Хирургическое вмешательство
Познакомилась с творчеством нового для меня американского автора Чарльза Мартина. Говорят, в США он популярен, в особенности среди женской аудитории. Прочитав его роман «Когда поют сверчки», я поняла, почему: очень хорошо умеет давить на слезные железы, знает, как запустить механизм сочувствия в хрупкой женской душе.
Судите сами: главный герой кардиохирург, который выбрал эту профессию еще в раннем детстве, потому что мечтал вылечить одну хрупкую девочку. Уже одно это пробуждает в чувствительной читательской душе безмерное сочувствие. Однако этого автору показалось мало, и тогда, уже взрослый доктор, после тяжелейшего удара судьбы встречает еще одного юного ангелочка. У девочки тоже больное сердце. Возможно, она послана ему, чтобы дать возможность исправить совершенные когда-то ошибки. С этого и начинается история, которая развивается не в хронологической последовательности. Повествование идет от первого лица. Герой поочередно рассказывает о своем печальном прошлом и не очень-то радостном настоящем. Это делается, чтобы читатель в полной мере проникся ситуацией, и уже не расставался с платком во время чтения. Умеют же некоторые авторы так расчетливо манипулировать чувствительным читательским сердцем. Впрочем, многоуважаемому Чарльзу Мартину и этого показалось мало, и тогда он решил добавить трагизма, введя в роман слепого шурина главного героя. Ну а добить читателей решил названием романа – When crickets cry, то есть «Когда плачут сверчки». Однако вмешался переводчик, который, видимо, решил намекнуть читателям, что все не так плохо, чтобы у них сердце не разорвалось и, вероятно, поэтому перевел заголовок так: «Когда ПОЮТ сверчки».
В итоге получилась история в лучших американских традициях: вроде бы ситуация беспросветная, но потом, будто по мановению волшебной палочки, тучи рассеиваются и все становится хорошо вопреки всякой логике. Кого интересует здравый смысл, главное, чтобы все хорошо закончилось. Возможно, кто-то такой роман и оценит, но лично меня писательская расчетливость всегда отвращает.
Зато понравилось, что книга изобилует медицинскими подробностями, которые касаются работы врачей. В данном случае кардиологов и кардиохирургов. Впрочем, это уже субъективное восприятие, я ведь одно время хотела стать врачом, но потом передумала. Теперь только благодаря книгам и могу окунуться в эту атмосферу, которая могла бы стать частью и моей жизни, но, видимо, не судьба.
В романе все описано настолько детально, что я даже заподозрила, что Чарльз Мартин имеет отношение к медицине, однако подтверждения этому не нашла.

Когда поют сверчки Чарльз Мартин

(Пока оценок нет)

Название: Когда поют сверчки

О книге «Когда поют сверчки» Чарльз Мартин

Чарльз Мартин – американский писатель, покоривший сердца многих женщин своей романтической прозой. Некоторые его произведения получили мировую известность и множество хвалебных отзывов критиков.

Чарльз обучался во Флоридском университете, где получил степень бакалавра искусств. Позже он переезжает в штат Вирджиния, где в местном университете получает степень магистра гуманитарных наук и доктора философии. В настоящее время писатель проживает в штате Флорида. Он женат, воспитывает трех сыновей.

Роман «Где поют сверчки» был написан в 2014 году и сразу получил положительные рецензии. Рукопись переведена на 17 языков.

В произведении рассказывается про судьбу талантливого кардиохирурга Джонатана Митчелла, или Риза. У его жены Эммы было больное сердце, и главный герой старался сделать всё, чтобы её спасти. Он был ей не только любящим мужем, но ещё и лечащим врачом. Иногда Ризу приходилось делать непростой выбор.

Несмотря на все старания врачей, Эмма умирает. Джонатан тяжело переносит её кончину. Он закрывается от всего мира, бросает работу и поселяется в особняке на берегу красивого озера Бертон. Теперь всё своё свободное время он посвящает рыбалке, катанию на лодке и гребле.

Однажды главный герой знакомится с пятилетней девочкой, которая торгует лимонадом. У девочки порок сердца, и ей необходима дорогостоящая операция на сердце. Она мечтает насобирать на неё денег. Риз проникается судьбой малышки, знакомится с её тётей, которая заменила Энни мать. Он начинает им всячески помогать в надежде спасти жизнь девочке.

