С первых страниц «Войны и мира» мы слышали о Наполеоне. Он занимал воображение гостей Анны Павловны Шерер; о нем спорили, его ненавидели, им восхищались... Потом мы видели его на поле Аустерлица, над раненым князем Андреем, и еще раз - в Тильзите, когда из узурпатора и врага Александра он превратился в его царственного брата. Мы знаем, что он был героем и олицетворением французской революции для Пьера, чудовищем - для светских дам и французских эмигрантов, что князь Андрей преклонялся перед его военным гением и блестящей судьбой. Мы слышали о Наполеоне и видели его глазами героев романа. Но только в третьем томе мы увидим его глазами Толстого - и этот Наполеон - новый, неожиданный для нас, потому что Толстой видит его не так, как Пьер или князь Андрей, не так, как Анна Павловна и ее гости, и не так, как видели его Пушкин и Лермонтов.

Чудесный жребий совершился, Угас великий человек, - писал Пушкин в год смерти Наполеона, за сорок лет до начала работы Толстого над «Войной и миром». Пушкинский Наполеон - «под шляпой с пасмурным челом, с руками, сжатыми крестом» - властитель дум целого поколения, романтический герой. Таков же он у Лермонтова: «на нем треугольная шляпа и серый походный сюртук», «на берег большими шагами он смело и прямо идет, соратников громко он кличет и маршалов грозно зовет...»

Таков Наполеон Толстого 12 июня 1812 года - в день, когда он приказал своим войскам переходить реку Неман и тем самым начал войну с Россией. Но уже через несколько строк Наполеон станет другим, потому что для Толстого он, прежде всего - воплощение войны, а война есть «противное человеческому "разуму и человеческой природе событие». В третьем томе Толстой не станет скрывать своей ненависти к Наполеону, он даст волю сарказму, будет зло издеваться над человеком, возбуждающим обожание, тысяч людей. Все - . И круглый живот, и короткие ноги, и толстые плечи. Именно таким был в 1812 году этот прежде легкий, худощавый человек. Но тысячи людей не замечали, не хотели видеть в нем ничего некрасивого - он был для них кумиром, полубогом. Даже физический недостаток Наполеона: когда он волновался, у него начинала дрожать левая нога, - даже это представлялось особенностью, выделяющей его среди других людей и потому прекрасной.

Толстой ничего не искажает, но многое подчеркивает. Он несколько раз говорит о «дрожанье икры в левой ноге Наполеона», еще и еще раз напоминает о его толщине, «короткой фигуре». Ничего необыкновенного не хочет видеть Толстой. Человек, как все, в свой срок погрузневший; просто человек, позволивший себе поверить, что он не такой, как другие люди. А из этого вытекает еще одно свойство, ненавистное Толстому, - неестественность. В портрете Наполеона, вышедшего навстречу посланцу русского царя, настойчиво подчеркнута его склонность делать себя: он только что причесался, но «одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба».

Таков Наполеон Толстого . Не только не величественный, но смешной и нелепый в своем убеждении, что история движется его волей, что все люди не могут на него не молиться. Вместо героической и трагической личности, какую мы видели у Пушкина и Лермонтова, - круглый человечек с пухлыми маленькими руками (а у Лермонтова - «могучие руки»), не в походной форме, известной всему миру, а в нарядном мундире, пахнущий одеколоном...

Где же правда? Чей Наполеон настоящий? Оба настоящие. И даже не оба, а десятки, может быть, сотни Наполеонов, описанных разными писателями, историками, мемуаристами, похожие и непохожие друг на друга, - все настоящие. Литература не протокол, она не может и не должна быть вполне объективной. Кроме исторической личности, которую описывает автор, в книге всегда видна и личность автора: Пугачев в «Капитанской дочке» открывает нам не только Пугачева, не и Пушкина, как Кутузов в «Войне и мире» - не только Кутузова, но и Толстого. Толстой видел Наполеона так, а не иначе, потому что у него была своя теория войны, свое понимание истории - их-то мы начинаем постигать, вглядываясь в описанных им исторических деятелей.

