С 2018 года правительство резко, почти в 1,5 раза, повысило размер сборов с лесозаготовителей. В результате, прогнозируют участники рынка, значительная часть малых и средних предприятий будут вынуждены свернуть бизнес, причем в первую очередь - наиболее честные и эффективные собственники. Инвестиционной же привлекательности отрасли при этом может быть нанесен значительный ущерб.

Безубыточная психология

Новые ставки платы лесозаготовителей за объемы лесных ресурсов и площади лесных участков были введены постановлением российского правительства от 11 ноября 2017 года. Как и в предыдущих аналогичных документах, они устанавливаются путем введения повышательных коэффициентов относительно соответствующих базовых ставок, заданных в 2010 году. Так, ставки платы за заготовку древесины в 2018 году будут применяться с коэффициентом 2,17, в 2019 году - с коэффициентом 2,38 и в 2020 году - с коэффициентом 2,62. Учитывая, что в 2017 году коэффициент был 1,51, это означает, что платежи лесозаготовителей по данной статье должны в этом году вырасти на 44%.

Необходимость повышения ставок чиновники обосновали просто – необходимостью повышения доходности лесного хозяйства как отрасли в целом. Ряд экспертов при этом отмечал, что новые коэффициенты выбраны, видимо, не случайно – именно такие их показатели делают финансирование лесного хозяйства безубыточным с точки зрения федерального бюджета без реформирования самой системы этого финансирования. Иными словами, власти для решения бюджетных проблем пошли самым простым с точки зрения аппаратно-административной логики путем: увеличили сборы с бизнеса.

Стоит также заметить, что решение правительства стало для участников рынка довольно неожиданным. Менее чем за год до этого, 14 декабря 2016-го правительство уже выпускало постановление, регламентирующее коэффициенты ставок платежей за лесозаготовку и аренду участков: в 2017 году - 1,51, в 2018 году - 1,58, в 2019 году - 1,65. Постановление 2017 года предусматривает рост цен в 2018 году на 37% выше запланированного уровня, в 2019 году – на 44% выше.

Решение властей вызвало бурную реакцию лесозаготовщиков. Союз лесовладельцев Нижегородской области даже подготовил письмо на имя президента Владимира Путина, в котором просил главу государства поручить правительству пересчитать коэффициенты ставок, сделав повышение сборов более плавным и менее болезненным для отрасли. А профильные интернет-форумы буквально взорвались от потока возмущенных откликов. Интересно, что наибольшее неудовольствие бизнесменов вызвало не повышение ставок как таковое, а сам механизм принятия решения. Точнее – нежелание чиновников вникать в тонкости функционирования отрасли, способствовать ее развитию, замена реального регулирования формальными подходами с непонятным экономическим содержанием, принятие решений, способствующих вытеснению мелких игроков крупными структурами, мешающих развитию реальной рыночной конкуренции.

Братская могила

Первое, что вызывает недоумение участников рынка – «уравнительный» подход к индексации «лесных сборов». Они повышаются пропорционально текущим платежам вне зависимости от специфики конкретного участка, размеру этих текущих платежей и т.п.

Между тем, для лесопромышленных предприятий это вопрос принципиальный, поскольку реальный объем выплат за пользование лесными ресурсами даже для аналогичных участков может существенно различаться. Дело в том, что нормативные документы определяют только минимальные ставки соответствующих платежей – в зависимости от района, транспортной доступности участка, размера, типа и качества древесины. Реально же цена вопроса решается на аукционах.

Таким образом получается, что если аукцион прошел в честной борьбе, арендатор заплатил за участок высокую цену, то и повышение платежей в результате пропорциональной индексации для него будет наибольшим. За участки же, доставшиеся арендаторам, скажем, по итогам конкурса с одним участником, либо формального конкурса с аффилированными участниками, то есть по минимальной цене, и доплачивать придется по минимуму.

Теоретически в этом есть логика: если лес выше качеством – он и стоить должен дороже, и реальная конкуренция на конкурсе должна возникнуть, а реальную цену должен определять аукцион. На практике, однако, все не так просто.

Во-первых, аукционы не всегда проходят безупречно чисто. А сколько собственник «выдоит» с участка на размеры сборов не влияет – нормативные документы определяют только минимальные объемы платежей, вне зависимости от эффективности бизнеса. Причем эти платежи привязаны к неким абстрактным кубометрам древесины, а не, скажем, к среднерыночным ценам продукции или контрактным ценам по ее отпуску, что вызывает серьезные сомнения в экономической обоснованности их взимания. Более того, как сетует на форуме «Лесной форум Гринпис России» руководитель АНО «Ассоциация экспертов по оценке лесоматериалов» Алексей Карасов, нет ни одной методики измерений, внесенной в «Федеральный реестр методик измерений» по определению качества и стоимости лесных ресурсов, в том числе - запасов древесины на корню, определения количества и качества заготовленной древесины, определения количества и качества вывезенной с лесосеки древесины. Очевидно, что это открывает широкое поле для «вариативности» при определении даже минимальных размеров платежей.

