Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,
Оттого что лес - моя колыбель, и могила - лес,
Оттого что я на земле стою - лишь одной ногой,
Оттого что я о тебе спою - как никто другой.

Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,
У всех золотых знамен, у всех мечей,
Я ключи закину и псов прогоню с крыльца -
Оттого что в земной ночи я вернее пса.

Я тебя отвоюю у всех других - у той, одной,
Ты не будешь ничей жених, я - ничьей женой,
И в последнем споре возьму тебя - замолчи! -
У того, с которым Иаков стоял в ночи.

Но пока тебе не скрещу на груди персты -
О проклятие! - у тебя остаешься - ты:
Два крыла твои, нацеленные в эфир, -
Оттого что мир - твоя колыбель, и могила - мир!

Другие статьи в литературном дневнике:

• 27.09.2014. Марина Цветаева - Я тебя отвоюю...
• 25.09.2014. М. И. Цветаева - Мой милый, что тебе я сделала?

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру - порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Кто-то пишет о любви нежно, как ласкает по головке ребёнка, кто-то кладёт на бумагу любовные рифмы скромно, как первый поцелуй. В стихотворении «Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес» Марина Цветаева кричит о любви. Её голос гремит набатом, предупреждая, что за любовь надо бороться.

Строки стихотворения похожи на последнее признание, когда нечего терять, они напоминают гул штормового океана, который накатывает вал за валом на песок пляжа. Вместе с тем у стихотворения чувствуется женская рука, просматривается подчерк великой поэтессы, способной больше сказать между строк, чем услышит ухо после первого прочтения.

К кому обращение,/h2>

К кому же обращается Цветаева в стихотворении? Это не кто иной, как Блок - герой многих строк поэтессы и её светлый образ. Не надо перекладывать поэтическое обращение в корзину любовной копилки - Цветаева и Блок были мало знакомы, но поэтессу влекло к великому символисту и классику русской поэзии. Это видно из строк:

Ты не будешь ничей жених, я — ничьей женой.

Клятва Цветаевой

Героиня клянётся быть вернее пса и петь, как не поёт никто другой. Никакие жертвы не страшны героине, она на всё готова для того, чтобы завоевать сердце героя стихотворения. Вызов брошен не только людям - перчатка духовной дуэли упала даже к ногам ангела:

Заглянув в Книгу Бытия ст. 32:24 - 33:11, мы увидим, что Иаков всю ночь боролся с ангелом, пытаясь добиться его благословения. Ангел мог вырваться из рук Иакова, но не делал этого, разве что вывихнул противнику бедро. В конце концов, вера была вознаграждена и Иаков благословлён.

Даже такому противнику Цветаева готова бросить вызов!

Любовь без меры

Любовь не знает чувства меры, она не может жить в рамках клетки - для неё нет неподъёмных гор и недоступных глубин.

Вместе с чувством любви и умением за неё бороться поэтесса чётко показывает разницу между своей героиней и героем. Сравните строки:

Оттого что лес — моя колыбель, и могила — лес

К чему это? Скорее всего, Цветаева, ещё не познавшая в должной мере признания, сравнивает себя с тёмным лесом, который мало кому интересен. Блог же - это мир, он давно признан и это признание заслужено.

Стихотворение учит нас показывать свою любовь и уметь за неё бороться с любым противником. Стихи показывают, что у настоящей любви нет препятствий, а предметом обожания может быть кто угодно, независимо от жизненных обстоятельств и расстояний.

Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,
Оттого что лес — моя колыбель, и могила — лес,
Оттого что я на земле стою — лишь одной ногой,
Оттого что я тебе спою — как никто другой.

Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,
У всех золотых знамен, у всех мечей,
Я ключи закину и псов прогоню с крыльца —
Оттого что в земной ночи я вернее пса.

Я тебя отвоюю у всех других — у той, одной,
Ты не будешь ничей жених, я — ничьей женой,
И в последнем споре возьму тебя — замолчи! —
У того, с которым Иаков стоял в ночи.

Но пока тебе не скрещу на груди персты —
О проклятие! — у тебя остаешься — ты:
Два крыла твои, нацеленные в эфир, —
Оттого что мир — твоя колыбель, и могила — мир!