В то самое время , как войска Наполеона стояли на берегу Немана, ожидая только приказа, чтобы начать войну, «русский император... более месяца уже жил в Вильне, делая смотры и маневры. Ничто не было готово для войны, которой все ожидали и для приготовления к которой император приехал из Петербурга... Все стремления людей, окружавших государя, казалось, были направлены только на то, чтобы заставлять государя, приятно проводя время, забыть о предстоящей войне». Когда пришло известие о переходе войск Наполеона через русскую границу, Александр 1 был на бале. Мы прочли первые
href="http://www.school-essays.info/about/">две главы
, видели Наполеона в походном сюртуке, сидевшего на берегу Немана, и людей, гибнущих в волнах, и всю громаду французской армии; мы уже поняли серьезность происходящего - начиная читать третью главу, мы с трудом заставляем себя вернуться в призрачный мир, окружающий русского царя; «веселый, блестящий праздник»; графиня Элен Безухова со своей «тяжелой, так называемой русской красотой», ее «блестящие обнаженные плечи, выступавшие из темного газового с золотом платья». И царь, который, заметив Элен, удостоил ее танцем, и Борис Друбецкой, не спускающий глаз с царя... Трудно представить себе все это, зная, что пушки Наполеона уже глядят своими жерлами на город, где танцует Элен, и французская кавалерия скачет по русской земле, и движутся пехотинцы...

• «Без объявления войны вступить в Россию. Я помирюсь только тогда, когда ни одного вооруженного неприятеля не останется на моей земле», - сказал Александр Балашеву и настаивал, чтобы эти слова непременно были переданы Наполеону. Александр гордился этими словами, но умный Ба-лашев не передал их: «какое-то сложное чувство удержало его». Ведь и сам Александр не написал этих слов в письме, отправленном с Балашевым, потому что еще надеялся помириться и предотвратить войну.

Толстой не называет русского царя «плешивым щеголем», но и у него он «властитель слабый и лукавый». Сказать красивую фразу он может, а войска к войне не готовы, окружающие царя люди заняты своей карьерой; армия состоит из трех частей, не имеющих, общего главнокомандующего, и царь колеблется, не знает, принять ли на себя это звание. Правда все это или Толстой намеренно сгустил краски, а на самом деле Александр не был так беспомощен и легкомыслен? Известие о войне действительно застало царя на бале. Но ведь от Толстого зависело, сказать об этом читателю или показать Александра не в этот день, а, скажем, назавтра, когда он совещался с генералами. Это тоже была бы правда, но писатель выбрал ту правду, которая помогала ему подтвердить свое понимание истории.

Мы далеко не во всем можем согласиться с философией истории, созданной Толстым. Но в его теории есть нечто очень привлекательное. Если история складывается из отдельных поступков отдельных людей, то каждый человек несет громадную ответственность за все, что происходит на земле, - каждый, а не только
href="http://www.school-essays.info/">Наполеон
или Александр Г. Значит, и Пьер, и князь Андрей, и Наташа решали судьбу своей страны, значит, каждый из нас решает ее своей жизнью.

Поскольку оценка Львом Толстым деятельности императора Александра I вызвала споры, выкладываю мнение самого графа из эпилога к книге "Война и мир".

"В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так-то и так-то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12-го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I,- как-то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12-м году, и поход 13-го года, Не вытекают ли из одних и тех же источников - условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была,- из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как-то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20-х годов?

Император Александр I. 1813. Гравюра Брауна.

Мне лично очень нравится лев, который треплет галльского петуха. Жаль, не медведь.

В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине,- что это лицо, пятьдесят лет тому назад, по то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанием книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.

Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.

Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому-нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12-м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение - прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, еще другие, более общие и недоступные мне цели.

Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства,- с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было."

По-моему, все это актиуально и сегодня, хотя прошло даже не 50, а 200 лет.

