Из истории адыгов в конце XVIII - первой половине XIX века: Социально-экономические очерки.

- Краснодар, 1989.

От редакции

Введение

Очерк первый. Социально-экономическое положение адыгов в конце XVIII - первой полов. XIX в

Территория

Общественный строй

Тфокотли и образование новой феодальной прослойки

Унауты, пшитли и оги

Очерк второй. Поселение Черноморского казачьего войска на Кубани

Очерк третий. Торговые связи адыгов с русским населением Прикубанья и экономическое проникновение России на Западный Кавказ

Русско-адыгейские торговые связи

Русско-адыгейская торговля и регламентация ее царизмом

Очерк четвертый. Политика царизма по отношению к адыгской феодальной знати

Адыгское дворянство и царизм в конце XVIII в.

Военная поддержка адыгских дворян и князей русским правительством

Вопрос о сословных привилегиях адыгского дворянства.

Очерк пятый. Отношение российской администрации к адыгским рабам, крепостным и их владельцам

Бегство адыгских рабов и крепостных в Россию и причины этого явления

Прием беглых адыгских рабов и крепостных русскими властями как средство воздействия на их владельцев.

Волнения адыгов-казаков Черноморского войска в 1844 - 1846 гг

Очерк шестой. Мюридизм на Западном Кавказе.

Распространение мюридизма на Западном Кавказе.

Организация управления подчиненных Магомед-Амином адыгских народов.

Рост движения адыгского населения против власти Магомед-Амина

Очерк седьмой. Западный Кавказ в годы Крымской войны .

Организация обороны Западного Кавказа к началу Крымской войны

Безуспешные попытки поднять адыгов на борьбу против России

Военные действия на Западном Кавказе в годы Крымской войны

Очерк восьмой. События на Западном Кавказе после окончания Крымской войны (1856-1864 гг.).

Библиографический список

От редакции

Автор настоящих очерков - краснодарский ученый Михаил Владимирович Покровский (1897-1959), доктор исторических наук, прошел интересный, но нелегкий путь от выпускника местного пединститута, затем учителя истории до заведующего кафедрой истории СССР в родном вузе. Более двадцати лет он посвятил разработке вопросов, которые освещаются в настоящей книге. Из месяца в месяц, из года в год, изучая в архивах тысячи пухлых дел (единиц хранения) вековой давности, тщательно восстанавливал факты, проверял и перепроверял их, анализировал связи между ними... Для него адыгские народы в XVIII - XIX вв. прежде всего творцы самобытной, противоречивой и интересной истории. Именно поэтому усилия исследователя сосредоточивались на проникновении в давно минувшую эпоху. Его работа, как и всякое серьезное историческое сочинение, ценна не только обилием познавательного фактологического материала.

Для современного читателя сама увлеченность автора избранной темой, желание глубоко и объективно разобраться в сложнейших политических и социально-экономических перипетиях при искреннем уважении к истории каждого народа - все это, несомненно, может послужит примером воспитания историзма мышления, дефицит которого стал, к сожалению, остро ощущаться в последнее время.

В этой связи заслуживает внимания характерная особенность научного метода. Располагая массой противоречивых фактов, он не оказался в плену тенденциозности и умел видеть за многочисленными и разнообразными подробностями бытия общие закономерности исторического прогресса.

В результате продолжительного поиска он пришел к ряду обоснованных выводов, среди них особое звучание имеет заключение о взаимном проникновении культур двух соседних народов - русских и адыгов, которые, несмотря на длительно сохранявшуюся нестабильную обстановку в крае, рядом пахали землю, косили сено, ловили рыбу... Все это порождало возможность социально-политических общений между низами казачьего войска и крестьянской массой адыгского населения. Не случайно участники казачьего бунта в 1797 г. заявили начальству, что если их требования не будут удовлетворены, то они перебьют офицеров, а сами «уйдут к черкесам». С другой стороны, надежды на избавление от тяжелой участи раба, крепостного, свободолюбивые устремления находившихся под угрозой закрепощения крестьян-адыгов были связаны с переходом в пределы России, о чем свидетельствовали потоки горцев-беженцев.

Такая ситуация привела к тому, что к началу 50-х годов XIX в. и военная напряженность, и мюридистское движение на Западном Кавказе стали ослабевать и, казалось бы, должны прекратиться. Но этого не произошло.

показывает те силы, которые осложнили положение на Кавказе: вмешательство султанской Турции и ее европейских союзников , официальный курс российского царизма, двусмысленная политика местной дворянско-княжеской и старшинской верхушки, усилия вдохновителей мюридизма...

Из всех вопросов, освещаемых в предлагаемых читателю очерках, наиболее важными оказались те, которые относятся к социальному и экономическому развитию адыгских народов. Автор особо подчеркивает необходимость исследования этого круга проблем, чтобы подойти к правильному пониманию важнейших политических событий, происходивших на Западном Кавказе в первой половине XIX в.

Глубокое проникновение в фактический материал позволило сделать обоснованный вывод: особенности возникновения и становления феодализма у адыгов - одно из наиболее своеобразных явлений истории Кавказа. Феодализм здесь складывался на базе разложения традиционно-общинных отношений, хотя рабство как хозяйственный уклад существовало. Феодализирующаяея знать стремилась распространить свои владельческие права на общинные земли, но ей не удалось законодательно оформить этот захват. Социальная верхушка успела фактически присвоить часть земли, однако юридические права на землю сохранялись за общиной (псухо). Последняя имела черты поземельной (сельской) общины.

Подробно рассматривая, каково было действительное значение различных родовых пережитков и феодальных отношений в общественной жизни адыгов, ученый отмечает, что темпы феодализации, сам процесс развития феодализма у разных адыгейских народов неодинаковы. Они зависели от географических условий, степени устойчивости общины и ее институтов, от расстановки социальных сил и ряда других моментов

Значительное место в очерках занимает история антифеодальной борьбы у адыгов. Автор подробно характеризует положение и взаимоотношения отдельных категорий населения, показывает высокую степень имущественной дифференциации и остроту социальных противоречий, выливавшихся в вооруженные столкновения тфокотлей с дворянской знатью.

Касаясь событий периода Крымской войны, на конкретных фактах исследует деятельность различных политических авантюристов , направляемых как из Лондона, так и из Константинополя на Кавказ, раскрывает последствия подобных провокаций/Не остается без внимания историка и такой трудный вопрос, как переселение части горцев в Турцию, хотя автор и не претендует на его полное освещение.

Следует отметить, что восемь очерков, подготовленных, отнюдь не являются попыткой изложить всю многогранную историю адыгов. Некоторые вопросы, например материальная и духовная культура адыгов в конце XVIII - первой половине XIX в., изложены довольно кратко, другие - всего лишь как фон событий либо остались за рамками повествования.

Настоящее издание - посмертное. Поэтому для полного сохранения авторской рукописи проявлена повышенная осторожность. В необходимых случаях произведены сокращения повторов и перегрузок фактическим материалом, уточнения терминов и имен. Однако в большинстве своем личные имена и географические названия даются в том написании, в каком они приводятся автором, очевидно следовавшим за текстом источников. Что же касается принципиальных обобщений и выводов, то они не только не опускались, но и не подвергались каким-либо исправлениям. Поэтому самобытность авторского текста сохранена полностью.

Отличительной особенностью манеры письма является весьма удачное введение в ткань повествования материалов из источников, всегда со ссылками на адрес заимствования.

В данном случае мы считаем себя вправе сократить число ссылок, особенно на те источники, которые уже упоминались ранее, но цитаты оставлены. Наличие библиографического списка оправдывает целесообразность такого подхода. Вместе с тем представляется необходимым оставить именно те издания" произведений, которыми пользовался автор, в частности 1-е издание Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса. Ссылки на документы государственного архива Краснодарского края также отражают учетные данные, принятые в период работы над очерками, завершенными в 1958 г.

Нет сомнения в том, что за последние 25-30 лет советское кавказоведение значительно продвинулось вперед. Об этом убедительно свидетельствуют выход в свет монографий «Общественный строй адыгских народов (XVIII - первая половина XIX в.)» (М.,1967), «Социально-экономическое и политическое положение адыгов в XIX в.» (Майкоп, 1986), издание серии «История народов Северного Кавказа» (М., 1988) и др.

Надеемся, что и настоящие очерки не только помогут массовому читателю лучше узнать историю адыгских народов, но и станут определенным вкладом в советское кавказоведение.

Редакция выражает благодарность, который бережно сохранил и предоставил для опубликования рукопись своего отца.