Предлагаю послушать песню на стихи "Я тебя отвоюю у всех земель..." в исполнении Ирины Аллегровой.

Все чаще звуковые погружения, пока еще заполняемые творчеством. «Жизнь с ее насущным хлебом» делает звуковое сосредоточение редкой отдушиной между кухней и стиркой. Константин Родзевич - внезапный и краткий подарок судьбы. Семь дней уретральной страсти и безвременье звуковой пустоты. Рождение сына.

Годы неизвестности позади. Сергей Эфрон жив и ждет встречи. Жизнь в эмиграции отдаляет супругов друг от друга. Сергей занят собой, Марина - всеми. Все чаще звуковые погружения, пока еще заполняемые творчеством. «Жизнь с ее насущным хлебом» делает звуковое сосредоточение редкой отдушиной между кухней и стиркой. Константин Родзевич - внезапный и краткий подарок судьбы. Семь дней уретральной страсти и безвременье звуковой пустоты. Рождение сына.

«Думаю о нем день и ночь, если бы знала, что жив, была бы совершенно счастлива…» (из письма Цветаевой сестре). Иногда ей казалось, что все вокруг давно знают о смерти ее мужа, только не решаются говорить. Марина все глубже погружалась в депрессию, где от полного падения спасало только одно - стихи.

Все круче, все круче

Заламывать руки!

Меж нами не версты

Земные, - разлуки

Небесные реки, лазурные земли,

Где Друг мой навеки уже -

Неотъемлем.

Цикл стихов «Разлуки» посвящен Сергею Эфрону, на самом деле Марина готовится к разлуке с жизнью. Звуковая концентрация на Слове не в первый раз спасала Цветаеву от рокового шага. Несколько месяцев неотступного сосредоточения на судьбе мужа, несколько месяцев вознесения стихотворных молитв принесли плоды. Марина получила письмо от Сергея. Он жив, он в Константинополе: «Я живу верой в нашу встречу…» Цветаева собирается уезжать из России, из «ханского полона», где «на кровушке на свежей пляс да яства».

При всем ожесточении против новой власти расставание с Россией, с Москвой дается Цветаевой нелегко: «Не голода, не холода боюсь - зависимости. Здесь рваная обувь - беда или доблесть, там - позор…» Отсутствие в европейском менталитете духовного звукового поиска, с которым неразрывно связана жизнь России, было главной причиной терзаний эмигрантов первой волны. Европейский кожный прагматизм контрарен .

Очень скоро русские эмигранты понимают: жить, как в России, не получится. Утешаются, что это ненадолго. Пытаются влиять на судьбу России из-за границы, но это утопии. Расплата за участие в антикоммунистических организациях настигает неотвратимо, старающихся неуклюже сотрудничать со Страной Советов уничтожают не сразу, сначала они должны принести пользу новой России. От каждого по способности - каждому по заслугам.

Час безземельных братств, час мировых сиротств (М. Ц.)

Цветаева приезжает в Берлин весной 1922 года. Первая значимая и очень символичная встреча здесь - Андрей Белый, совершенно утративший «остатки земного притяжения и равновесия». Марина сразу же проникается бедственным положением поэта, и не столько материальной его несостоятельностью, сколько духовной потерянностью. Все в Берлине чуждо русской душе, кожный ландшафт для человека с уретральным менталитетом, да еще с таким сильнейшим звуком, как у Белого, - это казарма.

Поэт полностью дезориентирован в пространстве, он бесцельно бродит по городу в нелепом платке и выглядит совершенно больным. Словно малый ребенок устремился Андрей Белый навстречу Марине, она поддерживает его, жалея, что не может дать большего, в ответ его строки: «Милая весть, что какая-то родина есть, и что ничего не погибло». И здесь в нехватку отдала Цветаева, уретральностью своей явила кусочек родины, стихами наполнила пустоты звука.

И вот долгожданная встреча с Сергеем Эфроном и переезд в Чехословакию. Сергей все еще охвачен «белой идеей», но пафос постепенно сходит на нет. Другие задачи встают перед Сергеем Яковлевичем, впервые он должен сам обеспечить свою семью. Однако в мыслях у него учеба, какие-то литературные проекты, Эфроны живут на пособие и редкие гонорары Марины. Жизнь пары далека от идиллии, за четыре года разлуки оба слишком изменились, нет уже восторженных детей Марины и Сережи на коктебельском пляже. Они все больше врозь.