Риз понимает, что Энни спасёт операция, проведенная хирургом от Бога. Именно таким врачом он и является. До смерти любимой жены он спас сотни жизней и провел множество операций. Но сейчас тени прошлого пугают его, и он боится опять взять в руки скальпель.

«Где поют сверчки» ‒ это трогательный и берущий за душу роман, который мало кого оставит равнодушным. В книги вы найдете много медицинских терминов, описания болезней и жизни врачей. Но всё это передано читателю простым и понятным языком. Также произведение наполнено отличными пейзажными зарисовками. Читая про красоту, которая окружала главных героев, появляется огромное желание там побывать.

Чарльз Мартин очень ярко расписал всех персонажей. Они поражают своей человечностью, надеждой и верой в лучшее. Читая книгу, начинаешь невольно симпатизировать каждому из них.

На нашем сайте о книгах сайт вы можете скачать бесплатно или читать онлайн книгу «Когда поют сверчки» Чарльз Мартин в форматах epub, fb2, txt, rtf, pdf для iPad, iPhone, Android и Kindle. Книга подарит вам массу приятных моментов и истинное удовольствие от чтения. Купить полную версию вы можете у нашего партнера. Также, у нас вы найдете последние новости из литературного мира, узнаете биографию любимых авторов. Для начинающих писателей имеется отдельный раздел с полезными советами и рекомендациями, интересными статьями, благодаря которым вы сами сможете попробовать свои силы в литературном мастерстве.

Цитаты из книги «Когда поют сверчки» Чарльз Мартин

Наверное, только в ресторане можно отрезать от бифштекса жир, если вы его не едите, а вот в жизни сладкое и горькое часто идут в комплекте.

В сумерках тень оказывается у тебя за спиной, скрывая твои шаги от возможных преследователей.

Врачи могут помочь человеку поправить здоровье, могут продлить ему жизнь, но они не в силах его исцелить, сделать здоровым и целым.

Мистер Портер любит, чтобы в лимонаде было побольше сахару, но он не такой, как некоторые из моих покупателей. Вы понимаете? ..Некоторым людям просто необходимо класть побольше сахару, потому что они сами по себе довольно кислые.

В конце концов,что такое ложь?Это просто хорошо замаскированная правда.

Процесс умирания начинается в момент нашего рождения.

Случайно услышанный крик кардинала, который раздается за окном твоей спальни или за дверью, — это голос многих, которые просят тебя за одного из своих.

… Если сердца нет или оно умерло – все остальное не имеет значения. Ты можешь найти женщину, которая будет красивее всех на свете, ты можешь иметь с ней сказочный секс, но когда, так сказать, отгремят последние залпы, ты непременно задумаешься о том, чтобы перекусить, выкурить сигаретку… а также о том, что́ тебе теперь делать с твоей партнершей. И тогда тебе станет ясно, что женщина, которая лежит сейчас с тобой в одной постели, для тебя не важнее чем пульт от телика. Настоящая любовь – не инструмент и не средство, и сердце женщины – тоже. Их ты не отыщешь ни в одном журнале.

По моим наблюдениям, у тех, кто предпочитает сумерки яркому свету, обычно есть что скрывать.

Скачать бесплатно книгу «Когда поют сверчки» Чарльз Мартин

(Фрагмент)

Чарльз Мартин

Когда поют сверчки

When Crickets Cry

Copyright © 2014 by Charles Martin

© Гришечкин В., перевод на русский язык, 2015

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

Стиву и Элейн

Я толкнул ручку, и сетчатая дверь, тихо скрипнув, отворилась, вспугнув двух колибри, ссорившихся над кормушкой. Шорох их крыльев затих высоко в ветвях кизила, и почти в то же самое мгновение по небу скользнули первые лимонно-желтые лучи утреннего солнца. Казалось, кто-то раскрасил накануне вечером небесный свод в густо-синие и лиловые тона, а затем смахнул темную краску ватными тампонами облаков и засы́пал освободившееся пространство золотой крошкой. Я наклонил голову и исподлобья посмотрел вверх. Небо немного напоминало гигантскую гранитную столешницу, обращенную лицевой стороной к земле. Быть может, подумалось мне, как раз сейчас где-то там, высоко в небесах, Господь тоже пьет свой утренний кофе. Вся разница между нами заключалась в том, что Ему не нужно было читать письмо, которое я сжимал в руке, поскольку Он и так знал, что́ в нем…

Прямо передо мной широкая Таллала вливалась в озеро Бертон. Похожая на прозрачное зеленоватое стекло, река была неподвижной, но я знал, что ровно в семь с оглушительным треском моторов эту безмятежную водную гладь нарушат гидроциклы и катера и на берега начнут накатывать маленькие беспокойные волны, произведенные ими. Да, еще немного, и солнце поднимется выше, чтобы двинуться на запад, так что к полудню воздух согреется, а вода засверкает так, что на нее будет больно смотреть.