ВВЕДЕНИЕ

Братская дружба между всеми народами, входящими в состав Советского Союза,- одна из основ могущества советского государственного и общественного строя.

Отсюда понятно, как ответственна и важна задача глубокого изучения и правдивого освещения ряда проблем исторического развития народов нашей страны. К числу таких проблем относится социально-экономическая история адыгских народов в XVIII - XIX вв.

Кавказ с его природными богатствами и выгодным географическим положением на рубеже между Европой и Азией являлся в конце

XVIII и XIX в. ареной борьбы между Россией, Турцией и Англией. Кавказский вопрос был частью восточного вопроса, представлявшего тогда одну из актуальных проблем международной политики. Этим и объясняется, в частности, стремление европейской дипломатии вовлечь адыгов в военные конфликты, имевшие место в 20-50-х годах XIX в. на Ближнем и Среднем Востоке.

Отмеченная роль Кавказа в международных отношениях объясняет тот повышенный интерес различных общественных кругов России и западноевропейских стран к населявшим его племенам и народам, который вызывал постоянный поток наблюдателей, путешественников, журналистов, бытописателей, романистов, явных и тайных агентов заинтересованных в Кавказе держав, а также появление обширной литературы, накопившей большой фактический материал и оставившей немало ценных наблюдений.

Подлинно научный теоретический анализ и обобщение собранного конкретного историко-этнографического материала, относящегося к адыгским народам, остались в буржуазной науке нерешенными. И это прежде всего касается вопроса о характере общественных отношений.

Глубокое же изучение их имеет не только общенаучный исторический интерес, но, что особенно важно, позволяет подойти к правильному пониманию многих важнейших политических событий, происходивших на Западном Кавказе в XIX в. Одно это уже в достаточной степени говорит о необходимости и актуальности дальнейшей научной разработки вопросов, связанных с общественным устройством адыгов.

К сожалению, от самих адыгов до нас не дошло письменных источников ввиду отсутствия у них письменности, и изучение их общественного строя, трудное само по себе благодаря своеобразию их общественного развития, усложняется еще более этим обстоятельством. Обычное право адыгов сохранялось только в устной традиции и подверглось позднейшей литературной обработке в качестве материалов по обычному праву.

В силу этого исследователю, помимо использования записок путешественников и наблюдателей (русских и иностранных), записок и рассказов современников (адыгов на русской службе или же русских офицеров - участников Кавказской войны) и т. д., главным образом приходится обращаться к глубокому изучению многочисленных архивных материалов, которые единственно могут пролить свет на состояние этого вопроса.

Со времени образования Старой линии и поселения Черноморского казачьего войска на Кубани появляется ряд материалов и документов, позволяющих с достаточной отчетливостью представить этническую карту северо-западной части Кавказа, а также многие стороны и общественной жизни. К числу этих материалов относятся:

1. Обширная военно-административная переписка, содержащая сведения об отдельных народах, их общественном устройстве, хозяйстве и происходившей у них социальной борьбе.

2. Военно-топографические и этнографические описания Западного Кавказа.

В официальных рапортах и донесениях, докладных записках н отзывах, приказах и отношениях содержится большое количество данных, касающихся самых различных сторон жизни адыгов.

Настоящая работа написана на основании документов, хранящихся в государственном архиве Краснодарского края (ГАКК), Центральном государственном историческом архиве СССР (ЦГИА СССР) и некоторых других.

В данном исследовании освещаются вопросы, связанные с характеристикой уровня развития производительных сил и социальной структурой населения Западного Кавказа, а также и с ходом экономического проникновения России сюда начиная с момента переселения на Кубань Черноморского казачьего войска; политика России и Турции по отношению к различным общественным категориям ады-ских народов, военно-политические события, которые непосредственно предшествовали завоеванию Кавказа царизмом и которые рисуют сложную картину социальных и политических противоречий, развернувшихся у адыгов на последнем этапе борьбы за Кавказ между Россией, западноевропейскими державами и Турцией.

Нужно решительно отказаться от недостаточно четкого и формального подхода, игнорирующего общественное расслоение адыгов и затушевывающего остроту социальных противоречий, связанных с феодализацией адыгейского общества. Эти противоречия создавали состояние непрерывных вооруженных столкновений между отдельными социальными группами адыгейского общества, переплетающихся с общими событиями в крае. В происходившей борьбе отдельные социальные группы занимали совершенно различные политические позиции по отношению к складывавшейся международной обстановке, и на них стремились влиять в своих интересах боровшиеся за Кавказ европейские державы и Турция.

Это обстоятельство выразилось не только в том, что дворянство и старшинская знать настойчиво втягивались ими в русло своей политики на Кавказе, но и в том, что свободный крестьянин (тфокотль) также явился объектом напряженного дипломатического внимания и воздействия правительственных кругов Турции, Англии и царской России.

Борьба между ними «за тфокотля» проходила красной нитью через ряд десятилетий Кавказской войны и принимала порой причудливый рисунок мероприятий, доходивших до провозглашения независимости тфокотлей от феодальных посягательств со стороны князей и дворян. Более того, даже несвободное население Северо-Западного Кавказа, рабы и крепостные (унауты и пшитли), тоже было втянуто в орбиту европейской политики и использовалось в сложной политической игре. В частности, царизм, наряду с методами открытой военно-колониальной экспансии, широко применял по отношению к указанным социальным группам населения и демагогию, не останавливаясь перед освобождением беглых рабов и крепостных и возведением части их «в казачье достоинство», в целях политического воздействия на их владельцев.

На основании архивных материалов и иностранных печатных источников можно проследить, каким воздействиям подвергались отдельные социальные группы населения со стороны иностранных правительств.

Изучение материалов, относящихся к экономическим и культурным связям русского населения Северо-Западного Кавказа с адыгами, позволило установить, что, несмотря на военно-колониальный режим царизма со всеми его отрицательными сторонами, здесь уже с конца XVIII в. стал развиваться оживленный торговый обмен, далеко выходивший за рамки официально признававшейся «меновой торговли».

Торговые сношения адыгов с русским населением серьезно препятствовали укреплению позиций Турции и стали предметом конкурентной борьбы, в которой приняла участие и английская торговая компания, основанная в Трапезунде. Английские правящие круги прекрасно понимали опасность экономического проникновения России на Кавказ и примириться с ним не могли, ибо это значило признать ее притязания на Кавказ.

В сложном переплетении военно-политических событий, разыгрывавшихся на Западном Кавказе, с моментами внутренней социальной борьбы, протекавшей у адыгов, отчетливо прослеживается стремление основной массы коренного населения к сближению с русским народом, прорывавшееся через все препоны колониальной политики царизма, интриги Турции и европейских держав. В основе этого явления лежало отмеченное Ф. Энгельсом, несмотря на колониальный характер политики русского самодержавия на Кавказе, общее цивилизующее влияние России «для Черного и Каспийского морей».

Полемизируя с английскими рецензентами, обрушившимися на книгу Гакстгаузена «Закавказье, очерки народов и племен между Черным и Каспийским морями», автор которой проводил мысль о положительном влиянии России на народы Кавказа, писал в № 7 «Современника» за 1854 г.: «Автор знаменитого путешествия, коротко узнав Россию, полюбил ее, и его «Закавказье» проникнуто симпатией к России и к русскому владычеству за Кавказом. Английские рецензенты, конечно, называют это если не пристрастием, то предубеждением. В самом деле, барон Гакстгаузен до того предубежден, что думает, будто бы, «поддерживая гражданский порядок в закавказских областях и цивилизуя их, русские пролагают путь цивилизации и в прилежащие азиатские страны». Сколько мы можем быть судьями в собственном деле, нам кажется, что эта истина довольно простая; если память нас не обманывает, в ней даже и не думали сомневаться до начала войны ни англичане, ни французы».

Постоянно общаясь с русским населением, адыги в свою очередь (оказывали влияние на его быт. Это выразилось в заимствовании казаками адыгского костюма (черкески, бурки, бешметы, папахи, ноговицы), а также предметов кавалерийского снаряжения и конской упряжи. Адыгские арбы широко вошли в быт станичного населения Черномории и использовались им в распутицу как главный вид транспорта.

Создание так называемой черноморской породы лошадей, получившей широкую известность на русских и иностранных рынках (во время франко-прусской войны 1870 г. вся прусская ар-артиллерия обслуживалась лошадьми этой породы), было связано со скрещиванием адыгской лошади с лошадьми, приведенными казаками из Запорожья.

