял в подарок рыцарское вооружение и сейчас же пошел показывать свою силу уже в качестве нового рыцаря. Впрочем, и во Франции сложный и поэтический обряд рыцарского посвящения появился не сразу, а выработался постепенно в течение столетий.
Но обратимся к нашему юноше. Он бодро вынес испытание. Сон ни разу не смежил его глаз. Он устоял против соблазна присесть на ступенях алтаря. Он все еще стоит пред алтарем в своем длинном белоснежном одеянии. В глубоких оконных амбразурах забрезжил дневной свет; засветились разноцветные стекла оконных рам. Все больше и больше света проникает в храм, мрак уступает место свету, тени убегают в углы. Вот она - благодатная заря вожделенного дня! За стенами храма, среди зелени, омытой росою, запели птицы; солнце взошло… Загремел дверной засов. В церковь вошли люди. Церковь наполнилась родными и знакомыми вновь посвящаемого. Приехал сам епископ - особенная честь для нашего барона. Сам епископ благословит сегодня меч нового рыцаря. Как богаты, как пестры наряды собравшихся! Каким весельем озарены их лица! Вот понеслись звуки органа; началась месса. Благоговейно выслушал ее вновь посвящаемый, благоговейно приобщился. Наконец наступили торжественные минуты благословения меча. Вновь посвящаемый приблизился к епископу; перевязь с мечом надета у него на шее. Епископ снял меч и громко прочитал следующую молитву: «Пресвятый Господи, Отец всемогущий, Боже вечный, Единый, всем повелевающий и всем располагающий! Чтобы подавлять зло6у нечестивых и защищать справедливость, спасительным благоволением Своим Ты дозволил людям пользоваться мечом на земле. Устами святого Иоанна Ты сказал воинам, приходившим искать его в пустыне, чтобы они никого не обижали, не клеветали ни на кого, но довольствовались жалованием своим. Господи! Мы смиренно прибегаем с молитвой к милосердию Твоему. Ты дал рабу Своему Давиду силу победить Голиафа, Иуде Маккавею - восторжествовать над народами, не признававшими Тебя; так же и рабу Своему, сегодня преклоняющему главу свою под ярмо военной службы, сообщи силу и отвагу на защиту веры и справедливости, приумножь в нем веру, надежду и любовь. Дай ему все вкупе - и страх Твой, и любовь Твою, смирение и твердость, послушание и терпение. Устрой все так, дабы ни сим мечом, ни иным он не ранил никого несправедливо, но употреблял его на защиту всего истинного и правого». После этого епископ снова надел на шею молодого рыцаря уже освященный меч со словами: «Прими меч сей во имя Отца и Сына и Святаго Духа, употребляй его на свою защит)" и на защипу святой Церкви Божией, на поражение врагов Креста Господня и веры христианской и, насколько возможно это для немощности человеческой, не поражай им несправедливо». Молодой рыцарь, на коленях слушавший как молитву, так и слова епископа, поднялся на ноги, взял свой меч, широко размахнулся им, как бы поражая невидимых врагов Христовой веры, затем отер его о левую руку и снова вложил в ножны. После этого епископ поцеловал нового воина со словами: «Мир тебе». А молодой человек с мечом на шее направился к сеньору своего отца. Это - его восприемник. Молодой человек вручил ему меч. Восприемник спросил его: «С каким намерением желаешь ты вступить в рыцарское общество?» Вновь посвящаемый отвечал ему согласно со словами, которые были произнесены незадолго до того времени епископом. Тут же он принес клятву верности ему как своему сюзерену. Тогда, по приказанию последнего, началось облачение его в рыцарские доспехи. Этим
делом занялись рыцари, им помогали дамы и молодые девушки. Сперва прикрепили ему левую шпору, затем правую, надели кольчугу, а после всего опоясали его мечом. Когда новый рыцарь был облачен в доспехи (adoube), он скромно опустился на колени перед своим восприемником. Тогда последний поднялся со своего места и своим обнаженным мечом, держа его плашмя, три раза коснулся плеча вновь посвященного, произнося при этом: «Во имя Божие, во имя святого Михаила и святого Георгия я делаю тебя рыцарем, будь храбр и честен». После этого молодому рыцарю поднесли шлем, щит и копье. Сопровождаемый всеми присутствующими в храме, он вышел из него. Собравшийся перед церковью народ приветствовал нового рыцаря громкими восклицаниями. Теперь
настало время показать свою ловкость и силу. С этой целью невдалеке от церкви уже заранее установлен на вращающемся столбе довольно грубый манекен рыцаря (la quintaine), покрытый вооружением. Наш рыцарь, при всеобщем одобрении, не коснувшись ногою стремени, вскочил на своего рыцарского коня и, погарцевав на площади, помчался в сторону манекена. Метким и сильным ударом он сбил и рассыпал мишень. Гром рукоплесканий заглушил шум от разлетевшегося в стороны и даже поломавшегося оружия, которое было искусно прикреплено к манекену. Пора нашему рыцарю отдохнуть. В сопровождении родных и гостей он поехал в замок своего отца.