С письмом в руке я спустился с заднего крыльца и, осторожно ступая босыми ногами, вышел на причал. Чувствуя, как поднимающийся от воды туман касается моих ног и лица, я двинулся вдоль стены эллинга и поднялся по лестнице на его крышу. Там я сел в натянутый между столбами навеса гамак, подставил лицо солнцу, сунул палец в небольшое медное кольцо, привязанное к короткому шнуру, и, потянув его на себя, стал медленно раскачиваться.

Если Бог там, наверху, действительно есть и в этот самый миг пил утренний кофе, Он, должно быть, уже приканчивал вторую чашку, поскольку небо совсем посветлело и засверкало яркой утренней синевой, и лишь кое-где на нем задержались едва различимые темные полосы.

Еще какое-то время я слушал тишину, зная, что долго она не продлится. Какой-нибудь час – и над озером зазвенит смех детей, катающихся на автомобильных камерах; подростки на гидроциклах и пенсионеры на резиновых лодках распугают канадских гусей, лакомящихся кусками белого хлеба, которые разбросал для них какой-то вместе с солнцем поднявшийся любитель птиц и которые чуть покачиваются на воде, словно сказочная дорога из желтого кирпича. Ближе к обеду на десятках пристаней и причалов зачадят грили, мангалы, над водой потянется запах хот-догов, гамбургеров, копченых устриц и острых сосисок. Во дворах и на подъездных аллеях, которые в здешних местах непременно наклонены к озеру, лежащему словно на дне гигантской салатной миски, люди, невзирая на возраст, станут кататься по орошаемым шлангами пластиковым дорожкам, играть в тени деревьев в подкову, потягивать мятный джулеп или коктейль из текилы с лимонным соком или просто сидеть на крышах сараев для лодок, болтая ногами. К девяти вечера почти все владельцы прибрежных домов достанут приготовленные заранее фейерверки, и над озером зазвучит праздничная канонада, в воде отразятся алые, синие, желтые и зеленые огни, которые будут осыпаться вниз мерцающим дождем. Родители будут, задрав головы, смотреть в небо, дети – смеяться и вопить, собаки – лаять и натягивать цепи, оставляя глубокие следы в коре деревьев, к которым они привязаны. Кошки бросятся на поиски убежища, ветераны погрузятся в воспоминания, влюбленные возьмутся за руки и потихоньку ускользнут в дальние рощи на берегу, чтобы купаться голышом в темной теплой воде, где их никто не увидит. Все это и составляет ту симфонию свободы, которая сопутствует главному празднику лета – Дню независимости.

Наверное, во всем Клейтоне, штат Джорджия, только у меня не было ни фейерверков, ни сосисок и никакого желания расцвечивать небо вспышками химического огня. Мой причал так и останется темным и тихим, мангал – холодным, полным старой золы и запылившейся паутины. Свобода была для меня чем-то далеким – как слабый, едва повеявший аромат, который кажется хорошо знакомым, вот только, откуда ты его знаешь, вспомнить не удается. Если б я мог, я бы проспал весь сегодняшний день как какой-нибудь современный Рип ван Винкль; я бы открыл глаза только завтра и со спокойной душой зачеркнул Четвертое июля на своем календаре. Увы, сон для меня почти столь же недосягаем, как и свобода, к тому же он никогда не бывает крепким. Уже много лет я сплю урывками, по два-три часа в сутки, не более.

Так я лежал в гамаке с кофе и пожелтевшими воспоминаниями. Поставив кружку на грудь, я руками сжимал смятый нераспечатанный конверт. За моей спиной по-прежнему поднимался туман; он закручивался крохотными спиралями, которые, изгибаясь и танцуя, бесшумно и неторопливо плыли сквозь нависающие ветви кизила и таяли футах в тридцати над землей.