Сообщение по р. Кубани производилось почти исключительно на лодках, изготовлявшихся адыгейскими мастерами, жившими в прикубанских шапсугских и бжедухских аулах. Эти мастера делали не только небольшие лодки, применявшиеся для переправы через реки и для рыбной ловли, но изготовляли и более крупные суда, поднимавшие по нескольку сотен пудов груза и совершавшие плавания по всему среднему и нижнему течению р. Кубани.

Высокий уровень адыгского садоводства оказал свое влияние на развитие садов в Черномории, где широко культивировались сорта адыгских яблонь, вишен и груш. Адыги охотно привозили саженцы плодовых деревьев на русские базары и ярмарки, продавая их по дешевой цене.

В области пчеловодства казаки, а затем и «иногородние промышленники» также почти целиком следовали приемам, применяемым адыгами в уходе за пчелами, а в 50-х годах XIX в. крупные пасеки, поставляющие мед в Ростов и Ставрополь, обслуживались исключительно трудом наемных адыгов.

Сближение адыгского населения с русским нашло свое выражение и еще в целом ряде моментов, отмеченных в настоящей работе.

Насколько велика была тяга народных масс к прекращению войны с Россией и установлению мирных отношений, можно судить по тому, что ни во время русско-турецкой войны 1828-1829 гг., ни во время Крымской войны 1853-1856 гг. зарубежной дипломатии так и не удалось поднять их на борьбу против России.

В особенности интересны события, развернувшиеся на Западном Кавказе во время Крымской войны. В критический момент борьбы враждебная России коалиция пустила в ход все имевшиеся в ее распоряжении средства для привлечения на свою сторону адыгов Ей удалось заручиться поддержкой части протурецки настроенной верхушки, но народные массы ей в этой поддержке решительно отказали. Даже предпринятый в конце февраля 1855 г. с целью вывести из состояния политической пассивности тфокотлей штурм Новороссийска союзной эскадрой не достиг желаемых результатов, и официальные документы лондонского адмиралтейства отражают глубокое разочарование по этому поводу английского командования (9, 100-102). Вопросам чисто военной истории в работе уделено сравнительно немного места, поскольку имеется достаточное количество трудов, подробнейшим образом освещающих внешнюю сторону Кавказской войны. Не ставя поэтому перед собой такой задачи, мы сосредоточили внимание в этой области лишь на тех событиях, которые дают некоторые новые данные относительно агрессивных планов иностранных держав на Кавказе.

Очерк первый.

Социально-экономическое положение адыгов в конце XVIII - первой половине XIX в

Территория

Западная часть Кавказского хребта с прилегающей к нему полосой предгорий, спускающихся к Кубанской низменности, в XVIII в. была занята адыгейскими народами. Ко времени продвижения государственной границы России к р. Кубани они прошли длительный путь исторического развития. На страницах русских летописей адыги впервые упоминаются под именем касогов при описании событий 965 г. Однако более или менее ясные сведения о них относятся лишь к концу XVIII - началу XIX в.

Отдельные адыгские народы расселялись за р. Кубанью следующим образом. Вдоль Главного Кавказского хребта и по берегу Черного моря в общем направлении с северо-запада на юго-восток располагались земли натухайцев. Пo своей форме они напоминали большой треугольник, основание которого упиралось в р. Кубань, а вершина выходила на Черноморское побережье, к югу от Геленджика. В этом треугольнике, кроме основного нахухайского населения, от Цемесской бухты до р. Пшады жили шапсуги, называемые в официальной переписке «шапсугскими натухайцами», а в окрестностях Анапы - небольшое племя хейгаков. (К началу XIX в. они расселились по натухаиским аулам.)

//Термины: адыгские (адыгейские) народы, адыги, горцы, черкесы - употребляются в настоящей работе в качестве синонимов. Термин племена, встречающийся в архивных и литературных источниках, применительно к рассматриваемому периоду соответствует описательному понятию народы и научному - субэтнические группы адыгейского народа (абадзехи, бесленеевцы, бжедухи, хатукаевцы, шапсуги и т. д.).

К востоку от натухайдев обитали шапсуги, делившиеся на больших и малых (так называемые Большой Шапсуг и Малый Шапсуг. Большой Шапсуг был расположен к северу от Главного Кавказского хребта, меж ду реками Адагумом и Афипсом, а Малый - к югу от него и выходил к Черному морю. С востока он был ограничен р. Шахе, за которой жили убыхи и с запада р. Джубгой, отделявшей его от натухайцев. Шапсугская территория была значительно больше натухайской, но она имела много труднодоступных и малонаселенных горных пространств.

На восток от Большого Шапсуга, в глубине Кавказских гор и на их северном склоне, находилась область самого многочисленного адыгейского народа - абадзехов. С севера ее отделяли от р. Кубани земли бжедухов, с востока ее границей была р. Белая, а с Юга она упиралась в Главный Кавказский хребет, за которым лежали владения шапсугов и убыхов. Таким образом, абадзехи занимали значительную часть территории Западного Кавказа, от бассейна р. Афипс до бассейна Лабы. Наиболее густо ими были заселены долины рек_Вундук Курджипс, Пшачи, Пшиш, Псекупс. Здесь находились селения главных абадзехских обществ (Туба, Темдаши, Даурхабль, Дженгетхабль, Гатюкохабль, Нежукохабль и Тфишебс). В официальной переписке русских военных властей абадзехи обычно делились на нагорных, или дальних, и на равнинных, или ближних.

Между северной границей абадзехской территории и р. Кубанью располагались бжедухи, подразделявшиеся на хамышеевцев, черченеевцев (керкенеевцев) и жене-евцев (жанеевцев). По народным преданиям, хамышеевцы обитали вначале на р. Белой среди абадзехов, но затем были вытеснены ими в верховья р. Псекупс, где жили их соплеменники - черченеевцы. Потом и те и другие под давлением абадзехов передвинулись еще ближе к р. Кубани: хамышеевцы поселились между реками Сулс и Псекупс, а черченеевцы - между реками Псекупс и Пшиш. Большая же часть женеевцев вскоре слилась с хамышеевцами и черченеевцами, а часть перешла на Каракубанский остров, в пределы Черномории.

Непрерывная межплеменная борьба привела к тому, что к 30-м годам XIX в. численность бжедухов значительно уменьшилась. По имеющимся архивным данным, к абадзехам и шапсугам отошло 1200 только одних хамышеевских «простых дворов, плативших дань» хамышеевским князьям. «Убито князей разновременно 4, дворян 40, простых более 1000», и свыше «900 душ мужчин и женщин с их имуществами» было взято в плен.

К востоку от черченеевцев, между реками Пшиш и Белой, обитали хатукаевцы. Еще восточнее, между нижним течением рек Белой и Лабы, находилась область, занятая темиргоевцами или "чемгуй". Несколько дальше в направлении к юго-востоку жили их соседи - егеpуxаевцы, махошевцы и мамхеги (мамхеговцы), которые считались родственными темиргоевцам и часто упоминались в русской официальной переписке под общим названием «чемгуй» или «кемгой». В XIX в. темиргоевцы, егерухаевцы и махошевцы объединились под властью темиргоевских князей из рода Болотоковых. Значительным адыгейским народом на Западном Кавказе были бесленеевцы. Их владения граничили на северо-западе с территорией махошевцев, на юго-востоке доходили до р. Лабы и ее притока р. Ходзь, а на востоке - до р. Уруп. Среди бесленеевцев жили также так называемые беглые кабардинцы и небольшое число ногайцев.

Таким образом, полоса земель, занятая адыгскими народами, тянулась от берега Черного моря на западе до р. Уруп на востоке. К ней примыкали область Кабарды и территория абазин.

Многочисленные источники, описания и известия дают самые разноречивые сведения о численности отдельных адыгских народов и всего коренного населения Западного Кавказа в целом. , например, определял общее число темиргоевцев и егерухаевцев всего в 8 тысяч человек, а утверждал, что одних только темиргоевцев было 80 тысяч. Численность абадзехов, по, достигала 40-50 тысяч человек, а насчитывал их 260 тысяч. Общее число шапсугов определял в 160 тысяч душ обоего пола, а Новицкий - в 300 тысяч; же считал, что их было только 90 тысяч, и т. д.