Но тесна вдвоем

Даже радость утр,

Оттолкнувшись лбом

И подавшись внутрь

(Ибо странник - Дух

и идет один)…

Сергей кипит большей частью абсолютно пустой деятельностью по редакциям, Марина проводит дни как отшельник, выхаживает по горам звуковые нехватки. «Никаких земель не открыть вдвоем»… Тихая жизнь домохозяйки не для нее, такую жизнь она сравнивает с колыбелью и гробом, «а я никогда не была ни младенцем, ни мертвецом». Марина глубоко осознает свою ответственность за Сергея, но ее пылкая натура не удовлетворена параллельным существованием отвыкших друг от друга людей.

Ослабевает страсть, и снова поэт уходит в звук, в стихи. Цветаева начинает поэму «Молодец», ведет интереснейшую переписку с Б. Л. Пастернаком, своим звуковым собратом. Пастернак жалуется, что ему тяжело, на что Марина советует начать большую вещь: «Вам никого и ничего не станет нужно… Вы будете страшно свободны… творчество - лучшее из лекарств от всех жизненных бед!»

Борис Пастернак признавался позднее, что роман «Доктор Живаго» - часть его долга перед Мариной Цветаевой. Многое в линии Юры и Лары от той их переписки. Марина страстно желает встречи с Борисом Леонидовичем, но он слишком нерешительный, чтобы разделить эту ее «надобу». Сожалеть о том, что разминулся тогда «с самой Цветаевой», Пастернак будет много позже. Ощущая свою вину перед Мариной, он станет помогать ее дочери Ариадне в лихую годину тюремных мытарств и после.

А тогда, в 1923 г., Цветаева тяжело переживала невозможность встречи с таким ее, таким звуковым Пастернаком. Спасаясь от полного провала в пустоту одиночества, она творит стихи, выписывает свою боль, бросая в ненасытную звуковую утробу новые и новые потрясающие стихи: «Провода», «Час души», «Раковина», «Поэма горы»…

Нет имени моим

Потерянностям... Всe покровы

Сняв - выросшая из потерь! -

Так некогда над тростниковой

Корзиною клонилась дщерь

Египетская...

Я сказал Вам: есть - Душа. Вы сказали мне: есть - Жизнь (М. Ц.)

И снова в самую темную пору, которая бывает перед рассветом, врывается в жизнь Марины новая страсть - Константин Родзевич. Очень земной, без всяких звуковых «отключек», без малейшего понятия о поэзии, сильный, прошедший огонь и воду гражданской войны, побывавший и у красных, и у белых, помилованный самим Слащевым-Крымским (прототипом Хлудова в пьесе М. А. Булгакова «Бег»), Родзевич полюбил в Марине не горние выси, а живую, земную женщину.

Все, кто встречались Марине до этого, подчинялись ей, отступая перед ее уретральной волей. Родзевич не отступил. Он сказал: «Вы можете все». Но, восхитившись, остался собой. Любовь уретральной Царь-девицы и нежного кожно-зрительного царевича уступила место страсти равных в уретре мужчины и женщины. Семь дней были даны им, но в эти дни Марина и Константин будто прожили несколько жизней. «Вы первый Арлекин за жизнь, в которой не счесть Пьеро, я впервые хочу взять, а не дать», - пишет она Константину. «Вы мой первый ОПЛОТ (от сонмов). Отойдете - ринутся! Вы Жизнь!»

Сергей Эфрон узнает об этой страсти случайно. Сначала он не верит, потом подавлен и раздираем ревностью. В письме М. Волошину он жалуется на «маленького Казанову» (Радзевич невысок, это правда) и просит наставить его на путь истинный, сам Эфрон принять решения не может. Без Марины жизнь его теряет всякий смысл, но и продолжать жить с ней под одной крышей он не может.