Надпись на конверте, сделанная ее рукой, сообщала, когда именно я должен прочесть письмо. Если бы я послушался, то прочел бы его еще два года назад. Но я не сделал этого, не собирался я вскрывать конверт и сегодня. Возможно, я просто не мог. Последнее прощание кажется вдвойне тяжелее, когда точно знаешь, что оно и правда последнее. А я это знал. Четыре годовщины минули и канули в прошлое, а я по-прежнему застрял где-то между временами, и для меня ничто не менялось.

Я прижал конверт ладонью к груди, расправив его уголки, словно маленькие бумажные крылья. Жалкая замена…

Местные жители обожают раскачиваться на качелях и, потягивая мятный джулеп, рассуждать, какое время суток на озере следует считать самым лучшим. По утрам тени ложатся на землю прямо перед тобой и как будто тянутся навстречу дню. В полдень тень съеживается и оказывается у тебя под ногами: ты стоишь на ней, застряв между прошлым и будущим, между тем, что было, и тем, что будет. В сумерках тень оказывается у тебя за спиной, скрывая твои шаги от возможных преследователей. И это не метафора. По моим наблюдениям, у тех, кто предпочитает сумерки яркому свету, обычно есть что скрывать.

Есть книги гениальные и написанные в пол силы. Есть остросюжетные и предсказуемые. Одни из них запоминаются, а другие не хочется читать до конца. А некоторые книги трогают до глубины души и заставляют искренне сопереживать героям, проживая с ними все взлеты и падения. К таким произведениям относится роман Чарльза Мартина «Когда поют сверчки». В нем автор склонен акцентировать внимание на человечности, сострадании и доброте, которых так не хватает современному обществу..

В книге «Когда поют сверчки» Чарльз Мартин обращается к медицинской тематике, на первый план выдвигая вопросы о врачебном долге, медицинской ошибке и настоящем врачевательском таланте.

Главный герой романа, Джонатан Митчелл. Большую часть своего времени мужчина теперь проводит в одиночестве, занимаясь ремонтом лодок, рыбалкой, греблей. Отшельником он был не всегда. Несколько лет назад Джонатан был выдающимся кардиохирургом и дарил людям шанс жить полноценной новой жизнью. Но после смерти его любимой жены, все изменилось. Мужчина расценил ее кончину, как собственную врачебную ошибку и навсегда отказался брать скальпель в руки, чтобы больше никому не принести вреда. Свой исключительный талант он похоронил вместе с супругой и отрекся от прошлой жизни.

Однажды в городе Джонатан встречает маленькую девочку, продающую лимонад. Ребенок таким образом пытается заработать деньги себе на операцию. Раззнакомившись с ней, мужчина выясняет, что у малышки порок сердца. Во что бы то ни стало Джонатан решает помочь. Но сможет ли врач внутри него взять верх над страхом и снова приступить к операциям на сердце? Слушать аудиокнигу в mp3, читать онлайн или скачать электронную книгу «Когда поют сверчки» в fb2, epub, pdf, txt – Чарльза Мартина вы можете бесплатно на сайт.

В книге «Когда поют сверчки» Чарльз Мартин рассказывает трогательные истории двух людей, которые встретились не случайно – врач с талантом от Бога и безнадежно больной ребенок. Казалось бы, что этих двоих ничего не может объединять, но автор убеждает в обратном. Оба главных персонажа призваны помочь друг другу, но до последнего один из них в этом сомневается.

Мартину удалось детализировано описать характеры, ситуации, а также воссоздать красочные пейзажные зарисовки на фоне трагичного сюжета. На страницах книги читатель встретит не мало медицинских терминов и научных объяснений о появлении болезней и лечении этих недугов, но они абсолютно не обременяют текст своей «тяжестью». Книга читается легко, но эмоциональный посыл, который она несет в себе, равнодушным не оставит никого.

Есть в этом мире еще вещи, которые никогда не будут искалечены реальностью, общественным мнением и злобой – это добрые сердца, чудом бьющиеся в этом жестоком мире.. Отзывы и рецензии о книге.