Сведения, сообщаемые адыгскими князьями и дворянами о численности подвластного им населения, были еще более разноречивы. Сопоставляя имеющиеся данные, можно лишь приблизительно установить общую численность адыгского населения Западного Кавказа. К середине XIX в. она составляла примерно 700-750 тысяч человек

Занятия

Природно-географические условия Западного Кавказа весьма разнообразны. В прошлом это оказало значительное влияние на хозяйственную деятельность местного населения и определило ее специфику в отдельных районах.

В низменной прикубанской полосе, отличающейся своими плодородными почвами, очень рано развилось оседлое земледелие. Автору настоящей работы неоднократно удавалось находить в культурном слое древних меото-сарматских городищ и в могильниках, датируемых IV в. до н. э. - II-III вв. н. э., обуглившиеся зерна пшеницы, проса и других культурных растений. Здесь же были обнаружены каменные ручные жернова, железные серпы и другие земледельческие орудия. Есть все основания утверждать, что у отдаленных предков адыгов уже в I тысячелетии до н. э. земледелие было достаточно широко развито, а дальнейшее поступательное развитие его наблюдалось и в средние века.

Особенно ярко иллюстрируют эту мысль находки, сделанные летом 1941 г. при постройке Шапсугского водохранилища на левом берегу р. Афипс, близ г. Краснодара. При сооружении дамбы водохранилища были вскрыты древний могильник с грунтовыми и курганными погребениями XIII-XV вв. и территория прилегающего к нему селища, относящегося к тому же времени. Среди прочих предметов были найдены железные серпы и лемеха для плугов, каменные жернова, кетмени для раскорчевки кустарников и другие орудия, свидетельствующие о развитом пашенном земледелии. Кроме того, здесь же обнаружен ряд вещей, говорящих о том, что местное население занималось скотоводством и ремеслом (кости домашних животных, ножницы для стрижки овец, кузнечные молоты, щипцы и т. д.).

Такие же находки были найдены и при раскопках других средневековых поселений Прикубанья.

Не останавливаясь на ряде литературных источников, укажем, что существование у адыгов развитого земледелия подтверждается для более позднего времени и русскими официальными документами. Из них. особенно интересны:

1) ордер А. Головатого от 01.01.01 г., предписывавший начальнику Таманского отряда Савве Белому организовать для переселенцев Черноморского казачьего войска покупку у горцев семян злаков; 2) донесение атамана Черноморского казачьего войска Котляревского императору Павлу I, в котором сообщалось, что ввиду острого недостатка хлеба во вновь основанном войске пришлось распорядиться снабжать «состоящих на пограничной страже казаков вымениваемым у закубанцев за соль хлебом».

Учитывая все сказанное, следует решительно отказаться от довольно распространенного взгляда, что земледелие у адыгов в XVII-XVIII вв. якобы имело крайне примитивный характер. , характеризуя хозяйственную жизнь адыгов в начале XIX в., писал: «Сельское хозяйство разделяется у них на три главнейшие отрасли: земледелие, конные заводы и скотоводство, заключающее рогатый скот и овец. Черкесы, пашут землю плугами наподобие украинских, в которые впрягают несколько пар быков. Больше всякого хлеба сеют просо, потом турецкую пшеничку (кукурузу), яровую пшеницу, полбу и ячмень. Жнут хлеб обыкновенными серпами; молотят хлеб балбами, то есть топчут и перетирают колосья посредством лошадей или быков, припряженных к доске, на которую наваливают тягость, точно так, как в Грузии и Ширване. Перетертую солому, вместе с мякиной и частью зерен, дают в корм лошадям, а чистый хлеб прячут в ямы. В огородах сеют овощи: морковь, свеклу, капусту, лук, тыквы, арбузы, и сверх того у всякого в огороде есть табачная гряда». Не может быть сомнений в том, что описанный уровень развития земледелия был достигнут на базе старой местной земледельческой культуры.

Роль земледелия в жизни адыгов нашла отражение и в их языческом пантеоне. Хан-Гирей сообщал, что в 40-е годы XIX в. изображение, олицетворявшее божество земледелия Созерешь, в виде самшитового бревна с отходящими от него семью сучьями, имелось в каждой семье и хранилось в хлебном амбаре. После уборки урожая, в так называемую созерешеву ночь, совпадавшую с христианским праздником рождества, изображение Созерешь переносили из амбара в дом. Прилепив к сучьям восковые свечи и подвесив к нему пирожки и куски сыра, его ставили на подушки и совершали молитвы.

Совершенно естественно, конечно, что горная полоса Западного Кавказа была менее удобна для пашенного земледелия, чем Прикубанская низменность. Поэтому. скотоводство, огородничество и садоводство играли здесь значительно большую роль, чем хлебопашество. Жители гор в обмен на хлеб отдавали обитателям равнин скот и ремесленные изделия. Особенно важным было значение этого обмена для убыхов.

Скотоводство адыгов также имело довольно развитый характер вопреки распространенному в исторической литературе мнению о его крайней отсталости. Многие авторы утверждали, что в силу этой отсталости скот даже зимой находился на подножном корму. В действительности. зимнее время он спускался с горных пастбищ в леса или камышовые заросли Прикубанской равнины представлявшие прекрасное убежище от непогоды и ветров Здесь животных кормили припасенным заранее сеном. Сколько его заготовлялось на зиму для этой цели, можно судить по тому, что во время зимней экспедиции 1847 г. в земли абадзехов генерал Ковалевский умудрился сжечь там более миллиона пудов сена.

Широкому развитию скотоводства содействовало обилие лугов. На богатых сенокосах и пастбищах паслись огромные отары баранов, стада крупного рогатого скота и табуны лошадей.

Косвенно о размерах скотоводства и его характере можно получить представление по данным М. Пейсонеля, который сообщал, что горцы ежегодно забивали до 500 тысяч баранов и продавали до 200 тысяч бурок. Сведения об экспорте в конце XVIII в. показывают, что значительное место во внешней торговле адыгов занимали кожи, немытая шерсть, шкуры, различные изделия из шерсти.

У скотоводов особенно ярко проявлялись черты и пережитки родового строя. Например, осенью некоторые семьи выгоняли в священную рощу одну из своих коров, предназначенную в жертву богу Ахину, привязав к ее рогам куски хлеба и сыра. Окрестные жители сопровождали жертвенное животное, которое называлось самошествующей ахиновой коровой, и затем резали его. Ахин - покровитель стад рогатого скота - явно принадлежал к старой языческой религии с ее культом общинных священных мест, рощ и деревьев, с общеаульными молениями и жертвоприношениями. Характерно, что на месте закалывания животного с него не снимали кожу, а там, где ее снимали, не варили мяса; где его варили, там не ели, а совершали все это, .поочередно переходя с одного места на другое. Возможно, что в этих особенностях жертвенного ритуала проявлялись черты древнего кочевого быта скотоводов. Впоследствии они приобрели характер религиозного обряда, сопровождавшегося пением специальных молитвенных песен.

Следует, однако, оговориться, что в. рассматриваемый нами период времени (конец XVIII - первая половина XIX в.) у скотоводов резко возрастает имущественная дифференциация. Большое количество скота сосредоточивали в своих руках князья, дворяне, старшины и многие зажиточные общинники - тфокотли. Труд рабов и крепостных довольно широко применялся во время сенокоса и заготовки кормов для скота. С конца XVIII в. крестьяне стали проявлять сильное недовольство захватом лучших пастбищ местными феодалами.

К концу XVIII в. большое значение приобрели конские заводы, принадлежавшие князьям и богатым стар-шинам. По сведениям, многие из них поставляли лошадей различным адыгейским народам и даже, как это ни покажется странным, полкам русской регулярной кавалерии. Каждый завод имел особое тавро, которым клеймил своих лошадей. За подделку его виновные подвергались суровому наказанию. Для улучшения конского поголовья владельцы заводов покупали в Турции арабских жеребцов. Особенной известностью пользовались термиргоевские лошади, которые продавались не только на Кавказе, но и вывозились во внутренние районы России.

Земледелие и скотоводство не были единственным хозяйственным занятием адыгов. Большое развитие получило у них птицеводство, а также плодоводство и виноградарство . Обилие фруктовых садов, особенно в приморской части, всегда обращало на себя внимание иностранных путешественников и наблюдателей, например Белля, Дюбуа де Монпере, Спенсера и др.

М.В. Покровский

Из истории адыгов в конце XVIII - первой половине XIX века

Очерк первый. Социально-экономическое положение адыгов в конце XVIII - первой половине XIX в

Занятия

Природно-географические условия Западного Кавказа весьма разнообразны. В прошлом это оказало значительное влияние на хозяйственную деятельность местного населения и определило ее специфику в отдельных районах.