Рыцарство привнесло в средневековую жизнь иные принципы, прямо противоположные тем, которыми руководствовались представители господствующего класса до его появления. И до его появления были отдельные лица, руководившиеся ими: около тысячелетия прошло уже с тех пор, как эти великие принципы были торжественно провозглашены в земле обетованной. Но лица эти составляли едва заметное меньшинство. Церковь воспользовалась благодетельным общественным переворотом и взяла молодое учреждение под свое непосредственное покровительство. Совершилось приспособление учения Христа к местным и временным условиям, среди которых жили люди.
Опередим молодого рыцаря, его семью, его гостей и проникнем раньше их в главнейшие части замка.
С его внешним видом, с его планом мы уже ознакомились, теперь поднимемся по каменной лестнице палаты и постараемся, пока не набралось в ней народа, хорошенько рассмотреть главную, большую залу (la grand" salle, der Saal). Против ожидания, вы не сразу проникаете в нее с верхней площадки каменной лестницы. Пройдя главные двери, мы вошли с вами в обширный коридор, который протянулся вдоль всего главного фасада здания. Это - светлая галерея (Liew или Loube, loge, loggia), свет обильно проникает в нее через большие окна. В стене, противоположной окнам, находятся двери: одна из них ведет в главную залу. Войдем в нее. Как мрачна зала! Вот первое наше впечатление. Да как же и не быть ей мрачной? При обширных своих размерах, при толщине стены (от 8 до 10 футов), при небольшом количестве узких окон, представляющих собою глубокие ниши, при цветных стеклах, задерживающих дневной свет, совершенно понятна эта мрачность. Главная цель обитателей замка - устроиться возможно безопаснее: вот почему его внутренние помещения представляли так мало удобства, комфорта. Однако нельзя сказать, чтобы и в те времена, по преимуществу военные, люди совершенно не заботились об удобствах или о красоте. Рассматривая внутренность замка, мы увидим следы этих забот. Только эти заботы стояли, так сказать, на последнем плане.
Пол нашей залы каменный, но не одноцветный: он составлен из разноцветных плит, правильно чередующихся между собою и несколько ослабляющих то впечатление мрачности,
которое мы испытали при входе в залу. Сегодня, сверх того, на нем разбросаны древесные ветви и цветы, между последними - розы и лилии ввиду предстоящего пира. Но не будем забегать вперед. Вся зала разделена на три отделения колоннами с причудливыми капителями. Потолок плоский; поперек его идут ряды балок, частью расписанных разноцветными красками. Каменные стены залы выбелены Амбразура окна.
Местами расписаны водяными красками, местами увешаны рогами, щитами, копьями. Фрески грубы, перспективы нет и следа, краски однообразны. Сегодня по причине торжества по стенам развешаны ковры; на последних изображены рощи с животными, герои древней истории, герои и героини рыцарской поэзии. Посредине комнаты - громадный дубовый стол, покрытый скатертью. На нем ложки, ножи и сосуды из золота и серебра. Вокруг него, как и вообще по стенам залы, скамьи с подушками. На одном конце его - большое кресло с ручками под шелковым балдахином. Обыкновенно здесь сидит владелец замка, а сегодня оно предназначается для сеньора нашего владельца. Но особенно нашего внимания заслуживает камин. Это целое сооружение. Помещается он между двумя окнами. Основанием его внешней части служат прямые колонны почти в человеческий рост; над ними выдается довольно далеко вперед каменный колпак, постепенно суживающийся по мере приближения к потолку. Колпак расписан изображениями на сюжеты рыцарской поэзии. О размерах каминов в средневековых замках молено составить себе некоторое представление из следующего рассказа, который мы находим у французского хрониста Фруассара. Из всех: дворов богатых владетелей в XIV в. особенно славился двор графа Фуа. Его обширные замковые помещения были всегда переполнены рыцарями. Дело происходило во время святок. День был холодный; рыцари грелись, сидя перед камином. В залу вошел сам граф. «Как холодно, - сказал он, - а в камине так мало огня!» Один из рыцарей, Эрнотон, стоял у окна залы, посматривая во двор, и как раз увидел входящих во двор замка ослов, нагруженных дровами. Недолго думая, отличавшийся необыкновенною силою рыцарь спустился во двор, схватил самого большого из ослов, нагруженных дровами, взвалил эту ношу себе на плечи, поднялся с нею в залу, растолкал рыцарей и, пробравшись к камину, бросил в огонь осла с дровами, чем возбудил смех и удивление всего общества. Мы еще будем иметь случай посидеть вместе с семьей нашего барона у этого же самого, но уже пылающего камина в суровый осенний вечер, когда буря будет завывать и носиться вокруг замка, а теперь воспользуемся временем и заглянем в другие комнаты, благо нам никто не мешает: все в кладовых, в кухне, на дворе, за воротами - в ожидании блестящего поезда.