СКАЧАТЬ БЕСПЛАТНО КНИГУ «Когда поют сверчки»

Чарльз Мартин

Когда поют сверчки

When Crickets Cry

Copyright © 2014 by Charles Martin

© Гришечкин В., перевод на русский язык, 2015

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

Стиву и Элейн

Я толкнул ручку, и сетчатая дверь, тихо скрипнув, отворилась, вспугнув двух колибри, ссорившихся над кормушкой. Шорох их крыльев затих высоко в ветвях кизила, и почти в то же самое мгновение по небу скользнули первые лимонно-желтые лучи утреннего солнца. Казалось, кто-то раскрасил накануне вечером небесный свод в густо-синие и лиловые тона, а затем смахнул темную краску ватными тампонами облаков и засы́пал освободившееся пространство золотой крошкой. Я наклонил голову и исподлобья посмотрел вверх. Небо немного напоминало гигантскую гранитную столешницу, обращенную лицевой стороной к земле. Быть может, подумалось мне, как раз сейчас где-то там, высоко в небесах, Господь тоже пьет свой утренний кофе. Вся разница между нами заключалась в том, что Ему не нужно было читать письмо, которое я сжимал в руке, поскольку Он и так знал, что́ в нем…

Прямо передо мной широкая Таллала вливалась в озеро Бертон. Похожая на прозрачное зеленоватое стекло, река была неподвижной, но я знал, что ровно в семь с оглушительным треском моторов эту безмятежную водную гладь нарушат гидроциклы и катера и на берега начнут накатывать маленькие беспокойные волны, произведенные ими. Да, еще немного, и солнце поднимется выше, чтобы двинуться на запад, так что к полудню воздух согреется, а вода засверкает так, что на нее будет больно смотреть.

С письмом в руке я спустился с заднего крыльца и, осторожно ступая босыми ногами, вышел на причал. Чувствуя, как поднимающийся от воды туман касается моих ног и лица, я двинулся вдоль стены эллинга и поднялся по лестнице на его крышу. Там я сел в натянутый между столбами навеса гамак, подставил лицо солнцу, сунул палец в небольшое медное кольцо, привязанное к короткому шнуру, и, потянув его на себя, стал медленно раскачиваться.

Если Бог там, наверху, действительно есть и в этот самый миг пил утренний кофе, Он, должно быть, уже приканчивал вторую чашку, поскольку небо совсем посветлело и засверкало яркой утренней синевой, и лишь кое-где на нем задержались едва различимые темные полосы.

Еще какое-то время я слушал тишину, зная, что долго она не продлится. Какой-нибудь час – и над озером зазвенит смех детей, катающихся на автомобильных камерах; подростки на гидроциклах и пенсионеры на резиновых лодках распугают канадских гусей, лакомящихся кусками белого хлеба, которые разбросал для них какой-то вместе с солнцем поднявшийся любитель птиц и которые чуть покачиваются на воде, словно сказочная дорога из желтого кирпича. Ближе к обеду на десятках пристаней и причалов зачадят грили, мангалы, над водой потянется запах хот-догов, гамбургеров, копченых устриц и острых сосисок. Во дворах и на подъездных аллеях, которые в здешних местах непременно наклонены к озеру, лежащему словно на дне гигантской салатной миски, люди, невзирая на возраст, станут кататься по орошаемым шлангами пластиковым дорожкам, играть в тени деревьев в подкову, потягивать мятный джулеп или коктейль из текилы с лимонным соком или просто сидеть на крышах сараев для лодок, болтая ногами. К девяти вечера почти все владельцы прибрежных домов достанут приготовленные заранее фейерверки, и над озером зазвучит праздничная канонада, в воде отразятся алые, синие, желтые и зеленые огни, которые будут осыпаться вниз мерцающим дождем. Родители будут, задрав головы, смотреть в небо, дети – смеяться и вопить, собаки – лаять и натягивать цепи, оставляя глубокие следы в коре деревьев, к которым они привязаны. Кошки бросятся на поиски убежища, ветераны погрузятся в воспоминания, влюбленные возьмутся за руки и потихоньку ускользнут в дальние рощи на берегу, чтобы купаться голышом в темной теплой воде, где их никто не увидит. Все это и составляет ту симфонию свободы, которая сопутствует главному празднику лета – Дню независимости.

Наверное, во всем Клейтоне, штат Джорджия, только у меня не было ни фейерверков, ни сосисок и никакого желания расцвечивать небо вспышками химического огня. Мой причал так и останется темным и тихим, мангал – холодным, полным старой золы и запылившейся паутины. Свобода была для меня чем-то далеким – как слабый, едва повеявший аромат, который кажется хорошо знакомым, вот только, откуда ты его знаешь, вспомнить не удается. Если б я мог, я бы проспал весь сегодняшний день как какой-нибудь современный Рип ван Винкль; я бы открыл глаза только завтра и со спокойной душой зачеркнул Четвертое июля на своем календаре. Увы, сон для меня почти столь же недосягаем, как и свобода, к тому же он никогда не бывает крепким. Уже много лет я сплю урывками, по два-три часа в сутки, не более.