Во-вторых, что крайне важно, покупка участков в условиях высокой конкуренции, по высоким ценам, как правило, интересна в первую очередь эффективным собственникам – тем, кто способен получить с него отдачу за счет использования современных технологий, грамотной организации бизнес-процессов и т.д. Это подразумевает, в том числе финансовое планирование, использование заемных средств. Но о каких финансовых планах может идти речь, когда правительство ежегодно меняет правила игры?

«С точки зрения горизонта планирования инвестиций в лесозаготовительной отрасли, да и в сельском хозяйстве в целом, речь должна идти как минимум о нескольких годах, иначе проект просто не успеет начать генерировать прибыль,- говорит аналитик инвестиционной компании “Финам” Анатолий Вакуленко. – Если же речь о модернизации производства, сроки финансового планирования резко возрастают. Например, в деревообработке типичные условия предоставления лизинговых кредитов на закупку оборудования – на срок до 7 лет. Понятно, что если в течение этого срока резко меняются правила игры, например – возрастает удельный вес расходов, связанных с налогами и сборами, все расчеты рушатся и инвестиции могут не только не окупиться, но даже стать непосильным бременем для предприятия».

«Со стороны государства это некрасиво», отмечает один из участников рынка, поскольку в 2016 году правительство продекларировало ставки на 2018-2019 гг., а в 2017-м их резко повысило. «Что даже на два года планировать ничего нельзя?», - задается он вопросом. Таким образом государство, столь часто меняя уровень сборов косвенно демотивирует внедрение новых технологий и инвестиции в отрасль в целом, ставя в заведомо менее выгодное положение устойчивых лесопользователей с долгосрочным планированием. При пропорциональном повышении минимальных платежей за аренду сильнее всего будут страдать те, кто и так уже платит больше всех, отмечает руководитель лесного отдела Гринпис России Алексей Ярошенко. «Этот принцип уже очень давно сформулирован - "кто везет, на том и едут"», - замечает он.

«Минимальная плата и превышение над ней должны индексироваться по-разному. Минимальная плата - это административная величина, вроде налога, превышение - рыночная. Пропорциональная индексация того и другого приводит к ситуации, при которой чем больше арендатор платит, тем хуже ему становится при каждой индексации, и в конце концов платежи за каждый участок, полученный по результатам торгов, должны достигнуть уровня, при котором арендатор гарантированно обанкротится», - считает еще один участник дискуссии.

Наконец, в-третьих, особенности самого лесопромышленного бизнеса таковы, что его чувствительность к уровню сборов крайне неоднородна. Доля сборов в себестоимости продукции не особо велика – в среднем порядка 10%. Но и средняя рентабельность предприятий отрасли также низкая– по экспертным оценкам, на уровне тех же 10%. Это означает, что даже при этих средних параметрах рост сборов в 1,5 раза способен опустить рентабельность до уровня ниже ставок по банковским депозитам или по государственным облигациям – видам вложений средств гораздо менее хлопотным, чем реальный бизнес. Если же речь идет о «дорогом» участке, полученном в ходе конкурентных аукционных торгов, где доля сбором в себестоимости продукции достигает, скажем, 20%, полуторократный рост сборов может вывести рентабельность в отрицательную зону и просто «убить» бизнес.

«Мы считаем, что резкий рост стоимости арендной платы за использование лесов не только не целесообразен, но и не обусловлен экономически. По сравнению с 2017 годом отпускная цена на пиломатериалы и иные продукты лесопереработки осталась неизменной, затраты на лесозаготовку в связи с увеличением стоимости ГСМ и ухудшением климатических условий только возросли, возросли также затраты на лесохозяйственные мероприятия в связи с увеличением их объемов, заводы, комбинаты по переработке древесины простаивают из-за нехватки сырья и отсутствия оборотных средств. 2017 год стал очень тяжелым для лесной промышленности, а увеличение стоимости арендной платы по договорам аренды лесных участков, только усугубит ситуацию», - излагает свою позицию в письме Владимиру Путину Союз лесовладельцев Нижегородской области.

Кому это выгодно

Еще один момент, вызывающий возмущение участников рынка – резкое повышение сборов в лесозаготовительной отрасли в первую очередь бьет по малому и среднему бизнесу, в меньшей степени затрагивая крупный.

Дело в том, что большинство крупных компаний работают в рамках приоритетных инвестиционных проектов в области освоения лесов, для участников которых стоимость аренды лесов снижена в два раза. Такие проекты предусматривают участие инвестора в создании и модернизации объектов лесной и лесоперерабатывающей инфраструктуры (дорог, складов, центров переработки древесины и т.п.). При этом «входной билет» весьма дорог – для получения статуса приоритетного стоимость инвестиционного проекта должна быть не менее 300 млн рублей, сумма явно неподъемная даже для среднего бизнеса, не говоря уже о малом.

Таким образом, резкое повышение сборов в наименьшей степени отразится именно на крупном бизнесе – рост удельной доли сборов в себестоимости продукции у них окажется вдвое меньше, чем у малых и средних предприятий.