Для Марины осведомленность Сергея - ужасная трагедия. Она отрывает от себя Родзевича, что называется, с мясом, неистово желая его, причем взаимно. Но Константин без Марины выживет, а Сергей нет. Выбор ее очевиден. Что до Эфрона, то он вскоре адаптируется к ситуации и даже сохранит с Родзевичем дружеские отношения. Марина же надолго потеряет почву под ногами, полная апатия вновь охватывает ее, где отвращение к стихам, книгам - сама безысходность. И все же она пишет «Поэму Конца» - гимн любви к Родзевичу.

Любовь - это плоть и кровь.
Цвет, собственной кровью полит.
Вы думаете, любовь -
Беседовать через столик?

Часочек - и по домам?
Как те господа и дамы?
Любовь - это значит…
- Храм?
Дитя, замените шрамом…

Трагическая невозможность для Марины «оставить С.» прекратила эти удивительные отношения. Цветаева и Эфрон остались вместе, а 1-го февраля 1925 года на свет появился Георгий (Мур), по словам Сергея Эфрона, «Маленький Марин Цветаев». Есть удивительная фотография, где Константин Родзевич, Сергей Эфрон и Мур запечатлены вместе. Родзевич положил обе руки на плечи мальчика, руки Эфрона за спиной.

Мне не страшно быть вне России. Я Россию в себе ношу, в крови своей (М. Ц.)

С рождением сына семейство Цветаевой перебирается в Париж. Жизнь здесь для Марины и успешна, и невероятно тяжела. Триумф Марины как литератора приносил ей не только славу и гонорары, весьма, кстати, скромные, но и завистников, недоброжелателей, скрытых и явных. В среде русской эмиграции зрел раскол на консерваторов и евразийцев. Консерваторы (И. Бунин, З. Гиппиус и др.) непримиримы к изменениям в новой России, они ненавидят совдепию лютой ненавистью, евразийцы (Н. Трубецкой, Л. Шестов и др.) думают о будущем России с надеждой на лучшее для нее. Хватит огульного обвинения, пусть у России будет то, чего она сама хочет.

Марина меньше всего умела использовать свой успех как поэта. Она не задумывалась над материальными выгодами от этого. Вместо того чтобы закрепить триумф во Франции, думать об издании, например, книги, она пишет статью «Поэт о критике», где с присущей ей прямотой заявляет: критик, который не понял произведения, не имеет права судить о нем. Цветаева призывала отделять политику от поэзии, обвиняя критиков в предвзятом отношении к творчеству Есенина и Пастернака.

Есенина, как позже и Маяковского, Цветаева признала сразу же и безоговорочно по равенству свойств. Многих в эмиграции это бесило. Не могли анальные критики и устремленные в прошлое писатели принять нового стихотворного стиля новой страны. Для Цветаевой эта новизна была органична, она не могла не ощущать: уретральная власть пришла в Россию, какой бы кровавой ни была. Отсюда стихи Маяковскому.

Превыше крестов и труб,

Крещенный в огне и дыме,

Архангел-тяжелоступ -

Здорово, в веках Владимир!

Он возчик, и он же конь,

Он прихоть, и он же право.

Вздохнул, поплевал в ладонь:

- Держись, ломовая слава!

Певец площадных чудес -

Здорово, гордец чумазый,

Что камнем - тяжеловес

Избрал, не прельстясь алмазом.

Здорово, булыжный гром!

Зевнул, козырнул - и снова

Оглоблей гребёт - крылом

Архангела ломового.

Так воспеть «певца революции» можно было только по равенству свойств психического бессознательного, которые сильнее осознания себя женой белого офицера. Творение человеческое часто бывает выше личности творца. Так и произведения И. Бунина много правдивее и интереснее его самого. Не мы живем - нами живут.

Цветаеву живо интересовали поэты, равные ей в свойствах психического. Ее стихи к Пушкину, пожалуй, самые прекрасные из всего, посвященного поэту, потому как самые верные, написанные изнутри родственной души. Так понять глубинную суть поэта мог только «равновекторный» поэт.

Бич жандармов, бог студентов,

Желчь мужей, услада жен,

Пушкин - в роли монумента?

Гостя каменного? - он,

Скалозубый, нагловзорый

Пушкин - в роли Командора?