Так я лежал в гамаке с кофе и пожелтевшими воспоминаниями. Поставив кружку на грудь, я руками сжимал смятый нераспечатанный конверт. За моей спиной по-прежнему поднимался туман; он закручивался крохотными спиралями, которые, изгибаясь и танцуя, бесшумно и неторопливо плыли сквозь нависающие ветви кизила и таяли футах в тридцати над землей.

Надпись на конверте, сделанная ее рукой, сообщала, когда именно я должен прочесть письмо. Если бы я послушался, то прочел бы его еще два года назад. Но я не сделал этого, не собирался я вскрывать конверт и сегодня. Возможно, я просто не мог. Последнее прощание кажется вдвойне тяжелее, когда точно знаешь, что оно и правда последнее. А я это знал. Четыре годовщины минули и канули в прошлое, а я по-прежнему застрял где-то между временами, и для меня ничто не менялось.

Я прижал конверт ладонью к груди, расправив его уголки, словно маленькие бумажные крылья. Жалкая замена…

Местные жители обожают раскачиваться на качелях и, потягивая мятный джулеп, рассуждать, какое время суток на озере следует считать самым лучшим. По утрам тени ложатся на землю прямо перед тобой и как будто тянутся навстречу дню. В полдень тень съеживается и оказывается у тебя под ногами: ты стоишь на ней, застряв между прошлым и будущим, между тем, что было, и тем, что будет. В сумерках тень оказывается у тебя за спиной, скрывая твои шаги от возможных преследователей. И это не метафора. По моим наблюдениям, у тех, кто предпочитает сумерки яркому свету, обычно есть что скрывать.

Она казалась маловатой для своих лет. Выглядела она как пятилетняя, хотя ей было уже шесть или даже семь, однако в ее хрупком, как у фарфоровой куклы, теле скрывалось отважное сердце бойца. На ней было коротенькое желтое платье, желтые носочки, белые сандалии с ремешком, концы соломенной шляпы, обвязанной желтой лентой, спускались почти до пояса. Тоненькая и бледная, двигалась она тем не менее то как Элоиза, то как Тигра из сказки про Винни-Пуха. Девочка стояла на углу Главной улицы и Саванна-стрит – прямо посреди городка, и выкрикивала во всю силу маленьких легких:

– Лимона-а-а-ад! Лимона-а-а-ад! Покупайте лимона-а-ад, пятьдесят центов за порцию!

Ее лимонадный «ларек» выглядел довольно крепким и носил следы долгой жизни, хотя явно был сколочен на скорую руку. Прилавок из полулиста дюймовой фанеры опирался на столбики четыре на четыре; два столба повыше, но более тонких, поддерживали вторые пол-листа, служившие навесом. Между столбами был натянут самодельный же транспарант лимонного цвета с надписью крупными печатными буквами: «Лимонад, 1 стакан – 50 центов. Последующие порции – бесплатно!» Но в первую очередь в глаза бросалось не это трогательное в своей безыскусности рекламное объявление, не прилавок, не желтый контейнер-охладитель «И́глу» и даже не сама девочка. Настоящим центром этой незамысловатой композиции была стоявшая под прилавком пятигаллонная пластиковая бутыль из-под питьевой воды. Мне пришло в голову, что это ее – девочки – личный колодец или источник, куда каждый мог бросить монету и загадать желание. И похоже, весь город, беззвучно шепча под нос нечто свое сокровенное, ссыпа́л в бутыль крупные и мелкие купюры и завалявшуюся в карманах мелочь.

Остановившись на углу, я смотрел, как пожилая женщина с кружевным зонтиком пересекла Главную улицу и опустила два четвертака в пенопластовую чашку, стоявшую на прилавке.

– Спасибо, Энни, – прошелестела она, принимая из протянутых к ней рук девочки пластиковый стакан с лимонадом.

– Не за что, мисс Блейкли. У вас очень красивый зонтик! – Легкий ветерок, пронесшийся вдоль тротуара, шевельнул желтые ленты на спине девочки и донес до меня ее чистый, ангельский голосок.