«Краткосрочный эффект от повышения сборов будет заключаться в резком падении маржи по отрасли,- говорит аналитик инвесткомпании «Открытие Брокер» Тимур Нигматуллин. - Однако это оценки «температуры в среднем по больнице». Примерно половина оборота приходится на малые и средние предприятия, которые, в отличие от крупного бизнеса, не могут экономить на издержках за счет эффекта масштаба. Их маржа станет нулевой или даже отрицательной. Крупный бизнес тоже понесет потери, но станет лишь чуть менее рентабельным. Тем не менее, уже на горизонте 1-2 лет за счет сокращения доли небольших компаний крупный бизнес сможет захватить долю рынка и не только отбить эти дополнительные издержки, но и нарастить маржу за счет повышения цен в условиях снижения конкуренции. Одновременно не исключен рост доли "черного рынка"».

«Исполнителям приоритетных инвестпроектов, в том числе "липовых"», будет проще всего, а в наихудших условиях окажутся арендаторы, получившие лесные участки через реальные торги в первые годы после введения нынешнего Лесного кодекса. И, по сложившейся традиции, добросовестные лесопользователи в среднем пострадают значительно сильнее недобросовестных», - резюмирует один из участников обсуждения на интернет-форуме.

Вопрос о «липовых» инвестпроектах выходит, разумеется, за рамки экономического анализа (хотя возможность келейности при решении подобных вопросов очевидна – например, потому, что льгота действует на период от заключения контракта до истечения срока окупаемости проекта, что оставляет широкое поле для маневра на стадии планирования). Вместе с тем, нельзя не отметить еще ряд важных моментов.

Прежде всего, основная цель предоставления подобных льгот – стимулирование инвестиций в отрасль. 50% льгота по сборам для инвестпроектов была введена в 2007 году, логично посмотреть на динамику инвестиций в основной капитал за прошедший период. Данные Росстата показывают, что эти инвестиции приходят крайне неоднородно. Например, в 2008 году – рост на 41% по отношению к 2007-му, в 2009-м – двукратное падение (все данные – в сопоставимых ценах). В 2011-м – рост в 2,5 раза, в 2013-м – 1,5-кратный спад. Эти данные слабо коррелируют как с данными по экономике в целом, так и с данными по динамике инвестиций в основной капитал в сельском хозяйстве. Напрашивается вывод: это не нормально идущий инвестиционный процесс, определяемый потребностями рынка, а скорее разовые инвестиционные решения отдельных крупных игроков, принятые в процессе взаимодействия с властями.

Второй момент – собственно, место малого и среднего бизнеса в развитии отрасли. Речь даже не о правительственных программах поддержки малого и среднего предпринимательства и соответствующих декларациях, а о соображениях абсолютно прагматических.

Сейчас, по оценкам экспертов, на долю МСП приходится порядка 50% «лесного» рынка. Новые, резко повышенные для данного сегмента, ставки, объективно создают преимущества крупным предприятиям. Да, эти пониженные ставки обусловлены участием крупного бизнеса в инвестиционных проектах. Но почему столь высока планка для инвестиционных льгот? Чем хуже, с точки зрения интересов государства, если, условно говоря, среднее предприятие вложит 100 рублей в строительство 10 км дороги или в модернизацию относительно варианта, когда крупное вложит 1000 рублей в строительство 100 км? Ответ очевиден – ничем, кроме того, что сложнее администрировать. А сложнее администрировать – потому что вместо стандартных инвестиционных льгот, предусмотренных, в том числе для средних предприятий в других отраслях, в лесном хозяйстве принята немного иная схема. Краткая суть которой такова: сборы – не налоги, администрирование – точечное, силами Минприроды. То есть вместо стандартного и прозрачного «инвестиционного конвейера» - крайне запутанная схема.

Далее, специфика лесного хозяйства – в долгосрочности вложений, деревья – не указы правительства, за неделю не появляются. Именно поэтому малый и средний бизнес – основа стабильности таких систем. Малый и средний бизнес – зачастую семейный, передается по наследству, он заинтересован, в том числе в восстановлении ресурсов, передаче потомкам. Что у нас в этом плане? Тот же Росстат сообщает: с 2007-го по 20015 год (то есть в период действия «инвестиционных» арендных льгот) лесовосстановление в России сократилось с 873 до 803 гектаров в год (-8%). Иными словами, нынешняя система, мягко говоря, не способствует инвестициям в восстановление ресурсной базы.

Дорога в никуда

И, наконец, вопрос целеполагания и долгосрочных последствий принятого решения – не только для лесозаготовительной, но и для смежных отраслей.