В низменной прикубанской полосе, отличающейся своими плодородными почвами, очень рано развилось оседлое земледелие. Автору настоящей работы неоднократно удавалось находить в культурном слое древних меото-сарматских городищ и в могильниках, датируемых IV в. до н. э. - II -III вв. н. э., обуглившиеся зерна пшеницы, проса и других культурных растений. Здесь же были обнаружены каменные ручные жернова, железные серпы и другие земледельческие орудия. Есть все основания утверждать, что у отдаленных предков адыгов уже в I тысячелетии до н. э. земледелие было достаточно широко развито, а дальнейшее поступательное развитие его наблюдалось и в средние века.

Особенно ярко иллюстрируют эту мысль находки, сделанные летом 1941 г. при постройке Шапсугского водохранилища на левом берегу р. Афипс, близ г. Краснодара. При сооружении дамбы водохранилища были вскрыты древний могильник с грунтовыми и курганными погребениями XIII -XV вв. и территория прилегающего к нему селища, относящегося к тому же времени. Среди прочих предметов были найдены железные серпы и лемеха для плугов, каменные жернова, кетмени для раскорчевки кустарников и другие орудия, свидетельствующие о развитом пашенном земледелии. Кроме того, здесь же обнаружен ряд вещей, говорящих о том, что местное население занималось скотоводством и ремеслом (кости домашних животных, ножницы для стрижки овец, кузнечные молоты, щипцы и т. д.).

Такие же находки были найдены и при раскопках других средневековых поселений Прикубанья.

Не останавливаясь на ряде литературных источников, укажем, что существование у адыгов развитого земледелия подтверждается для более позднего времени и русскими официальными документами. Из них. особенно интересны:

1) ордер А. Головатого от 16 декабря 1792 г., предписывавший начальнику Таманского отряда Савве Белому организовать для переселенцев Черноморского казачьего войска покупку у горцев семян злаков; 2) донесение атамана Черноморского казачьего войска Котляревского императору Павлу I, в котором сообщалось, что ввиду острого недостатка хлеба во вновь основанном войске пришлось распорядиться снабжать «состоящих на пограничной страже казаков вымениваемым у закубанцев за соль хлебом».

Учитывая все сказанное, следует решительно отказаться от довольно распространенного взгляда, что земледелие у адыгов в XVII -XVIII вв. якобы имело крайне примитивный характер. С. М. Броневский, характеризуя хозяйственную жизнь адыгов в начале XIX в., писал: «Сельское хозяйство разделяется у них на три главнейшие отрасли: земледелие, конные заводы и скотоводство, заключающее рогатый скот и овец. Черкесы, пашут землю плугами наподобие украинских, в которые впрягают несколько пар быков. Больше всякого хлеба сеют просо, потом турецкую пшеничку (кукурузу), яровую пшеницу, полбу и ячмень. Жнут хлеб обыкновенными серпами; молотят хлеб балбами, то есть топчут и перетирают колосья посредством лошадей или быков, припряженных к доске, на которую наваливают тягость, точно так, как в Грузии и Ширване. Перетертую солому, вместе с мякиной и частью зерен, дают в корм лошадям, а чистый хлеб прячут в ямы. В огородах сеют овощи: морковь, свеклу, капусту, лук, тыквы, арбузы, и сверх того у всякого в огороде есть табачная гряда». Не может быть сомнений в том, что описанный С. М. Броневским уровень развития земледелия был достигнут на базе старой местной земледельческой культуры.

Роль земледелия в жизни адыгов нашла отражение и в их языческом пантеоне. Хан-Гирей сообщал, что в 40-е годы XIX в. изображение, олицетворявшее божество земледелия Созерешь, в виде самшитового бревна с отходящими от него семью сучьями, имелось в каждой семье и хранилось в хлебном амбаре. После уборки урожая, в так называемую созерешеву ночь, совпадавшую с христианским праздником рождества, изображение Созерешь переносили из амбара в дом. Прилепив к сучьям восковые свечи и подвесив к нему пирожки и куски сыра, его ставили на подушки и совершали молитвы.

Совершенно естественно, конечно, что горная полоса Западного Кавказа была менее удобна для пашенного земледелия, чем Прикубанская низменность. Поэтому. скотоводство, огородничество и садоводство играли здесь значительно большую роль, чем хлебопашество. Жители гор в обмен на хлеб отдавали обитателям равнин скот и ремесленные изделия. Особенно важным было значение этого обмена для убыхов.

Скотоводство адыгов также имело довольно развитый характер вопреки распространенному в исторической литературе мнению о его крайней отсталости. Многие авторы утверждали, что в силу этой отсталости скот даже зимой находился на подножном корму. В действительности. зимнее время он спускался с горных пастбищ в леса или камышовые заросли Прикубанской равнины представлявшие прекрасное убежище от непогоды и ветров Здесь животных кормили припасенным заранее сеном. Сколько его заготовлялось на зиму для этой цели, можно судить по тому, что во время зимней экспедиции 1847 г. в земли абадзехов генерал Ковалевский умудрился сжечь там более миллиона пудов сена.

Широкому развитию скотоводства содействовало обилие лугов. На богатых сенокосах и пастбищах паслись огромные отары баранов, стада крупного рогатого скота и табуны лошадей.

Косвенно о размерах скотоводства и его характере можно получить представление по данным М. Пейсонеля, который сообщал, что горцы ежегодно забивали до 500 тысяч баранов и продавали до 200 тысяч бурок. Сведения об экспорте в конце XVIII в. показывают, что значительное место во внешней торговле адыгов занимали кожи, немытая шерсть, шкуры, различные изделия из шерсти.

У скотоводов особенно ярко проявлялись черты и пережитки родового строя. Например, осенью некоторые семьи выгоняли в священную рощу одну из своих коров, предназначенную в жертву богу Ахину, привязав к ее рогам куски хлеба и сыра. Окрестные жители сопровождали жертвенное животное, которое называлось самошествующей ахиновой коровой, и затем резали его. Ахин - покровитель стад рогатого скота - явно принадлежал к старой языческой религии с ее культом общинных священных мест, рощ и деревьев, с общеаульными молениями и жертвоприношениями. Характерно, что на месте закалывания животного с него не снимали кожу, а там, где ее снимали, не варили мяса; где его варили, там не ели, а совершали все это, .поочередно переходя с одного места на другое. Возможно, что в этих особенностях жертвенного ритуала проявлялись черты древнего кочевого быта скотоводов. Впоследствии они приобрели характер религиозного обряда, сопровождавшегося пением специальных молитвенных песен.

Следует, однако, оговориться, что в. рассматриваемый нами период времени (конец XVIII - первая половина XIX в.) у скотоводов резко возрастает имущественная дифференциация. Большое количество скота сосредоточивали в своих руках князья, дворяне, старшины и многие зажиточные общинники - тфокотли. Труд рабов и крепостных довольно широко применялся во время сенокоса и заготовки кормов для скота. С конца XVIII в. крестьяне стали проявлять сильное недовольство захватом лучших пастбищ местными феодалами.

К концу XVIII в. большое значение приобрели конские заводы, принадлежавшие князьям и богатым стар-шинам. По сведениям С. М. Броневского, многие из них поставляли лошадей различным адыгейским народам и даже, как это ни покажется странным, полкам русской регулярной кавалерии. Каждый завод имел особое тавро, которым клеймил своих лошадей. За подделку его виновные подвергались суровому наказанию. Для улучшения конского поголовья владельцы заводов покупали в Турции арабских жеребцов. Особенной известностью пользовались термиргоевские лошади, которые продавались не только на Кавказе, но и вывозились во внутренние районы России.

Земледелие и скотоводство не были единственным хозяйственным занятием адыгов. Большое развитие получило у них птицеводство, а также плодоводство и виноградарство. Обилие фруктовых садов, особенно в приморской части, всегда обращало на себя внимание иностранных путешественников и наблюдателей, например Белля, Дюбуа де Монпере, Спенсера и др.

Не менее успешно занимались адыги и пчеловодством. Они владели «знатными пчельниками» и вывозили много меда и воска на русские рынки и за границу. «В Ачипсу,- писал Ф. Ф. Торнау,- имеется отменный мед, добываемый от горных пчел, гнездящихся в расщелинах скал. Этот мед очень душист, бел, тверд, почти как песочный сахар, и весьма дорого ценится турками, от которых медовеевцы выменивают необходимые ткани исключительно на мед, воск и на девушек», О развитии пчеловодства у адыгов свидетельствует тот факт, что существовавшие в 60-х годах XIX в на Северо-Западном Кавказе крупные пчельники, принадлежавшие русским предпринимателям, обслуживались, как правило, наемными рабочими из числа адыгов.