Стихи Цветаевой к этому времени становятся все более звуковыми, от юношеской зрительной прозрачности не осталось следа. Каждая строка - глубокий смысл, чтобы понять его, нужно трудиться. Критики оскорблены и обижены статьей Марины: развязная, нарочитая! «Нельзя жить все время с температурой 39 градусов!»

Не понять добропорядочным анальникам, что уретральность - «другая органика, имеющая все права на художественное воплощение» (И. Кудрова). В уретре 39 градусов вполне «нормальная» температура, как и отсутствие понятия о дозволенном и недозволенном. Никакой возможности диалога анальные упрямцы не оставляли, сборник «Версты» со стихами Есенина, Пастернака и Цветаевой заклеймили созданием «дефективных людей», стихи Пастернака - не поэзией вовсе, «Поэму Горы» Цветаевой - непристойностью. Чем больше обида на свою отсталость от жизни, тем больше жестокости в анальном векторе. И хотя Цветаеву все эти выбросы мало трогали, сделаться нежеланной во влиятельных литературных кругах эмиграции ей удалось в первый же год в Париже.

Мне совершенно все равно, где совершенно одинокой быть… (М. Ц.)

С 1917 года Цветаева стоически тащила на себе весь груз домашних забот, ненавистный быт застил ей мир, но она справлялась, все еще были выступления, дававшие, хоть и небольшое, подспорье бюджету, были скудные поступления от изданий.

Если рассмотреть такое состояние уретрально-звуковой женщины с точки зрения системного знания, можно приблизиться к пониманию всей невыносимости прозябания поэта в «бытовом подстрочнике». Общение сведено к минимуму, узкий круг читателей в Европе, по словам Цветаевой, все в уменьшенном, по сравнению с Россией, виде: не залы, а зальца, не выступления-наступления, а камерные вечера. И это для уретрального размаха ее души, для звуковой бесконечности поиска, для органической потребности в своей стае, сведенной здесь во Франции к сыну и мужу, но даже и они уже отдельно от нее, юная дочь живет своей жизнью.

В памяти Марины еще живы переполненные залы Политехнического, где она в валенках и перелицованном пальто, «тесно, то есть честно» подпоясанная юнкерским ремнем, бросала в красный зал строки из «Лебединого стана», своей белой лебединой песни, где ей отвечали восторгом, не вдаваясь в партийную рознь. Упоение в бою давало Цветаевой то страшное время в Москве. Звуковыми смыслами, комплементарными России, объединяла она победителей и побежденных в одну стаю.

В Европе уретрально-звуковой вождь-поэт Марина Цветаева чистит кастрюли, варит кашу, ходит на рынок, растит сына, ссорится с мужем и дочерью. В шуме и чаду «едальни» нет никакой возможности для сосредоточения в звуке. Она здесь никому не нужна, нет реализации. Вождь без стаи на чуждом ландшафте без надежды на возвращение: некуда.

Тоска по родине! Давно

Разоблаченная морока!

Мне совершенно все равно -

Где совершенно одинокой

Быть, по каким камням домой

Брести с кошелкою базарной

В дом, и не знающий, что - мой,

Как госпиталь или казарма.

Мне все равно, каких среди

Лиц ощетиниваться пленным

Львом, из какой людской среды

Быть вытесненной - непременно -

В себя, в единоличье чувств.

Камчатским медведем без льдины

Где не ужиться (и не тщусь!),

Где унижаться - мне едино.

Пытаясь в который раз вытащить себя за волосы из болота рутины, Марина вновь обращается к Пушкину, на этот раз в прозе «Пушкин и Пугачев». Именно эту тему из всего пушкинского наследия выбирает Цветаева неслучайно. Тема «злодеяния и чистого сердца», извечная тема смешения противоположностей в русском менталитете, является, по словам Марины Цветаевой, великой обольщающей силой, сопротивляться которой бессмысленно. В сосредоточенном размышлении над первопричиной и последствиями такого смешения и заключается духовный звуковой поиск ключа к закономерностям бытия.

Несмотря на бедственное материальное положение, отказ издательств печатать скандальную Цветаеву и упорное нежелание Сергея зарабатывать чем-то еще, кроме того, что ему по душе, мыслей о возвращении на родину у Марины не возникало: «Меня там упекут». Это было Цветаевой предельно ясно. Но и противостоять страстному желанию Сергея и детей вернуться в СССР сил у нее уже не было. Марина все чаще пребывает в звуковой депрессии.