По сторонам главной залы находятся еще подобные ей, но гораздо меньших размеров. Там нечего смотреть. Поднимемся по этой каменной круглой лестнице на верхний этаж: там расположены жилые помещения. Из них заслуживает наибольшего внимания только спальня. И она освещается дневным светом очень скудно; он проникает с трудом сквозь цветное стекло, да и глубокая ниша служит большой помехой. Здесь два таких окна, а между ними камин, такой же формы, как в большой зале, но меньших размеров. Стены здесь также раскрашены, покрыты картинами, а сегодня, как и внизу, коврами. При входе в эту комнат^" бросается в глаза низкая, но широкая постель. Она поставлена изголовьем к стене. Высоко поднимаются шитые шелками подушки. Занавесы, передвигающиеся на железных прутьях, совершенно отдернуты. Резко выделяется богатое горностаевое одеяло. С обеих сторон у самой постели брошены на каменном узорчатом полу звериные шкуры. Тут же - большой канделябр с толстой восковой свечой и горизонтальный стержень (1а регсе, der Ric), укрепленный на двух других, вертикальных, и предназначенный для того, чтобы вешать снимаемое на ночь платье и белье. Вблизи постели на подставке, прикрепленной к стене, стоит довольно грубо сделанное изображение святого, патрона замковл ад ельца. Вдоль стен расставлены скамьи с подушками, кресла, кое-где прямо на полу разбросаны подушки, предназначенные для сиденья. На полу у стены стоят несколько запертых ящиков, в которых хранится белье и одежда. Некоторые из них богато разукрашены. На столе, недалеко от камина, стоят два интересных предмета; это небольшие ящички, один круглый - из бронзы, другой четырехугольный - из слоновой кости. Круглый открыт, и в нем помещается зеркало в резной деревянной раме. Но особенно интересен второй, закрытый ящичек. Его резьба изображает лес, на деревьях поют птицы, а под деревьями конные охотники преследуют какого-то зверя. Там, вероятно, хранятся драгоценные украшения: серьги, перстни с драгоценными каменьями, браслеты и колье. До нашего времени сохранились подобные ящички, и они вместе с рыцарскими поэмами, с миниатюрами в средневековых рукописях, с мемуарами и с развалинами замков служат источником для восстановления перед умственным взором образованного человека того рыцарского общества, которое уже давным-давно отошло в вечность.
После того, как вы ознакомились с главной залой и спальней, другие комнаты -келмнаты (kemenaten), как назывались они в Германии (по латыни kaminatae, т. е. отапливаемые печами, каминами), не могут представить нашему вниманию
ничего нового.
В заключение нашего обзора посетим замковую капеллу и проникнем тайком в замковую темницу. Капелле, как вы, вероятно, помните, отведено в замке нашего барона особое здание на первом дворе. В других замках она помещается в жилом здании рядом с главной залой. Но, где бы она ни помещалась, без нее обитателям замка обойтись невозможно. При своем посвящении в рыцарское звание каждый посвящаемый давал обет ежедневно присутствовать на божественной службе. Вот и первая необходимость иметь капеллу здесь же, под рукой, Но капелла немыслима без священника, без капеллана, вот почему последний - лицо необходимое в среде обитателей средневекового замка. Ведь не ехать же всякий раз за священником в ближайшую церковь, тем более что и ближайшая церковь отстоит от замка довольно далеко. С другой стороны, представьте осаду замка неприятелем - явление самое обыкновенное в те суровые времена, ведь тогда без капеллы хозяева замка и все его многолюдное население были бы совершенно отрезаны от церкви, лишены утешения, доставляемого молитвой, словом Божиим, лишены возможности приобщиться святых тайн. Кроме того, капеллан нередко
играет роль домашнего секретаря: он читает и пишет по поручению хозяев письма. Наконец, он наставляет в правилах веры молодое поколение. Бот почему без капеллы и капеллана немыслим был ни один порядочный замок.