Иностранные корабли ежегодно вывозили с кавказского побережья Черного моря большое количество тисового и самшитового дерева и строевой лес. Самшит адыги обменивали на соль (пуд за пуд), в которой они испытывали острую нужду.

Археологические данные говорят о том, что уже в XIII -XV вв. на адыгской территории изготовлялись изделия из железа (лемеха, топоры, кирки, ножницы, кузнечные молоты и т. д.). В XVIII -XIX вв. эта отрасль ремесленной деятельности получает такое развитие, что начинает ощущать нехватку сырья.

Одним из наиболее сложных для русских властей всегда был вопрос о пропуске за Кубань железа. Как правило, горцы, «приносившие покорность», настойчиво требовали, чтобы железо провозилось к ним свободно. Боясь, что оно будет использовано для производства оружия, царская администрация пыталась регламентировать нормы железного экспорта, скрупулезно определяя потребность в железе для изготовления сельскохозяйственных орудий. На этой почве возникало бесконечное количество недоразумений и противоречивших друг другу распоряжений.

В XVIII -XIX вв. довольно многочисленную группу адыгского населения составляли мастера кузнечного дела. Наряду с ними особое место занимали мастера-оружейники, изготовлявшие холодное оружие в серебряной оправе.

Женщины делали позументы для поясов и для обшивки праздничной одежды мужчин, ткали сукна для мужской одежды и тонкие шерстяные материи для себя. По свидетельству Ф. Ф. Торнау, который наблюдал быт адыгов, когда находился у них в плену, черкешенки отличались замечательным искусством во всех этих работах, обнаруживая «хороший вкус и отличное практическое приспособление».

Во многих аулах ремесленники изготовляли бурки, седла, ружейные чехлы, обувь, арбы, варили мыло. «Козаки,- писал С. М. Броневский,- весьма уважают черкесские седла и стараются снабжать себя оными в рассуждении отменной легкости и ловкости деревянных арчаков и прочности кожаных тебеньков, служащих вместо чепрака. Черкесы приготовляют также порох и всякой для себя делает селитру из быльника (бурьяна), в июле собираемого, который, очистив от листьев и отростков, один стебель сожигают».

По подсчетам О. В. Маркграфа, у коренных жителей Северного Кавказа насчитывалось 32 кустарных промысла: скорняжный, шорный, сапожный, токарный, колесный, арбяной, производство бурок, сукон, красок, плетений из прутьев, циновок, соломенных корзин, мыла и др.

Однако лишь кузнечное дело, изготовление оружия и ювелирное искусство поднялись до положения настоящего ремесла, то есть производства изделий на заказ и на продажу. Все остальные виды ремесленной деятельности были тесно связаны с сельским хозяйством и скотоводством и ориентировались в основном на удовлетворение потребностей семьи.

Глава I. Историография проблемы. Характеристика источниковой базы.

§ 1. Историография проблемы.

§ 2. Источниковая база.

Глава II. Социально-экономические отношения у западных адыгов в конце XVIII - первой половине XIX в.

§ 1. Хозяйственное развитие.

§ 2. Торговля с Османской империей и западноевропейскими странами.

§ 3. Торгово-экономические связи адыгов с Россией.

§ 4. Основные черты общественного строя.

Глава III. Начальный этап общественно-политических преобразований у западных адыгов (конец XVIII - первая треть XIX в.).

§ 1. Шейх Мансур и начало шариатского движения на

Северо-Западном Кавказе.

§ 2. Демократический переворот у абадзехов, шапсугов и натухайцев.

§ 3. Особенности политического устройства у адыгских «демократических» и «аристократических» субэтнических групп в первой трети XIX в.

Глава IV. Развитие общественно-политического строя западных адыгов в 20-40-х гг. XIX в.

§ 1. Влияние внешнеполитического фактора на общественно-политическое развитие западных адыгов

§ 2. Военно-политическая деятельность наибов Шамиля Хаджи Мухаммеда и Сулеймана Эфенди в Западной

Черкесии.

§ 3. Возникновение Адагумской конфедерации.

Глава V. Общественно-политические преобразования в Западной

Черкесии в конце 40-х - начале 60-х гг. XIX в.

§ 1. Реформы Мухаммеда Амина.

§ 2. Внутриполитическое положение Западной Черкесии во время и после Крымской войны.

§ 3. Завершающий этап общественно-политических преобразований у западных адыгов.

Рекомендованный список диссертаций по специальности «Отечественная история», 07.00.02 шифр ВАК

• Бжедуги в конце XVIII - первой половине XIX в.: социально-экономические отношения и политическое развитие 2007 год, кандидат исторических наук Женетль, Нурбий Хазретович

• Трансформация традиционной системы управления западных адыгов (черкесов): конец XVIII в. - 60-е гг. XIX в. 2009 год, кандидат исторических наук Кандор, Руслан Султанович

• Деятельность Мухаммед-Амина и Сефер-бей Зана как военно-политических лидеров кубанских горцев в период Кавказской войны 2012 год, кандидат исторических наук Хаджебиекова, Фатима Мурсудиновна

• Адыги Северо-Западного Кавказа в системе взаимодействия России с Турцией, Англией и имаматом Шамиля в XIX в.: до 1864 г. 2007 год, доктор исторических наук Панеш, Аскербий Дзепшевич

• Шапсуги в культурно-историческом пространстве Северо-Западного Кавказа 2006 год, кандидат исторических наук Надюков, Сахатбий Альджериевич

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Общественно-политический строй адыгов Северо-Западного Кавказа: Конец XVIII - 60-е гг. XIX в.»

Заключение диссертации по теме «Отечественная история», Чирг, Асхад Юсуфович

Список литературы диссертационного исследования доктор исторических наук Чирг, Асхад Юсуфович, 2003 год

Обратите внимание, представленные выше научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания. В PDF файлах диссертаций и авторефератов, которые мы доставляем, подобных ошибок нет.

ТЕМА 3. Прикубанье в 16 - 18 веках.

ЛЕКЦИЯ 3.

1. Социально-классовый состав адыгейского общества, виды хозяйственной деятельно­сти и промыслы. Торговля. Особенности феодальных отношений (поземельных) у ады­гов.

2. Но­гайцы в северном Прикубанье. Особенности их экономического и политического устройства.

ЛЕКЦИЯ 4.

3. Борьба западных адыгов против турецко - крымской агрессии. Обращение за покрови­тельством к России. Распространение ислама у западных адыгов и кабардинцев.

4. Первые рус­ские на Кубани в новое время – некрасовцы.

ЛЕКЦИЯ 3.

1. Социально-классовый состав адыгейского общества, виды хозяйственной деятельно­сти и промыслы. Торговля. Особенности феодальных отношений (поземельных) у ады­гов. Но­гайцы в северном Прикубанье. Особенности их экономического и политического устройства.

Наиболее многочисленными народностями северо-западного Кавказа в 16-17 веках были адыги или черкесы. Среди адыгских племен известны жанеевцы, которые прожи­вали в нижнем течении р.Кубани. Вблизи Анапы, у подножия бешкуйских гор жили ше­гаки. Из других прибрежных адыгских групп известны Адаме. К крупной этнической группе западных адыгов относились хатукаевцы, которые проживали по реке Абин, Иль и Абурган. В горных местностях Северо-западного Кавказа находились земли многочислен­ных натухайцев, шапсугов, абадзехов, которые считались «вольными черкесами» , а в бу­дущем «демократическими племенами»,т.к. в отличие от предшествующих управлялись не князьями, а выборными старшинами.

К 16 веку относится обоснование на Северном Кавказе армянских посœелœенцев, получив­ших на Кубани название «черкесо-гаев». Главным их занятием являлась торговля.

К серединœе 16 века у адыгов, обитавших в предгорьях левобережной Кубани, завершался процесс разложения патриархально-родовых отношений. Внутри этнических групп выде­лялись старшины и знать, усиливалось имущественное и социальное неравенство. А ко второй половинœе 18 века у западных адыгов и ногайцев оформилась свойственная фео­дальному обществу сословно-классовая структура.