Корректор: Наталья Коновалова

Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,
Оттого что лес — моя колыбель, и могила — лес,
Оттого что я на земле стою — лишь одной ногой,
Оттого что я о тебе спою — как никто другой.

Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,
У всех золотых знамен, у всех мечей,
Я ключи закину и псов прогоню с крыльца —
Оттого что в земной ночи я вернее пса.

Я тебя отвоюю у всех других — у той, одной,
Ты не будешь ничей жених, я — ничьей женой,
И в последнем споре возьму тебя — замолчи!-
У того, с которым Иаков стоял в ночи.

Но пока тебе не скрещу на груди персты —
О проклятие!- у тебя остаешься — ты:
Два крыла твои, нацеленные в эфир,-
Оттого, что мир — твоя колыбель, и могила — мир!

Анализ стихотворения «Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес…» Цветаевой

Стихотворение «Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес…» (1916 г.) — одно из наиболее ярких выражений женской любви в поэзии. Цветаева смогла с огромной силой и выразительностью описать это безграничное чувство. Поэтессу нередко критиковали за столь неумеренное выражение любви, мотивируя это тем, что на такое чувство способен лишь влюбленный мужчина. Разумеется, критика была мужской. Произведение Цветаевой просто не укладывалось в традиционные представления о любви с абсолютным превосходством мужского начала. Исследователи считают, что поэтесса полемизирует с блоковским Дон Жуаном. Некоторые строки стихотворения – явный диалог с лирическим героем Блока.

Цветаева сразу же заявляет о своем полном праве на возлюбленного. Это право дано ей свыше в качестве заслуги за огромную любовь. Поэтесса утверждает, что это чувство позволяет ей властвовать над всем миром, освобождая от физической зависимости («на земле стою – лишь одной ногой»). Под влиянием любви героиня даже способна по своему желанию управлять временем и пространством. Она намекает, что найдет и завладеет любимым в любую историческую эпоху на земле и в небесах. Ее никто не сможет удержать или остановить. Если же на пути героини встанет другая женщина, то она преступит земные законы и вступит в «последний спор» с самим Богом. Цветаева даже не дает мужчине права на выбор («замолчи!»). Она уверена, что сможет одержать победу в священном поединке.

В последней строфе героиня предупреждает, что ее последним средством будет убийство любимого, после которого их души навсегда сольются. Она с горечью признает, что мужчина слишком сильно привязан к земному существованию. Поэтесса использует антитезу, чтобы показать различие между ними. «Колыбель и могила» мужчины – земной мир, тогда как ее началом и концом выступает лес, символизирующий вольную жизнь без всяких ограничений (возможно, имеется в виду древнегреческая богиня Артемида). Убийство возлюбленного станет всего лишь его физической смертью, которая снимет с него земные оковы и позволит возродиться в новом духовном облике.

Стихотворение Цветаевой стало символом безграничной женской любви, сметающей на своем пути все преграды и законы. Немногим поэтессам удавалось в такой же степени выразить свои чувства и поколебать нерушимое господство мужской любовной лирики.

Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,

Оттого что лес - моя колыбель, и могила - лес,

Оттого что я на земле стою - лишь одной ногой,

Оттого что я тебе спою - как никто другой.

Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,

У всех золотых знамен, у всех мечей,

Я ключи закину и псов прогоню с крыльца -

Оттого что в земной ночи я вернее пса.

Я тебя отвоюю у всех других - у той, одной,

Ты не будешь ничей жених, я - ничьей женой,

И в последнем споре возьму тебя - замолчи! -

У того, с которым Иаков стоял в ночи.

Но пока тебе не скрещу на груди персты -

О проклятие! - у тебя остаешься - ты:

Два крыла твои, нацеленные в эфир, -

Оттого что мир - твоя колыбель, и могила - мир!

Данное стихотворение относится к 1916 году - в это время Марина Цветаева создает замечательные циклы: «Стихи о Москве», «Бессонница», «Стихи к Блоку», «Ахматовой».