«Лесозаготовка, согласно официальным данным статистики, - стабильно низкорентабельная отрасль, количество предприятий и численность работников в которой постоянно уменьшается,- отмечает руководитель налогового направления консалтинговой компании SRG Маргарита Есипова. – Увеличение ставки сборов может привести к повышению цен на их продукцию – иначе трудно будет сохранить даже минимальную рентабельность. Следовательно, пострадают не только малые и средние предприятия, занимающиеся лесозаготовкой, но и предприятия, использующие в последующем это сырье в своих производствах (изготовление картона, ДСП, мебели, бумаги и проч.), качество которых и так оставляет желать лучшего по сравнению с зарубежными конкурентами. Без повышения же цен отрицательная рентабельность некоторых предприятий только увеличится и приведет к банкротству. Да, останутся сильные игроки, у которых в принципе инвестиционные льготы; вопрос в том, пойдут ли эти деньги на развитие отрасли, на развитие лесных хозяйств и смогут ли эти игроки компенсировать оборудованием и рабочими местами выбывающие из отрасли малые и средние предприятия».

«Повышение стоимости арендной платы не уменьшит затраты на лесозаготовку и дальнейшую переработку, не увеличит покупательскую способность потребителя, а лишь ухудшит положение лесопользователей и с большой вероятностью приведет к гибели мелких и средних лесоперерабатывающих предприятий, что в свою очередь неминуемо увеличит рост безработицы и социальной напряженности в регионах, где экономика держится на лесной отрасли», - отмечают в письме президенту нижегородские лесовладельцы.

Также можно отметить, что практика показывает: малый и средний бизнес всегда предпочитают выстраивание отношений с себе подобными. Фермеры – с фермерскими продуктовыми магазинами, небольшие деревообрабатывающие предприятия – с фирмами, специализирующимися в сфере индивидуального коттеджного строительства и т.п. Причина очевидно – «большой» производитель или ритейлер часто «не видит» маленького контрагента, не учитывает его особенностей, это характерно для всех отраслей экономики.

В данном плане логично выглядела бы политика государства в сфере лесного хозяйства, направленная именно на поощрение малого и среднего бизнеса и связанных с ним производств: гибкость, скажем, небольшой мебельной фабрики, выше, чем у крупного производства, она может более оперативно следовать за тенденциями рынка. И, самое главное, это уже не продукция лесозаготовителей, речь идет о продукции более высокого уровня передела и, соответственно, о гораздо более высокой норме прибыли для отрасли в целом.

За примерами далеко ходить не надо. Вот, например, какую интересную статистику приводит банк «Интеза» (российская «дочка» крупнейшего итальянского банка «ИнтезаСанпаоло»). По его данным, знаменитая на весь мир итальянская мебель делается исключительно на малых и средних предприятиях, в этой отрасли нет ни одной мебельной фабрики, относящейся к крупному бизнесу, при этом основная доля продукции производится на экспорт.

У нас же, похоже, о необходимости увеличения глубины передела продукции (читай – повышения эффективности производства), похоже, никто не думает. Решения принимаются по простой логике: бюджету нужны деньги – давайте увеличим сборы с бизнеса. К чему это может привести, довольно выразительно описал в интернете один из участников рынка: «Для части арендаторов, кто реально поторговался (на аукционе – Ред.) и у кого платеж в бюджет субъекта в несколько раз больше минимального, приведет к сворачиванию их лесного бизнеса. А реально будет так: с 2018 года такие арендаторы перестанут платить вообще и выведут активы, если они были. Будут рубить, пока договор не будет расторгнут в судебном порядке. При наличии некоторых навыков этот процесс может занять от полугода до года».

Отсчет, как говорится, пошел.

С января в России начали действовать новые минимальные ставки платы за древесину на корню. C 2017 по 2019 г. коэффициент расчета ставки будет ежегодно увеличиваться на 0,07.

С января этого года в России начали действовать новые минимальные ставки платы за древесину на корню. В 2016 г. к ним применялся коэффициент 1,43. В 2017 г. этот коэффициент составляет 1,51, в 2018 г. будет 1,58, в 2019 г. – 1,65. Таким образом, с 2017 по 2019 г. коэффициент будет ежегодно увеличиваться на 0,07.

По мнению заместителя директора Санкт-Петербургского научно-исследовательского института лесного хозяйства Николая Петрунина, индексация ставок арендных платежей была ожидаема. По данным Рослесхоза, за период с января по октябрь 2016 г. поступления в федеральный бюджет за использование лесов составили 15,6 млрд руб., а расходы федерального бюджета на лесное хозяйство – 21,4 млрд руб. «Минимальные ставки платы за заготовку древесины в нашей стране являются одними из самых низких по сравнению с ведущими лесными державами мира и составляют в зависимости от региона 30–35 руб. за 1 м3, – рассказывает Николай Петрунин. – В ходе проведения аукционов по продаже права на заключение договоров аренды участков лесного фонда они повышаются незначительно – примерно в полтора раза.

Так что индексация ставок платы за использование лесов в последние годы становится некоей технической процедурой». С ним согласен и начальник управления по лесному хозяйству Департамента лесного комплекса Вологодской обл. Дмитрий Скрябин. «В соответствии со статьей 29 ЛК РФ, граждане, юридические лица осуществляют заготовку древесины на основании договоров аренды лесных участков, если иное не установлено кодексом, – рассказывает он. – Согласно Постановлению Правительства Российской Федерации от 21.09.2015 № 1003 «О типовом договоре аренды лесного участка», размер арендной платы подлежит изменению пропорционально изменению ставок платы за единицу объема лесных ресурсов или за единицу площади лесного участка, устанавливаемых в соответствии со статьей 73 ЛК РФ. Таким образом, увеличение размера арендной платы является одним из условий договора аренды и учитывается арендаторами в своей деятельности, поэтому факт ее повышения не станет неожиданным для арендаторов лесных участков и не окажет существенного влияния на их работу».