На верху формирующейся феодальной социальной иерархической лестницы у адыгов находились пши - князья, являвшиеся владельцами земли и живущего на ней населœения. Пши как член сельской общины, распоряжался не только сваей родовой землей, но и формально общинной, раздавая ее своим вассалам: более мелким категориям дворян и крестьянам. Среди них есть знатные, вассалы, сервы (зависимые крестьяне) и неволь­ники. Знатные пользовались среди прочих большим почетом и большую часть времени проводили на коне. К числу не «дворянских» дел они относили торговлю и простой про­изводительный труд. Считалось, что привилегированная часть адыгского общества должна была править народом, оберегать его и упражняться в охоте и военном делœе. С другой стороны, народные обычаи обязывали феодализирующуюся знать быть щедрыми и дарить подарки своим подданным. На практике такая щедрость доходила до излишества стоило только подданным попросить у них что либо они тотчас же снимали с себя и предлагали в дар, принимая взамен панцирь или рубашку просителя. По этой причине часто знатные были одеты хуже своих подданных. Правда, принадлежности своего воинского снаряжения (оружия и коней), а также сапог они никогда не дарили. В них состоял их престиж. По этой причине княжеско-дворянская верхушка адыгов часто готова была отдать всœе свое имущество за хорошего коня, драгоценнее, которого у нее ничего не было.

Свои дома всœе жители Закубанья строили из самых простых материалов: дерева и со­ломы, и большим стыдом было бы знатному человеку построить дом или замок с креп­кими стенами так как это показывает человека малодушного и трусливого, неспособного уберечь себя и защититься. Этим обычаем объясняется отсутствие у адыгов прочно по­строенных жилищ, И тем более крепостей.

Ближайшими вассалами адыгских князей – пши были тлекотлеши , что означает «сильный род» или «рожденный от могущественного». Получив землю и власть, они рас­пределяли участки земли между уорками – дворянами, стоявшими несколько ниже по ие­рархической лестнице, и общинниками - тфокотлями , получая с них отработочную и натуральную ренту. В качестве вассалов князя они оказывали ему также военные услуги, так как обязаны были по первому требованию сюзерена «садится на конь» и следовать за ним.

В условиях феодальных усобиц, разложения общины под влиянием процесса феодализа­ции сохранить личную свободу становилось всœе труднее. Часть тфокотлей (свободных общинников) попала в зависимость феодалам и старшинам.Феодальная знать для закаба­ления непосредственных производителœей широко использовала форму «покровитель­ства». Из-за долгов феодалам тфокотли попадали к ним в кабалу. Οʜᴎ несли отработоч­ные и натуральные повинности в пользу князей и дворян. Часть тфокотлей оказалась под­чинœенной феодалам на «тягостных» условиях, что приближало этих «вольных земледель­цев» к крепостному крестьянству.

Другой категорией крестьян были крепостные-пшитли. Οʜᴎ находились в поземельной и личной зависимости от феодальных владельцев. Их отработачные натуральные ренты, определяемые обычаями, были довольно значительными. Пшитлей передавали по на­следству и могли продать, но целыми семьями. При этом горские крепостные имели опре­делœенные имущественные,ограниченные личные и семейные права, вели свое хозяйство. Самой низшей категорией зависимого населœения были рабы-унауты. Οʜᴎ не имели ни личных, ни имущественных, ни семейных прав. Их труд принадлежал владельцам. При этом рабство не играло в адыгейском обществе существенной роли и носило патриархальный характер. Труд рабов применялся в основном в домашнем хозяйстве.

После смерти знатный возвышался над простым смертным это выражалось в том, что ему делали земляную насыпь (курган) и чем важнее был умерший, чем более у него имелось подданных и друзей, тем выше и больше насыпался данный холм.

Основной чертой феодальных отношений у адыгов была феодальная собственность на землю. При этом она выступала в специфической форме: была не личной, а фамильной. Земля являлась нераздельной собственностью феодальных родственных групп она не оформлялась в виде письменных юридических документов, а закреплялась адатами. Феодальной семье принадлежали крестьяне, селившиеся на ее земле и несшие феодальные повинности за ее пользование.

Община обусловливала своеобразие форм поземельных отношений. В основе ее лежала частная собственность на усадьбы и приусадебные участки. Сохранялась и общинная собственность на пастбища, сенокосы, леса. Феодалы оставались членами общины и уча­ствовали в перераспределœении общинных земель и угодий. Занимая в общинœе «место старшего в роду» и опираясь на адаты они получали самые лучшие и самые большие на­делы земли.

К особенностям горского феодализма относится и наличие таких патриархально родовых пережитков, как куначество (побратимство), аталычество, взаимопомощь, кровная месть. Аталычество – обычай, по которому ребенка после рождения передавали на вос­питание в другую семью. В свою семью он возвращался уже взрослым. Этот обычай свя­зывал семьи, и дети вырастали неизбалованными.

По горским обычаям, в случае внешней опасности всœе мужское населœение должно было вставать на защиту своего отечества тех же, кто уклонялся от этой священной обязанно­сти, облагали штрафом или даже изгоняли из пределов владения. У черкесов каждый воин обязан был иметь по одной чистокровной лошади, щит, лук со стрелами, меч, копья. Безусловно, вооружение и снаряжение воинов зависело от их достатка.

Феодализирующаяся адыгейская верхушка, главным занятием, которой являлось наезд­ничество, давало своим детям специальное с военным уклоном воспитание. В то время, как князья воевали, нападали на сосœедей с целью приобретения рабов и богатств, основ­ная масса адыгского населœения – крестьяне – работала, развивая и совершенствуя земле­делие, скотоводство и домашние промыслы Адыги выращивали просо, ячмень, куку­рузу, пшеницу.

Для защиты посœевов от ветров и сохранения влаги по краям полей сажали деревья. Поля тщательно очищались от сорняков. Основным орудием обработки земли была мотыга. Для вспашки земли постепенно стали использовать плуги, в которые впрягались волы. Значительное место в хозяйственных занятиях у адыгов занимало огородничество и садо­водство они выращивали лук, перец, чеснок, огурцы, тыкву и др. Фрукты составляли зна­чительную часть рациона местного населœения и экспортировались на внешний рынок. Земли адыгов были засажены вишнями и другими фруктовыми деревьями. Кроме диких сортов плодовых деревьев, разводили культурные сорта͵ требовавшие определœенной тех­ники и навыков возделывания. Закубанцы широко пользовались переложной системой земледелия. Один и тот же участок зосœевали дважды, меняя место каждый год. Но через определœенное время они возвращались на тот же участок. Территория Левобережной Ку­бани, населœенная западными адыгами, представляла собой плодородные равнины и пред­горья, удбные для сельского хозяйства. Этому способствовали и климатические условия.

Еще большую роль в предгорьях Кубани, где были прекрасные пастбища, играло ското­водство. У адыгов существовал своеобразный культ домашних животных, в честь кото­рых даже устраивались праздники.

Широко развиты были пчеловодство, охота и рыболовство. Все крайне важное для семьи производилось с помощью домашних промыслов. Женщины ткали сукно, шили одежду и обувь, а мужчины плотничали, красили шкуры. Большого совершенства адыги достигли в таких отраслях, как оружейное и ювелирное горцы богато украшали оружие и конскую сбрую, используя для их отделки серебро и золото.

Внутренняя торговля была развита слабо в силу натурального хозяйства она носила ха­рактер простого товарообмена. У адыгов не было купеческого сословия и отсутствовала денежная система. Излишки сельскохозяйственной и ремесленной продукции шли на внешний рынок. Одним из доходных товаров во внешней торговле были рабы. Адыгей­ские феодалы продавали турецким купцам пленников, захваченных во время феодаль­ных усобиц и набегов. Черкесские рабы ценились дорого за силу, ум, красоту. Работор­говля подрывала экономику, так как продавались в рабство молодые и работоспособные адыги. Хозяйство являлось натуральным, внутренняя торговля была развита слабо. В тоже время усиливался товарообмен адыгов с Россией, Крымом, Турцией из России адыги получали соль, ткани, металлические изделия. Из Крыма- пряности, предметы роскоши. Из Турции поступали заморские вина, табак, восточные западные товары. Ос­новными предметами вывоза в Россию были кожи, шкуры, мед, лес, сало.

В Турцию и Крым вывозились главным образом рабы. Крупнейшими пунктами товаро­обмена были Тамань и Анапа. В тоже время усиление захватнических тенденций в ука­занных странах нередко осложняло торговые отношения. Практически не сложились они у адыгов и с ближайшими сосœедями- ногайцами. Господство близкого по типу натураль­ного скотоводческого хозяйства у тех и других не способствовало широкому товарооб­мену между Прикубаньем и Закубаньем.