В начале романа Александру 28 лет. Он еще молод, но уже давно не юн и незрел. Внешность государя описывается приятной наружностью, пышущей молодостью и императорским величием. По характеру он – благородный рыцарь. Примечательно, что цвет глаз два раза указан голубой, и один раз серый. Несколько раз в романе упоминается, что Александр носил напомаженные виски, загнутые вверх – в описании самого императора и в описаниях других персонажей, когда их сравнивали с Александром. Таков внешний образ Александра I.

Александр I – объект обожания Николая Ростова, предмет для подражания. Николай всем сердцем желает приблизиться к государю, но в тот единственный момент, когда у него была такая возможность, он усомнился в том, что достоин этого. Николай остался наблюдать издалека и сожалеть об упущенной возможности.

Внутренний мир Александра в романе не раскрыт, поскольку он не является основным действующим лицом. Приходится анализировать его со стороны, опираясь на изложенные факты. В начале романа Александр находится со своей армией, проводит смотр войск. Толстой показал некоторую подготовку к предстоящей войне. Однако известие о наступлении французов застало российского императора во время бала – светского увеселительного мероприятия. Это действительно исторический факт, и Толстой не стал скрывать его, маскировать продолжительными и основательными военными совещаниями, оправдывать какими-либо способами.

Когда война закончилась, Александр I возвысился на пик свое славы. На российском престоле это был первый правитель с либеральными идеями, но ни одну из них он не воплотил в жизнь. Никаких препятствий Толстой не упоминает. После победы над Наполеоном Александр по собственной воле отошел от государственных дел, поручив управление страной другим людям. Толстой пишет, что Александр желает найти покой в жизни. Быть может, описанные переживания Пьера Безухова в какой-то мере настигли и императора – нам об этом не сказано. Как мы знаем, при Александре I в 1825 году случилось восстание декабристов, т.е. недовольство правителем возросло и вылилось в активное действие.

В итоге видим следующую картину: в начале романа Александр I всеми любим. Николай Ростов восхищается им. Александр стоит на пороге величайшего достижения в истории своего правления – победы над Наполеоном. В конце романа картина противоположная. Пьер Безухов осуждает отчуждение государя от дел и увлечение «мистицизмом», высказывает свое недовольство сложившейся обстановкой в стране и заявляет о своей готовности принять активное участие в перевороте. Разговор этот происходит в тесном семейном кругу, однако перед ним Пьер совершил поездку в Петербург. А Николай озвучил свое намерение оставаться верным своей присяге, даже если это потребует идти с оружием на близкого друга. Наряду с действиями государя значительные последствия имеет и его бездействие.

Сочинение Образ Александра I

Неоднозначный русский царь стал одним из второстепенных персонажей романа Льва Толстого.

О личности императора Александра I Толстой отзывался в целом положительно. Внешне он производит весьма благоприятное впечатление. У царя ласковый и приятный голос. Он умел нравиться людям и производить на них впечатление. Это мягкий и добрый человек, от которого исходит любовь к окружающим. Он сентиментален (что в девятнадцатом веке было распространено больше), плачет над телами убитых и раненных. Последнее обстоятельство, подчеркнутое пацифистом Толстым, говорит об искренней симпатии к Александру I.

Император описан как обладающий красивой внешностью. Толстой использовал подобные описания, чтобы создать положительный или отрицательный образ героя.

Светские люди очарованы царем. Симпатичный Толстому герой произведения Николай Ростов, как и многие другие, обожал Александра. По мнению автора, люди, непосредственно соприкасающиеся с ним по долгу службы, например, адьютанты или генералы преданы ему не как царю, а как человеку, внушившему им личную симпатию.

Вместе с тем, Александр I показан писателем как человек обладающий величием, необходимым для властителя огромной империи. Оно органично сочетается с добротой и нежностью. Писатель считает его превосходящим других европейских правителей именно нравственно. Ему присущи рыцарские качества.

Толстому симпатичны либеральные идеи Александра I, в этом отношении он также превосходит других монархов. Однако эти идеи не реализуются. Писатель объясняет это тем, что после победы над Наполеоном, он осознал ничтожность и не реальный характер власти. Ее сам Толстой считал самообманом, сравнивая в одном из мест романа правителя с ребенком, играющим в кучера, лишь воображающего, что он управляет лошадью. Видимо поэтому в произведении нет осуждения царя, не отменившего крепостное право и мало сделавшего для улучшения жизни в стране.