По словам Николая Петрунина, доля среднего размера платы за заготовку древесины в себестоимости 1 м3 составляет сегодня в целом по Российской Федерации от 4 до 7 %, в то время, как в Финляндии, Норвегии, США, Канаде и ряде других стран она достигает 10–50 %. «На финансовую стабильность крупных лесопромышленных компаний данная индексация серьезным образом не повлияет. Чего нельзя сказать о малом и среднем бизнесе, лишенном какой- либо возможности привлекать из вне оборотные средства – наши банки фактически не кредитуют малый и средний бизнес», – считает он. По мнению эксперта, гораздо больше лесопромышленным компаниям приходится тратить на охрану, защиту и воспроизводство лесов, которые они обязаны осуществлять согласно Лесному кодексу РФ. «Объем расходов арендаторов лесных участков на охрану, защиту и воспроизводство лесов сопоставим с расходами федерального бюджета, предоставляемого бюджетам субъектов РФ на осуществление переданных полномочий, – считает Николай Петрунин. – Если федеральный бюджет выделяет на эти цели в среднем 21 млрд руб., то арендаторы тратят 14–17 млрд руб. При этом данные расходы считаются само собой разумеющимися и нигде ни в какой доходности не учитываются».

Однако лесопромышленники придерживаются иной точки зрения и с увеличением коэффициента прогнозируют рост стоимости древесного сырья . «После повышения ставок по договорам аренды вырастет попенная плата, поскольку там есть пункт о том, что «попенка» изменяется в зависимости от изменения коэффициента, – полагает генеральный директор «Лесной Инновационной Компании» Алексей Ипатов. – Я, как лесозаготовитель, при увеличении попенной платы, естественно, буду повышать и стоимость сырья. А сегодня оно итак очень дорогое – 1 м3 древесины для распиловки стоит 4000 руб. Три с половиной года назад он стоил 1800. То есть его цена возросла более чем в два раза. Если вырастет «попенка», она станет еще дороже. При этом такого роста цен на пиломатериалы нет».

По словам эксперта, повышение арендных ставок на лес не даст экономического эффекта. «Я понимаю, что бюджет трещит по швам, но это не значит, что он наполнится из-за введения такой неадекватной меры. Увеличение ставок не приведет к притоку средств в бюджет. Надо повышать доходность бюджета только за счет увеличения объемов производства продукции с высокой добавленной стоимостью. Для этого необходимо, чтобы деревообрабатывающие предприятия были обеспечены сырьем. А сегодня древесина по квотам отправляется на экспорт. При этом на внутреннем рынке ее не хватает». По мнению Николая Петрунина, повысить доходность лесного сектора позволит полное изменение механизмов ценообразования и распределения доходов между бюджетами. В России доля платы за заготовку древесины в себестоимости 1 м3 круглого леса составляет 4–7 %

Резкое повышение ставки арендной платы за использование лесфонда, прописанное в постановлении правительства РФ № 1363 от 11 ноября, грозит уничтожить малые лесозаготовительные предприятия. Суммарный оборот таких игроков только в Ленобласти достигает 15 млрд рублей. Документ вступит в силу 1 января 2018 года, действующие ставки арендной платы будут применяться с коэффициентом 2,17. "Фактически плата за аренду вырастет на 44%", - подсчитал глава Союза лесопромышленников Ленобласти Юрий Орлов.

Как пояснили в пресс–службе (разрабатывало документ), считается, что "исторически сложившаяся система платежей в лесном хозяйстве не отвечает реальной экономической ситуации и приводит к серьезной недооценке лесных ресурсов".

Размер аренды за лесные участки в Ленобласти рассчитывается для каждого арендатора индивидуально, в зависимости от объема заготавливаемой древесины, состава лесов. По словам Юрия Орлова, рентабельность лесозаготовительного сектора, который является основой для развития всего ЛПК, составляет менее 10%, а нововведение снизит ее до нуля. "Увеличение ставок смогут пережить только крупные холдинги за счет уменьшения прибыли на конечную продукцию", - добавляет он.

Ситуация на рынке

Оборот лесопромышленного комплекса Ленобласти за прошлый год превысил 70 млрд рублей. В том числе оборот лесозаготовительной отрасли составляет 28–30 млрд рублей в год. Половина оборота приходится на малые и средние предприятия, всего их около трех сотен. Малыми считаются компании, которые заготавливают от 10 тыс. до 50 тыс. м3 в год, средними - от 50 тыс. до 100 тыс. м3 ежегодно. Остальные предприятия относятся к крупным. Всего в регионе вырубается 6,5 млн м3 древесины в год.