Стихотворение строится так, что каждая его строфа представляет собой ярко выраженный, семантически наполненный элемент, иными словами, каждая строфа – непрерывное синтаксическое и интонационное целое. Все они перекликаются друг с другом и являются продолжением одного и того же лирического сюжета “поступка”, который исходит из страстной сущности лирической героини. Строфы членятся на строки, которые делятся цезурой («лес – моя колыбель, и могила – лес») и затем на полустишия. За счет такой пунктуационной разметки некоторые строки читаются без паузы, взахлеб, несмотря на имеющуюся запятую («у всех времен, у всех ночей, у всех золотых знамен, у всех мечей»). Бывает, что ритмическая пауза совпадает с синтаксической, то есть запятой или тире («у всех других - у той, одной; я - ничьей женой; возьму тебя - замолчи!»).

Интонационный рисунок текста складывается из ритмики и синтаксиса. Стихотворение написано дольником (между ударными слогами – переменное количество слабых слогов с ритмической инерцией анапеста), присутствует парная рифмовка.

Чередование безударных слогов в стопе иллюстрирует определенный размер – дольник, и указывает на некоторые особенности. Так, гармония стихотворения – в нестрогой ритмической повторяемости и композиционной завершенности (финальная строка по расположению безударных гласных напоминает первые).

2 – 2 – 2 – 1 – 1 – 1

2 – 1 – 1 – 2 – 2 – 1

2 – 1 – 2 – 1 – 2 – 1

2 – 1 – 1 – 1 – 2 – 1

2 – 2 – 2 – 1 – 1 – 1

1 – 2 – 1 – 1 – 1

2 – 1 – 2 – 2 – 1

2 – 2 – 1 – 2 – 1

2 – 2 – 2 – 1 – 1 – 1

2 – 2 – 1 – 1 – 1

2 – 1 – 2 – 1 – 2

2 – 2 – 1 – 2 – 1

2 – 1 – 2 – 2 – 1

2 – 2 – 2 – 2 – 1

2 – 1 – 1 – 2 – 2

2 – 1 – 1 – 2 – 2 – 1

Следует обратить внимание на звуковой строй этого стихотворения: г, з, м, н, л противостоит к, с, п, т, создает настроение на стыке мажорного и неотвратимо минорного. Преобладание гласных непереднего ряда а, у, о в первой части стихотворения смещается в сторону гласных переднего ряда е, и. Так как графика является самостоятельным структурным уровнем, применимо к данному стихотворению можно рассмотреть графический рисунок поэтического текста. Среди гласных доминирует графема «о» (стою, спою, возьму, отвоюю, прогоню).

Фонологическая организованность текста обнаруживается при рассмотрении ударных гласных:

1. а у е е е е

о е а е и е

о а е у о о

о а е у о о

2. а у е е е е

3. а у е и о о

у е и а е о

4. а е у и ы

о и а е и и

Получается следующая схема доминирующих гласных в каждой строфе: е>е>о>и. Близость фонологических центров “е”, “и” (исход и результат) подтверждает кольцевая композиция стихотворения. Ощущение напевного стиха, подчеркнутая музыкальность передается с помощью фонемы “о” (доминирует в третьей, кульминационной строфе), которой придается значение широты чувства торжественного, ликующего (оттого, женой, одной, той, другой). Авторское “Я” – явный центр организации стихотворения. Есть основания утверждать, что “я” действительно авторское, так как незадолго до написания стихотворения ее муж, Сергей Эфрон, находился в тюрьме. Вторым семантическим центром является личное местоимение “ты / тебя”, тот, к кому обращаются. Такая формула переносит их соотношение в “абстрактно-лирическое пространство” .

Сегментация текста представлена на лексико-семантическом и ритмико-фонологическом уровнях. Итак, в системе структурной упорядоченности следует отметить анафорические повторы первого стиха первых трех катренов, их лексический и интонационный параллелизм который позволяет представить их как единую систему. Эпифора “оттого” также является связующим звеном с четвертым катреном. Следовательно, можно рассмотреть лексику каждого из элементов, или строф:

Сквозным элементом является таинственный «ты», в каждой строфе за рефреном “я тебя отвоюю” следует развертывание лирической ситуации поступка, которое образует систему параллелизмов, благодаря которым выявляется концепт стихотворения – внутренне драматичный мир отчаянно любящей женщины, готовой на все ради него (ключи закину, псов прогоню, тебе спою, тебя возьму).