Либеральный император после Отечественной войны погрузился в мистику, передав управление страной в руки ничтожных людей. Аракчеева и других таких же, но ниже рангом, презирают не только подданные, страдающие от их действий. Царь, по мнению Толстого, сам понимал их ничтожность.

Несколько интересных сочинений

• Рылов А.А.

  Аркадий Иванович Рылов родился 29 января 1870 г. Отец мальчика был простым сельским нотариусом. В юном возрасте его отправили в Петербург, обучатся искусствам. Его обучали известные мастера искусства

• Сочинение Путь Васи к правде и добру В дурном обществе в повести Короленко 5 класс

  В повести В.Г.Короленко "В дурном обществе" показана жизнь низших слоев общества конца XIX века. Автору удалось передать атмосферу того времени; он открыл для нас мир нищеты и беспросветности бездомных людей, не имеющих крова над головой

Одиночество человека.Человек по своей сути живое существо, которое должно жить в коллективе. Не зря развитие человечества ускорило свои темпы только когда люди начали жить в коллективе, где каждый имел свою роль и назначение.

• Сочинение Анализ поэмы Мороз, Красный нос Некрасова 5 класс

  В поэме «Мороз, Красный нос», Некрасов описывает крестьянскую жизнь, со всеми её тяготами и проблемами. Автор показывает, как трудно жилось крестьянским семьям, и как сильны были женщины.

В большинстве художественных книг есть такие страниц, которые почти каждый читатель пропускает при первом прочтении. К таким книгам относится и роман «Война и мир». Ни для кого не секрет, что большинство из тех, кто читает роман, делает это, что называется, из-под палки. Выбирая для себя лишь самое основное, они, конечно, пропускают такие места в романе, которые принято называть авторскими отступлениями и рассуждениями автора. Например, главы романа, в которых автор говорит об истории, об ее законах, о причинно-следственных связях и т.д. Оно и понятно: куда интереснее прочитать о том, как Анатоль Курагин соблазнял Наташу Ростову, нежели о роли каких-то личностей в истории. Между тем все эти рассуждения автора являются одним из самых важных, ключевых мест в романе. Будучи собранными воедино, они являют собой некий фундамент теории, без понимания которой невозможно полноценное понимание книги.

Все события, описанные в «Войне и мире», происходят в течение пятнадцати лет, с 1805 по 1820 год. Этот период представляет в истории целую эпоху: сколько перемен, сколько войн, сколько движений целых народов! Поэтому перед автором романа неизбежно вставал «детский» по своей формулировке вопрос: «А почему все произошло именно так, а не иначе? Почему, собственно, все это вообще произошло?»

Толстой был воистину великий человек – хотя бы потому, что он не пошел на поводу у многотысячной армии историков, каким-либо образом толковавших все происшедшее, а попытался сам увидеть и показать другим истинное положение вещей, чем, очевидно, настроил против себя всю эту ватагу историков. В чем же необычность его взгляда на историю?

Открывая любой современный учебник истории, мы неизбежно найдем эпизоды, главная мысль которых такова: «Некий царь, полководец или просто какой-то отдельный человек, сделав то-то и то-то, сказав или написав какие-то слова, повернул события так, что их отголоски ощущались на целых континентах и в течение целых веков». Можно привести два примера из русской истории, взгляд историков на которые кажется абсурдным. Во-первых, это видение истока Руси в призвании варяга Рюрика на княжение в славянские земли, во-вторых, приурочивание рождения России к деяниям Петра 1. Подобными ошибками грешат и большинство историков прошлого. Что же говорит об этом Толстой? «Царь есть раб истории». В этой фразе заложен глубокий смысл, который частично раскрывается в приведенных самим автором приемах. Один из них, может быть, не самый убедительный, говорит о следующем. Он сравнивает историков различных направлений с людьми, наблюдающими стада животных, погоняемых пастухами. «Стадо идет по этому направлению потому, что впереди идущее животное ведет его, и совокупность воли всех животных перенесена на этого правителя стада…». Так говорят одни историки. Что-то говорят другие, третьи, десятые, и их мнения, разумеется, отличаются друг от друга. Однако у них есть общая особенность. Все они признают, что одна или несколько видных, сильных личностей способны повести за собой миллионы людей, готовых лишь по одному слову их пойти грабить, убивать, разрушать. Эти самые личности они при этом называют историческими.