Растущие затраты

По подсчетам участников рынка, себестоимость заготовки 1 м3 древесины составляет от 1,5 тыс. до 2 тыс. рублей и зависит в том числе от удаленности лесного участка и наличия инфраструктуры - железной дороги или порта, необходимости строить лесные дороги и др. Доля платежей за аренду в составе себестоимости - 10%. Отпускная цена колеблется от 2 тыс. до 4 тыс. рублей за 1 м3.

"Кажется, что расходы заготовителей на арендную платы малы. Но, поскольку доходность лесозаготовительного бизнеса низкая, для небольших компаний повышение арендной платы за участок даже на полмиллиона рублей может стать критичным", - говорит глава ООО "Северо–Западный холдинг" (производство пеллет и заготовка) Иван Иванов.

"Мы не готовы к такому резкому повышению арендной платы", - говорит гендиректор ООО "Мется Свирь" (заготовка) Вячеслав Канатов. А гендиректор ЗАО "Петровлес" (заготовка и переработка леса) Виктор Гусев напоминает, что увеличиваются и другие издержки. Так, затраты на перевозку древесины выросли с начала года на 30%. Кроме того, лесозаготовители инвестируют в строительство лесных дорог, лесовосстановительные мероприятия.

Еще один коллапс

Напомним, что ситуация в отрасли и так непростая из–за нерасторопности областных чиновников. В 2019 году в регионе может остановиться лесозаготовительная деятельность из–за того, что областное правительство не разработало лесной план, на основе которого рассчитываются возможные объемы вырубки и организуется вся заготовка древесины в Ленобласти. Нынешний лесной план действует до конца 2018 года. Как правило, на разработку подобных документов уходит примерно 1,5 года, а конкурс на разработку документации еще не объявлен, поясняют участники рынка.

Выделите фрагмент с текстом ошибки и нажмите Ctrl+Enter

В следующем году ожидается традиционный рост цен на древесину, что скажется на цене паллет. Почему природный ресурс дорожает, как повышение цены повлияет на поставщиков и ритейлеров и как сократить расходы участникам рынка за счет перехода на систему пулинга многооборотной тары - в материале Retail.ru.

Почему цена на древесину растет?

В конце 2017 года Дмитрий Медведев подписал Постановление № 1363 , согласно которому с 2018 года ставки на заготовку древесины увеличились на 44 % по сравнению с 2017 годом. Следующий, 2019 год не станет исключением – произойдет плановое повышение цен на лес.

Если в 2018 году ставка платы на лесозаготовку применялась с коэффициентом 2,17, то в 2019 году коэффициент вырастет до 2,38, а в 2020 году - до 2,62. Установление таких коэффициентов и их постепенное увеличение связано с существующей системой финансирования лесного хозяйства и желанием сделать отрасль безубыточной для федерального бюджета, отмечает Алексей Ярошенко, эксперт и руководитель лесного отдела «Гринпис» России на официальном форуме организации.

На повышение ставок повлияло также поручение Президента РФ от 31 января 2017 года привести численность государственных лесных инспекторов в соответствие с нормативами патрулирования лесов к 1 мая 2017 года. Краткосрочная программа рассчитана на 3 года, а средства на ее реализацию (около 8,7 млрд рублей) не предусмотрены бюджетом.

Также на повышение цены древесины влияют такие экономические факторы, как:

• Возможный рост цен на бензин после повышения акцизов на топливо в 1,5 раза с 1 января 2019 года. Такие данные приводятся в заключении Счетной палаты РФ на проект федерального закона о бюджете на 2019–2021 годы. Поскольку добыча и перевозка леса осуществляются спецтехникой и автотранспортом, повышение цен на топливо напрямую влияет на розничную цену древесины.
• Повышение НДС с 18 % до 20 % с 1 января 2019 года. Повышение налоговой базы напрямую скажется на предприятиях – заготовителях древесины, которые в большинстве своем работают с НДС, что соответственно повлечет за собой рост цен на конечные изделия.
• Снижение ВВП и ускорение темпов роста инфляции. По прогнозам РБК, в 2019 году уровень ВВП снизится до 1,3 %, а инфляция достигнет 5 % (по итогам августа текущего года показатель инфляции составлял 3,1 %). Ускорение темпов инфляции связано с курсовой волатильностью, изменением геополитических факторов, новыми санкциями против России, повышением цен на товары и с другими факторами, согласно Докладу о денежно-кредитной политике Центрального банка .

Как повлияет рост цены древесины на ритейлеров и производителей

Изменение стоимости сырья неминуемо скажется на всех игроках рынка - от заготовителей древесины до производителей деревянных паллет, а также на тех, кто использует тару в своей деятельности.

Рост стоимости единицы деревянной тары может привести к тому, что рыночные игроки будут вынуждены повышать стоимость товаров, что в итоге скажется на конечном потребителе.

Производители, отправляя изделия на паллетах ритейлерам, часто включают тару в общую стоимость груза. Ритейлер (компания, занимающаяся продажей различных товаров конечному потребителю. В этом главное отличие от фирмы-посредника и оптового торговца), чтобы сохранить маржу, вынужден пропорционально увеличивать цену товара на полке.