Но будем продолжать осмотр. Наша капелла очень незатейлива. Прямоугольная комната, освещаемая несколькими полукруглыми окнами с цветными стеклами, с изображениями святых, заканчивается полукруглой нишей; в нише - алтарь с самыми необходимыми предметами: распятием, Евангелием, дарохранительницей, свечами…
От этого места, где ежедневно произносятся возвышенные слова любви и мира, перенесемся воображением в другое
место, где раздаются иногда проклятия и страшные стоны. Мы -в темнице, под главной замковой башней. Темный, круглый подвал со сводом. Наверху свода - отверстие, через которое спускают сюда преступника. Через скудные отдушины скудно входит в это ужасное место свежий воздух. Удушливый воздух, грязь, всякие гады, а иногда и подпочвенная вода, внезапно прорвавшая себе дорогу, грозят здоровью и жизни несчастного узника, которому суждено спуститься под этот мрачный свод. Прочь, прочь отсюда, на свежий, вольный воздух, где солнце светит, где плывут облака, где птицы поют свои беззаботные песни!
С вершины башни понеслись звуки рога, послышалась откуда-то музыка, пение, приветственные крики. Молодой рыцарь подъезжает к своему дому, с ним - родные и гости.
Рыцарский пир и охота
Прежде чем изобразить вам картину пира в большом средневековом замке, я должен сказать, что последний представлял собой дворец в миниатюре. Как барона, так и баронессу окружал целый штат прислуги. Этот штат увеличивался и развивался, конечно, постепенно. Мы уже оставляем в стороне пажей и оруженосцев, которые были благородного происхождения. Кроме них был целый ряд должностных лиц, которым поручалась та или другая часть замкового хозяйства. Одно перечисление их заняло бы довольно много места. Мы обратим внимание только на главнейших из них. Первое место в придворном штате средневекового барона занимал сенешаль (le senechal), главной заботой которого был стол барона; он заведовал провиантом и имел общий надзор за кухней, «руководил кухонным департаментом». Маршал (le marechal, de Marschalk) заведовал конюшнями, палатками, всякой перевозкой. В ведении шал1беллапа или кстергера (le chambrier, der Kammerer) находились комнаты и домашняя утварь. Погребами и кладовыми с винами, пивом и медами заведовал стольник (dapifer, le bouteiller, der Truchsess). Особое должностное лицо закупало провизию. Ниже их стояли сержанты, гарсоны (и в Германии употреблялось испорченное французское название Garzune), псари и др. Даме прислуживали ка-илгерфрау (ри-celles, Kammerfrauen), бывшие благородного происхождения и несшие свою службу добровольно, как пажи и оруженосцы. Главным же образом уход за госпожой составлял обязанность горничных (chambrieres, Dienerinnen). Теперь, после некоторого знакомства с многочисленным замковым штатом, и картина пира будет отчетливее.
Загремели рога, призывают к парадному обеду. Каким шумом наполнилась пустынная до того времени главная зала замка! Как оживилось сразу ее подавляющее однообразие! Мы как будто совершенно в другом помещении, как будто и не были здесь раньше. Вот они входят, разодетые гости и гостьи. Одежды кавалеров и дам различаются между собою немного: сходство поразительное! Только дамский костюм ниспадает до самого пола, располагаясь красивыми складками, а мужской - значительно короче; только дамские рукава необычайно широки, и нижние концы их очень длинны, а мужские плотно охватывают руку и доходят до кисти. Разноцветный шелк, мех, галуны и драгоценные каменья - у тех и других. Особенно богаты пояса. У дам концы поясов ниспадают почти донизу и обильно украшены топазами, агатами и другими камнями. Волосы дам тщательно причесаны и заплетены в тяжелые косы (кое у кого с примесью фальшивых волос), перевитые цветными лентами и золотыми нитями. (В то время не только носили шиньоны, но умели красить волосы; были известны и румяна.) Волосы у мужчин ниспадают до плеч, у некоторых из них бороды достигают довольно больших размеров. Но короткая борода вообще преобладает; встречаются даже и совсем бритые подбородки. У многих из присутствующих, особенно у дам, головы украшены золотыми обручами, на которых сияют драгоценные камни. Блеск золота, серебра и драгоценных камней, приятное сочетание цветных материй, среди которых преобладают синий и красный цвета различных оттенков, необычайно оживляют картину, развертывающуюся перед нашими глазами. Все блестящее общество направляется к громадному столу, покрытому узорной белой скатертью. Бросая беглый взгляд на сервировку стола, мы с некоторым изумлением замечаем отсутствие предмета, по нашим понятиям, безусловно необходимого, а именно - вилок. Последние стали входить в употребление только с самого конца ХШ века. Каждый прибор состоит из ножа, ложки и серебряного, кое-где и золотого, кубка. Есть кубки на две персоны. Но особенно выделяется сосуд для питья, поставленный перед местом самого знатного гостя. Этот сосуд имеет форму корабля. Сам корабль, наполняемый вином, помещается на ножке. Над палубой его возвышаются мачты, надуваются паруса, вьются флаги и вымпелы. Корабль сделай из серебра, местами позолоченного. Снасти устроены так, что перед питьем снимаются. Для каждого присутствующего у его прибора заблаговременно положены на столе белые хлебы. Кроме того, на столе расставлены большие металлические кувшины с вином, чаши с крышками и без крышек, солонки, соусники. На солонках встречаются надписи. Особенно хороша одна:
Cum sis in mensa, primo de paupere pensa: cum pascis eurn, pascis, amice, Deum.