«По-разному складываются творческие судьбы общественных и государственных деятелей, имена которых вошли в историю. Один, прожив короткую блистательную жизнь, навсегда оставляет след в памяти народной. Другой остается либо автором одного произведения, написанного в молодости, либо создателем чего-то исключительного. Третий становится представителем и выразителем тех начал, которые, даже не осуществленные до конца, оказывают благотворное влияние на последующую общественную жизнь.

Последнее целиком относится к судьбе Михаила Михайловича Сперанского» - так писал историк С.А.Чибиряев.

К началу царствования Александра 1 Сперанский был уже статским советником, а в июле 1801 года – действительно статским советником, что соответствовало воинскому званию генерала. Столь быстрое продвижение по службе, бесспорно, было связано с его уникальными способностями. В царствование Павла 1, когда государь с лихорадочной поспешностью выпускал разнообразные указы и постановления, чиновник, который с удивительной быстротой, ясно излагая мысли на бумаге, готовил самые сложные документы, не имел цены. Сперанского недаром считают отцом делового языка в России. Конечно, благоприятную роль в карьере Михаила Михайловича сыграло и его врожденное умение нравиться людям. Он возвел в ранг науки изучение человеческих характеров. Так или иначе, но все генерал-прокуроры – а при Павле Петровиче их сменилось четверо – покровительствовали Михаилу Михайловичу. Не мешал этому даже его острый язык, не щадивший и начальников. Есть предположение, что Сперанского опекал и император Павел.

Сторонник конституционного строя, Сперанский был убежден, что новые права обществу обязана даровать власть. Обществу, разделенному на сословия, права и обязанности которых установлены законом, необходимы гражданское и уголовное право, публичное ведение судебных дел, свобода печати. Большое значение придавал Сперанский воспитанию общественного мнения, которое следует формировать с помощью прессы. Редакторы должны целенаправленно заказывать и публиковать статьи, которые склоняли бы общество на сторону правительства. Вместе с тем Сперанский полагал, что Россия еще не готова к конституционному строю, что начинать преобразования необходимо с реорганизации государственного аппарата.

У него не было врагов. Его простонародное происхождение не вызывало раздражения в высшем свете, а выдающиеся способности и обширные познания не служили причиной зависти. Может быть, потому, что в то время его деятельность не затрагивала ничьих интересов? Общество видело в нем восходящую звезду на политическом небосклоне России. Ему даже посвящали стихи.

В январе 1810 года с учреждением Государственного совета Сперанский стал государственным секретарем, самым влиятельным сановником России, фактически вторым после императора лицом в государстве. Положение его в стране было таково, что даже членам императорской фамилии приходилось обращаться к нему с просьбами. И государственный секретарь не удовлетворял эти просьбы, если считал их противозаконными. Беспощадно относился он к взяточникам и казнокрадам.

Таким образом, преобразования Сперанского затронули все слои русского общества. И реакция на реформы чаще всего была отрицательной. Над головой государственного секретаря стала собираться гроза. против него была огромная армия – дворянство и чиновничество.

До конца жизни Сперанский занимался кодификационной деятельностью, готовил учебные пособия по законоведению для высшей школы, разрабатывал проект и устав училища правоведения. В 1837 году он получил высшую награду Российской империи – орден Святого Андрея Первозванного, а в январе 1839 года был возведен в графское достоинство.

М.М.Сперанского в зените его славы изобразил в романе «Война и мир» Л.Н.Толстой. "О нем говорили, им интересовались, и все желали его видеть". В дневниковой записи А.С.Пушкина читаем следующее: "Сперанский у себя очень любезен. Я говорил ему о прекрасном начале Царствования Александра: "Вы и Аракчеев, вы стоите в дверях противоположных этого Царствования, как Гении Зла и Блага". Он отвечал комплиментами и советовал мне писать Историю моего времени".