Покупатель также стремится сэкономить и выбрать SKU по более привлекательной цене. Получается некая «круговая порука», которая, в конечном счете, может повлиять на продажи ритейлеров и объемы поставок от производителей.

Если производитель выбирает путь возврата паллеты от ритейлера, то несет определенные расходы по транспортировке пустой тары со склада или РЦ ритейлера, ее ремонт, учет, администрирование, хранение и т.д.

Для ритейлера пустая тара на складе - это дополнительные расходы на хранение, сортировку, администрирование, возврат поставщикам и другие. Кроме этого, тратится значительное количество времени на взаимный учет баланса между поставщиком и ритейлером и урегулирование вопросов качества возвратной тары (часто производители предъявляют претензии ритейлерам относительно технического состояния паллет при их возврате).

Как можно сократить издержки при работе с деревянной тарой за счет системы пулинга

Сэкономить средства как ритейлеру, так и производителю возможно за счет системы оборота тары - пулинга паллет. Пулинг позволяет брать тару в пользование, а не покупать ее. Основное преимущество системы - возможность клиентам дополнительно сократить административные и операционные издержки, связанные с восполнением запаса паллет, их закупкой, ремонтом, возвратом, учетом и другие.

Также, согласно закону № 89-ФЗ «Об отходах производства и потребления», с 2018 года вводится дополнительный налог на утилизацию деревянной тары, если она висит на балансе компании, – экологический сбор.

Данный налог рассчитывается посредством умножения ставки экологического сбора (в данном случае ставка группы товаров «Тара деревянная» за 1 тонну составляет 3066 руб.) на массу упаковки и на норматив утилизации, выраженный в процентах.

При этом рост последнего множителя составляет 5 % в год (в 2018 году норматив утилизации составлял 10 %, в 2019 году - 15 %, в 2020 году - 20 %). Другими словами, сервис пулинга позволяет сократить издержки и объем налоговой базы организации, которая растет год от года, передав компании-оператору всю работу, связанную с управлением оборотной тарой.

Еще одна возможность сэкономить при переходе на систему пулинга - фиксированная цена паллет на весь период, которая оговаривается в договоре с компанией. Иначе говоря, стоимость пользования паллетами для клиентов компании не изменится, несмотря на увеличение цен на деревянную тару в течение года. Конечная цена на услуги пулинга рассчитывается, исходя из объемов поставок тары, списка контрагентов и их географического расположения.

Пользование многооборотной тарой - это возможность не только сократить расходы участникам рынка, но и сохранить лесные богатства. Новый Лесной кодекс, который был разработан в 2003–2006 годах, принес лесному сектору «неисчислимые беды» за счет смещения акцентов с восполнения и развития лесного хозяйства на добычу древесины, отмечает Алексей Ярошенко из «Гринпис» в своей авторской колонке на сайте организации.

В Тюменской области кончился лес. Мелкие предприниматели закрывают лесопилки, жалуясь на резко обострившуюся конкуренцию и засилье иностранного капитала, который вывозит сырье в Китай и Иран. На рынке предрекают скачок цен на пиломатериалы.

В Тюменской области владельцы небольших лесопилок не могут найти сырье для своей работы. Как рассказал «URA.RU» один из предпринимателей, после того, как он объездил несколько районов области, ему с трудом удалось найти для своего производства 30 кубов леса (при том, что на месяц предприятию нужно 200-300 кубометров). «Все сейчас работают на Казахстан. Леса нет, все купили казахи. Они приезжают с чемоданом денег и скупают лес оптом. Потом везут его на распиловку в Курган, а оттуда - в Казахстан и дальше - в Китай и через Каспийское море в Иран».

Предприниматель говорит, что в результате подскочили цены - в среднем на тысячу рублей за кубометр пиломатериалов, как минимум на 500 рублей подорожал и лес-кругляк. Бизнесмен говорит, что дачники, которые хотели что-то построить недорого, уже были неприятно удивлены новыми ценами. Пиломатериалы стали стоить 6,5 - 7,5 тысяч рублей за кубометр, лес-кругляк - до 3,5 тысяч.

«Это будет катастрофа для дачников. С одной стороны, резкое повышение цены, с другой - нехватка пиломатериалов, - считает бизнесмен. - Дурдом: живем в Сибири, а не можем купить пиломатериал».

При этом предприниматель говорит, что найти лес в пределах 50 км от Тюмени уже невозможно, приходится ехать за 150 км от столицы региона.

Олег Чемезов уверен - малому деревообрабатывающему бизнесу не выжить без господдержки. Но ЕГАИС необходима

Дополнительной нагрузкой для бизнеса стала ЕГАИС, которая теперь распространена и на торговлю лесом и пиломатериалами. «Мой бизнес просто сдохнет. Я пытался получить помощь в „Инвестиционном агентстве Тюменской области“, но процесс должен быть двусторонним. А мне не ответили», - говорит предприниматель. Он намерен сворачивать производство пиломатериалов и закрывать производство.