Стихотворение строится как монолог от лица лирической героини, которая выплескивает в резких, порой отрывистых фразах (”замолчи!”,”о проклятие!”) всю силу своей любви. По тону стихотворения можно судить об истоках страстности лирической героини. Ее «метафизика любви» и заключается в романтическом вызове, брошенном всем «землям» и «небесам». Мы можем отчетливо проследить границу двух значимых локусов: её (“лес”, «земля”) и его (”’эфир”, “мир”). Признавая, что ее мир всего лишь часть его, л.г. экспансивно и бесстрашно хочет отвоевать «ничьего жениха» (называя себя «ничьей женой», она ставит себя и его на один уровень) у сил, неподвластных простому смертному – «времен», «ночей». Привязывая себя к определенному хронотопу (термин М. М. Бахтина) исключительно материального, земного мира («в земной ночи …я»), героиня подчеркивает, что считает себя земной женщиной, жаждущей любить в нем. Тем не менее, отождествляя себя с одним семантическим полюсом, лирическая героиня претендует на другой. «Стоя на земле одной ногой», лирическая героиня напоминает, что она не только человек, но и поэт, который может «спеть» свое чувство. Не потому ли она считает себя всемогущей настолько, что может побороться с самим Создателем? Аллюзия к библейскому сюжету противостояния Иакова и Господа Бога является кульминацией стихотворения, где лирическая героиня заявляет о своей победе в «последнем споре». Известно, что Богу понравилась храбрость Иакова, и после полуночной схватки он благословил его. Очевидно, что героиня стихотворения рассчитывает на подобный исход событий.

Именно последняя строфа обнаруживает всю безысходность внутреннего конфликта лирической героини. Она еще «не скрестила на груди его персты», то есть он «живой», а «живой» никогда не даст себя любить так, как мертвый. «Он» не может полностью принадлежать лирической героине, несмотря на ее стремление присвоить его себе, он хочет сам жить и любить.

Двигатель лирической героини – ее жажда жизни и, соответственно, своеобразие полноты любви. Отсюда ее острое ощущение себя, стремление все почувствовать и перебороть. Каждая строфа по нарастающей добавляет новую грань противостояния мира лирической героини со всем тем, что вне этого мира. Аналитика стихотворения проявляется в том, что в 3-4 стихе строфы (кроме 3) приводится образное обоснование точки зрения лирической героини («оттого, что я тебе спою», «оттого, что в земной ночи я вернее пса», «оттого, что мир – твоя колыбель, и могила – мир»). Происходит эффект «нарастания усилий сознания», которое ищет пути все сильней привязать к себе своего избранника.

Композиционная формула стихотворения подчинена поиску выхода лирической героини из конфликта, однако в последней строфе мы видим, что конфликт неисчерпаем, бесконечен, так как выходит на более высокий уровень – все дело не в «мечах», «знаменах», а самом объекте любви. Смысловой итог подготовлен ритмическим сбоем – пиррихиями (проклятие! – у тебя, нацеленные в эфир). Стихотворение заканчивается обращением к началу, мы приходим к образу колыбели и мира, как основополагающие для пространства объекта любви лирической героини. Конечная императивная форма поддерживает энергичное, волевое звучание.

Итак, лирическая героиня наделена чертами грозности и кротости, греховности и благости. Перед нами она предстает нераскаявшейся, безбожной, бросающей вызов, который повторяется из строфы в строфу. В любви она – захватчик “тебя отвоюю у всех ” земель ли, людей. В пространстве переходящих друг в друга миров она стремится преодолеть все преграды, стоящие на пути огромного всеобъемлющего чувства, пусть даже сам объект любви является частичным препятствием.

1. Цветаева М. Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес [Электронный ресурс]/ / Режим доступа: http://libbabr.com/?book=13932 (дата обращения 04.01.2013)
2. Анализ поэтического текста: Структура стиха // Лотман Ю. М. О поэтах и поэзии. - СПб., 1996. - С. 211
3. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе.Очерки по исторической поэтике// Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. - М.: Худож. лит., 1975. - С.234-407.