Увлеченный идеями преобразования России, князь Андрей Болконский, один из главных героев романа, сблизился со Сперанским. Попав в круг одного из самых влиятельных, а вместе с тем и самых реакционных пособников Александра 1, князь принимает участие в разработке проекта отмены крепостного права в России. Андрей увлечен деятельностью высших сфер, где планы, проекты и программы летят поверх сложной и запутанной жизни. Вначале Андрей не ощущает искусственности тех интересов, которыми одержим кружок Сперанского, он боготворит этого человека. Князь Андрей внимательно следил за каждым движением и словом Сперанского, как это бывает с людьми, которые строго судят своих ближних. Князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, у которого в руках судьба всей России, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств. Но является Наташа на первый свой бал. Встреча с нею возвращает князю Андрею острое ощущение «естественных» и «искусственных» ценностей жизни. Общение с Наташей освежает и очищает душу князя, проясняет призрачность и фальшь Сперанского и придуманных им реформ. Он «приложил права лиц, которые распределял по параграфам», к своим мужикам, к Дрону-старосте, и ему «стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой». Однако князь Андрей, тем не менее, признавал заслуги Сперанского перед Россией: «А я скажу, что ежели что-нибудь сделано хорошего в нынешнее царствование, то все хорошее сделано им – им одним… И потомство отдаст ему справедливость…»

Действительно, он сделал много хорошего для своей страны. Но за всей суетностью этих новомодных введений, преобразований, реформ можно было различить человека холодного и расчетливого. Все то, что он делал, было призрачно, наиграно, делано напоказ. Толстой в своем романе изобразил человека лживого, корыстного и честолюбивого. В кружке Сперанского царила праздность. У всех были единые интересы, однако никакой духовной ценности они не представляли. Здесь нельзя было морально очиститься.

Сам Лев Толстой не симпатизировал ни личности Сперанского, ни его преобразовательной деятельности. Толстой характеризует Сперанского как крайнего рационалиста. Люди холодного, исключительно логического ума всегда производили отталкивающее впечатление на Толстого, для которого одним из высших мерил человеческой личности была способность глубоко чувствовать, откликаться на несправедливость и зло, прежде всего, сердцем, а не умом.

Отношение князя Андрея к Михаилу Михайловичу Сперанскому стоит особняком. Князь Андрей не воспринимает его как человека. Очень важна такая деталь, как холодные руки и металлический смех Сперанского.

Это говорит о Сперанском как о машине, созданной кем-то на "благо" государства. Его задача - реформировать и обновлять. Он на это запрограммирован. Князь Андрей не может работать с машиной и расстается с ним. Таким образом, исторические деятели оцениваются по-разному, но ни один не воспринимается как существо, способное к влиянию на мировой исторический процесс. Это существо не от мира сего, и у них нет силы даже на то, чтобы повлиять на историю, даже как простой народ. Они не являются народом и выпадают из человечества, потому что они слишком сильны для него, а значит, слишком слабы.

В своем творчестве Лев Николаевич изобразил и такого политического деятеля, как Алексей Андреевич Аракчеев.

Еще при дворе Павла 1 Аракчеев совершает стремительный взлет. Уже в 27 лет он - генерал-кватрирмейстер, барон, а вскоре и граф, в его герб вписаны знаменитые слова: «Без лести предан» (вскоре, правда, переиначенные злой молвой: «Бес лести предан»).