(когда ты за столом, прежде всего подумай о бедняке: кормя его, ты кормишь, друг, Бога). Наше общество шумно расселось по степеням знатности на скамьях, окружающих стол.
Местничество далеко не представляет собою исключительно Русского явления. На главном месте, под балдахином, расположился сюзерен нашего барона, удостоивший последнего своим визитом в сегодняшний, великий для барона день. Только расселись за столом гости нашего барона - в залу вошли прислужники; в их руках - кувшины с водой, на шеи накинуты полотенца. Умывание рук перед обедом при отсутствии ви лок имеет, конечно, особенное значение. Что касается самих кушаний, необходимо заметить, что в то время ни супа, ни бульона не существовало, начинали прямо с мяса. Так, например, сегодня на первое блюдо разносится жареный олень; он разрезан на куски и сильно приправлен горячим перцовым соусом. Второе блюдо так же сытно, как и первое, это - жареный кабан под тем же соусом. За ним внесены жареные павлины и лебеди. В то время как одни прислужники и оруженосцы разносят кушанья, другие обходят стол с кувшинами и
наливают в кубки вино. Потом отведываются зайцы и кролики, всевозможные птицы, пироги с мясной начинкой и рыба. Вот принесены яблоки, гранаты, финики. Но, что должно возбудить наше удивление, в самом конце обеда уже насытившиеся рыцари снова обращаются к тем же пряностям, которыми в изобилии были приправлены все мясные блюда. Перец, мускатный орех, гвоздика, имбирь - все это употребляется ими с особенным удовольствием. Говорят, что это делалось ими для возбуждения и поддержания жажды, а последняя побуждала их к большому потреблению вина. Но все эти приправы, может быть, были просто необходимы при тех тяжелых блюдах, из которых состояли званые обеды, подобные сегодняшнему. Вина также приправлены разными пряностями и представляют собою подобие каких-то микстур. Любопытны некоторые наставления для гостей, написанные одним из средневековых писателей, например: гости должны быть скромны и довольны тем, что им предложено; они не должны есть двумя руками; не следует ни пить, ни говорить с набитым ртом; не обращайся к соседу с просьбой об одолжении кубка, если видишь, что сам он еще не допил его, и т. п. По нашим понятиям, наставлениям этим место в юмористическом листке, но время автора было иное, и он писал их совершенно серьезно.
Но и в то далекое от нас и сравнительно грубое время, объедаясь и предаваясь излишнему употреблению вина, люди чувствовали какую-то инстинктивную потребность в чем-то высшем и лучшем. Спасительницей загрубевшего общества была великая зиждительная сила поэзии. Она пробуждала в их загрубелых, но все же человеческих сердцах, бившихся под железными панцирями, лучшие, благородные, истинно человеческие чувства.
Необходимую принадлежность пира, подобного сегодняшнему, составляли музыка и пение. Взгляните на небольшую
группу людей, расположившуюся в том углу залы. Это - жонглеры, странствующие музыканты и певцы. Их десять человек. Здесь и арфа, любимейший музыкальный инструмент в средние века, и гусли {psalterion - треугольный ящик с отверстием посреди, с натянутыми струнами), и лютня, и подобие скрипки (die Fiedel, la vielle), и другие струнные инструменты. Одетые в длинное, ниспадающее почти до самой обуви платье, жонглеры усердно исполняют одну пьесу за другою. Музыка чередуется с пением или сливается с ним. Из среды жонглеров выделяется особенно один своим более серьезным видом. Это - певец исторических песен }