Бизнесмен Олег Чемезов, которого называют реальным хозяином деревообрабатывающего комбината «Красный Октябрь» в Тюмени, подтверждает: без поддержки власти мелким деревообработчикам не выжить. «ЕГАИС - это правильно. Мелкие лесопилки обычно работают на не совсем легальном лесе, - считает Чемезов. - Тут проблема не столько в казахах и китайцах, сколько в ужесточении учета. А это дополнительные расходы. Конечно, это приведет к тому, что продукция лесопереработки будет дорожать. Для малого бизнеса, который работает по полулегальным схемам, это тяжелая нагрузка. Я считаю, в этой ситуации малому бизнесу надо помогать. У нас в Тюменской области таких лесопилок очень много. Конечно, качество доски очень невысокое. Но с этим надо работать, без поддержки государства лесозаготовка не будет рентабельной. Слишком высока нагрузка сопутствующих факторов в себестоимости».

Владельцы пилорам жалуются: весь тюменский лес скупили казахи, чтобы вывезти в Китай

Зампредседателя общественного совета при департаменте лесного комплекса Тюменской области Игорь Драчев заявил «URA.RU», что информация о тотальном вывозе на экспорт тюменского леса «не вполне достоверна». «Казахи скупают тонкомерный лес, крупного леса они покупают мало, - считает Драчев. - Лес есть в наличии, малые предприятия не устраивает его цена».

Драчев говорит, что у малых предприятий в лесопереработке невысокая маржа, которая не позволяет им выживать. «Я считаю, при нынешней экономике малые предприятия, производительность которых составляет порядка 500 кубометров в месяц, не смогут прожить. Они уходят с рынка. Хотя никто не отменяет участие в торгах (на вырубку леса - ред.)», - считает эксперт. По расчетам Драчева, проблемы местных переработчиков леса не слишком скажутся на конечном потребителе, потому что на местном рынке лишь половина пиломатериала - местного производства. В ответ на вопрос, можно ли говорить, что деревообработка в Тюменской области находится в кризисе и уступает конкурентам из соседних регионов, Драчев отметил: «Мы постараемся не допустить этого».

Гендиректор фонда «Инвестиционное агентство Тюменской области» Ольга Езикеева заверила «URA.RU», что «поддержки не ощущает тот, кто за ней не обращается». «Ни одно предприятие, открытое при нашей поддержке, не закрылось», - отметила Езикеева

Заместитель гендиректора фонда Алексей Бобов подтвердил «URA.RU», что сложности у малых предпринимателей возникли благодаря ЕГАИС.

«Эта система вынудила людей, которые «в серую» занимались рубкой леса, уйти с рынка. Все поставки идут через ЕГАИС, штрафы за нарушения - до полумиллиона рублей,

Говорит Бобов. - Большой поток сырья с рынка ушел. Были предприятия, которые вообще не занимались лесовосстановлением. Когда контролирующие органы стали задавать им вопросы, они «умыли руки»».

При этом Бобов уверен: тюменскому лесопромышленному комплексу есть куда развиваться. К 2019 году «Сибур» будет потреблять деревянных поддонов на миллиард рублей в год. Чиновник подтвердил, что к закупке древесины активно подключились бизнесмены из Азии. Для местных бизнесменов в этих условиях способом выживания он называет глубокую переработку древесины. На сегодня, по данным агентства, в Тюменской области более 500 частных пилорам, и лишь 10 из них работают по полному циклу переработки древесины.

Увеличение экспорта Бобов называет положительным трендом. «Мы же не кругляк экспортируем, - говорит эксперт. - На зарубежном рынке цена на товар выше. Это поступление дополнительных доходов в региональный бюджет от экспорта». При этом Бобов предполагает в дальнейшем продолжение роста цены на пиломатериалы, потому что последние несколько лет цена на них не росла, в отличие от стоимости горючего.

Под Тюменью не осталось недорогого леса. Лесопромышленникам приходится забираться все дальше в тайгу

Эксперт уверен: китайские бизнесмены активизируются по всей России, но ничего критического для Тюменской области в этом нет. «Активизация покупателей лесоматериалов наблюдается по всей стране, - говорит Бобов. - Борьба за ресурсы ужесточается, часть лесного трафика из Свердловской области закрылась. Но, для примера, в Иркутской области объем вырубки леса составляет 20 миллионов кубометров в год, а у нас вырубка хвойных пород деревьев - 700-800 тысяч кубометров».

На данный момент, по данным заместителя гендиректора фонда «Инвестиционное агентство Тюменской области», в регионе «на сопровождении» фонда находятся 22 проекта в лесопромышленной сфере. «Индекc промпроизводства по лесу больше 110%, - отметил Бобов. - Проекты есть, и все развивается».

Получить комментарий в департаменте лесного комплекса Тюменской области не удалось. В пресс-службе департамента сначала попросили время для предоставления устного комментария, потом попросили письменный запрос. К моменту публикации материала ответ на запрос не был получен. Директор департамента Владимир Артановский, неоднократно публично декларировавший свою открытость для СМИ, не нашел времени поговорить с корреспондентом «URA.RU».