До наших дней историков не перестает удивлять странное на первый взгляд противоречие: как мог самый просвещенный царь за всю русскую историю сделать всесильным временщиком жесточайшего самодура. Ярого крепостника, поклонника барабанного боя и шпицрутенов, человека, гордившегося тем, что он «на медные деньги учен» и не знает ни одного иностранного языка? Возможно, царь ценил в Аракчееве те качества, которыми сам не обладал, но для дел государственных почитал необходимыми. Знал он, конечно, и замечательное трудолюбие графа, его педантичную исполнительность, безукоризненную честность (не было в России более беспощадного врага взяточничества, нежели Алексей Андреевич: сам никогда не брал. А уличенных карал беспощадно). Деловые качества Аракчеева принесли немало пользы государству. Человек, сведущий в артиллерии, он вывел этот род российских войск на первое место в Европе, тем самым, сделав немалый вклад в дело победы России над Наполеоном. После войн с Наполеоном наступила целая эпоха правления Аракчеева в жизни страны, названное «аракчеевщиной». Символ этой эпохи – военные поселения, идея которых была заимствована русским царем из иностранных книг. Некоторые крестьяне должны были превратиться в «военных поселян». К достижениям поселений можно отнести лишь безукоризненную чистоту на улицах и в жилищах, а также стопроцентную грамотность поселян. Для них повсеместно были учреждены солдатские школы. Такой строжайший распорядок жизни на военных поселениях – изобретение графа Аракчеева. Этим он себя навеки и прославил.

Уволенный в отставку вскоре после смерти Александра 1, Аракчеев тихо прожил свои последние годы. Он скоропостижно скончался в мае 1834 года, не успев написать завещание и даже причаститься перед смертью: граф был уверен, что доживет до открытия Александровской колонны в Петербурге, посвященной царствованию его благодетеля императора Александра 1. В то время немало было написано эпиграмм на А.Аракчеева, М.Сперанского. А вот строки из письма (апрель 1834 год) А.Пушкина: "Аракчеев умер. Об этом во всей России жалею я один. Не удалось мне с ним свидеться и наговориться".

Всех исторические персонажей мы видим глазами князя Андрея Болконского. Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видел его, но все, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку. Вот что пишет Толстой в своем произведении: «У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, было написано чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные, шепчась, смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet (франц. «прозвище»). «Силы Андреича» и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал, видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел, перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.

Но как только растворилась дверь, на всех лицах выражалось мгновенное только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из-за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда и, схватив себя за голову, прошел через приемную.

Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шепотом сказал: «Направо, к окну».

Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал сорокалетнего человека с длинною талией, с длинною, коротко обстриженною головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре-зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него»

В стране процветал произвол и беззаконие. Аракчеев являлся одной из «страшных язв русской жизни», по словам Н.И.Бражник. Холодная отчужденность – вот одно и самых основных качеств Аракчеева, а неумение слушать – одно из самых негативных качеств такого высокопоставленного чиновника.

Исторически значимые личности ничего не значили на страницах романа «Война и мир»:

«…Если бы даже, допустив остаток наименьшей свободы равным нулю, мы бы признали в каком-нибудь случае… полное отсутствие свободы, мы бы тем самым уничтожили самое понятие о человеке… ибо как только нет свободы, нет и человека…» И далее:

«…Чтобы представить себе действие человека, подлежащее одному закону необходимости, без свободы, мы должны допустить знание бесконечного количества пространственных условий, бесконечно великого периода времени и бесконечного ряда причин… Чтобы представить себе человека совершенно свободного, не подлежащего закону необходимости, мы должны представить его себе одного вне пространства, вне времени и вне зависимости от причины»

Итак, в первом случае, мы приходим к форме без содержания, а во втором – к содержанию без формы.

В заключение можно добавить следующее. Толстым не отрицается возможность того, что воля человека может совпадать в отдельные моменты с «высшей волей», с законом. В таких случаях действия такого человека, понятно, нельзя расценивать однозначно. Кроме того, возможны случаи, когда воля человека не просто совпадает с волей неведомых сил, а человек может предвидеть эту волю, угадать ее каким-то образом. Вот тогда все поступки человека могут отличаться определенной нелогичностью, непоследовательностью.

Приблизительно таковы положения новой теории, развитой Толстым. При этом необходимо помнить, что главное, к чему призывает он, есть смена взглядов на историю как науку, есть разрушение сложившихся штампов, потому что так, и только так, возможно проложить дорогу к истине.