2. Но­гайцы в северном Прикубанье. Особенности их экономического и политического устройства.

На Правобережной Кубани жили тюркско-монгольские племена ногайцев , которые вели в основном кочевой образ жизни и занимались скотоводством.

Их мурзы (мирзы) – крупные феодалы, главы отдельных орд и родов - владели несколь­кими тысячами голов скота. В целом же феодальная верхушка, по своей численности не­большая (четыре процента населœения), владела примерно двумя третями всœего кочев­нического стада. Неравномерное распределœение основного богатства - скота - лежало в основе сословно-классовой структуры общества.

Номинально во главе всœей Ногайской орды находился хан вместе с наследником нура­дином и военачальником. Фактически же орда к этому времени уже распалась на более мелкие образования, слабосвязанные как между собой, так и с верховным правителœем. Во главе этих улусов находились мурзы , добившиеся наследственного перехода своих вла­детельных прав. Хана они признавали не абсолютным правителœем, а только в качестве «старшего брата». В своем подчинœении мурзы имели узденей и беев, крепостных крестьян и рабов.

Улусная феодальная верхушка была подсудна только суду феодальной аристократии, ос­вобождалась от уплаты податей и, конечно, от телœесных наказаний. Степная аристокра­тия (султаны, мурзы и др.) ведала всœеми делами ногайцев, начиная от определœения мест для кочевий и заканчивая разрешением внутрисемейных споров. Орды делились на поко­ления, поколения на аулы, аулы - на казаны (семьи).

Значительную прослойку ногайской знати составляло мусульманское духовенство- ахуны, кади и др. Οʜᴎ разбирали судебные дела, осуществляли необходимые религиозные обряды на свадьбах, похоронах и т.д., получая за это соответствующее вознаграждение.

К низшим слоям ногайского общества относились свободные крестьяне-скотоводы, вос­полнявшие недостатки собственного хозяйства отхожими промыслами в донских посœелœе­ниях.

Следующей группой были чагары - крепостные крестьяне, находившиеся как в эконо­мической, так и в личной зависимости от верхушки ногайских феодалов.

На самой низшей ступени ногайского общества располагались рабы, в которых превра­щали военнопленных, а также приобретали с помощью покупки или обмена на скот. Их называли ясырями. Рабы являлись полной собственностью феодалов и не имели ни каких прав однако ясыри были немногочисленным сословием, и труд их не играл заметной роли в скотоводстве.

Ногайцы исповедовали мусульманскую религию. Их духовенство относилось к привиле­гированным слоям общества, имело значительные стада скота и крепостных крестьян по­лучало немалые средства от выполнения различных религиозных треб. К примеру, за со­вершение свадебных и похоронных обрядов ногайцы жертвовали в пользу священников четвертую часть от предназначенных на эти «мероприятия» средств. В случае раздела имущества одна сороковая часть его шла в пользу кадиев, священников, осуществляв­ших судопроизводство на основе шариата.

Основой эксплуатации зависимого населœения являлась рента продуктами. Каждый мурза имел право получать с одной кибитки годовой оброк в размере двух быков, десяти бара­нов, десяти кругов сушеного молока и по двенадцати килограммов муки и масла. Со­хранялась также и полупатриархальная отработочная рента в виде обязанности простых скотоводов содержать скот феодалов.

Особенностью кочевого феодализма у ногайцев было сохранение общины. При этом в ру­ках феодалов уже сосредоточилось право регулировать перекочевки и распоряжаться па­стбищами и колодцами.

Невысокий уровень общественно-экономических отношений задерживал развитие единой общественно-политической организации. Единого государства ни у Закубанских адыгов ни у ногайцев не сложилось. Натуральность хозяйства, отсутствие городов и достаточно развитых экономических связей, сохранение патриархальных пережитков – всœе это было основными причинами феодальной раздробленности на территории Северо-Западного Кавказа.

ЛЕКЦИЯ 4.

3. Борьба западных адыгов против турецко - крымской агрессии. Обращение за покрови­тельством к России. Распространение ислама у западных адыгов и кабардинцев.

В конце 15-начале 16 веков политическая ситуация на Северо-Западном Кавказе су­щественным образом изменилась: после захвата в 1453 году столицы Византийской импе­рии Константинополя и завоевания в 1475 году генуэзских колоний южного Крыма Ос­манская империя, присоединив к себе Крымское ханство вплотную придвинулась к зем­лям адыгов. Первые удары по горцам турки нанесли в 1475 и 1479 гᴦ. В 1501 году состо­ялся совместный поход крымцев и османов, против горцев Северо-Западного Кавказа.

В 1516 - 1519 гᴦ. наблюдается новый всплеск внешнеполитической активности Османской империи в Прикубанье, вследствие чего в устье реки Кубани была сооружена турецкая крепость Темрюк. В военных действиях и строительных работах участвовало восœемь ты­сяч татар.

Судя по отрывочным источникам боевые действия на Северо-Западном Кавказе носили ожесточенный характер. Несмотря на отчаянное сопротивление адыгов, их князья вы­нуждены были признать свою зависимость от крымских ханов. Эта зависимость выража­лась в крайне важности посылать татарским ханам подарки, рабов и участвовать в набегах на русские земли. Так было к примеру, в 1521 году когда крымские ханы дошли до самой Москвы и осадили ее. При этом адыги неоднократно выступали против крымского диктата. В серединœе 16 века крымский хан вынужден был не раз посылать свои войска для подав­ления адыгских мятежей. В это время великий московский государь Иван Грозный прочно обосновался на берегах Волги, завоевав Казанское ханство. Против крымских татар на южных границах Руси Иван Грозный укреплял засечную линию в виде много­численных оборонительных сооружений, начатую еще его отцом Василием III . Новая граница сдерживала крымских ханов, которые привыкли обогащаться за счет грабитель­ских набегов.

Влияние Крымского ханства и Турции всœе же сказывалось в усилении и распространении ислама среди народов Северного Кавказа – западных адыгов и кабардинцев. В период средневековья ведущей религией Северо-Западного Кавказа, включая адыгов, было христианство, ĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ пользовалось правами официально признанного культа͵ существующего, однако, наряду с многочисленными народными верованиями. Христианские священники шогены (ше уджен) упоминаются во многих адыгейских сказаниях. В результате падения Византии, итальянских колоний на Черном море и Грузинского царства Богратидов, вследствие экспансивной политики турецких феодалов и вассала Турции - Крымского ханства, а также ввиду отсутствия у адыгов письменности, следовательно, невозможности перевода богослужебных книг, христианство у адыгов пришло в полный упадок и исчезло, сохранившись лишь в качестве многочисленных пережитков в народных верованиях. Общеизвестно, что ислам суннитского толка начал проникать в Адыгею только с 14 века. Хотя на Северном Кавказе, в частности, в Карачаево-Черкессии, есть следы довольно раннего проникновения сюда ислама (арабские надписи на могильных плитах из Нижнего Архыза 11-12 века, остатки мусульманского мавзолея 13 века у ст. Усть-Джегутинской), но эти памятники единичны.Даже в 16 веке христианство продолжало быть у Адыгов ведущей религией. В основном ислам начал утверждаться здесь в 18 веке. Но уже с 16 века представители высшего духовенства присылались и утверждались турецким султаном. С помощью ислама Турция пыталась закрепить свое господствующее положение на Северном Кавказе. Духовенство приспособило ислам к эксплуататорской идеологии, за что феодалы постоянно демонстрировали к нему величайшее уважение и помогали ему в духовном порабощении народных масс.

Возросший авторитет Русского государства направил взоры адыгов к московским прави­телям. В 1552 году к Ивану Грозному было направлено адыгское посольство, ĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ обратилось к нему с просьбой, чтобы он взял адыгов под свое покровительствои защитил их от крымского хана. Для выяснения обстановки на Кубань был командирован Русский боярин Андрей Щепотьев. В 1555 году он вернулся в Москву в сопровождении представи­тельной делœегации отряда адыгских народов. От имени «всœей земли черкесской» они просили русского государя принять адыгов в свое подданство. Иван IV щедро наградил черкесских посланников и обещал им военную помощь против Крыма. В 1555-1556 годах Иван Грозный три раза посылал свои войска против крымцев, чтобы предотвратить их по­ходы на Кубань. В период борьбы Ивана IV с Астраханским ханством – союзником Крыма, адыги помогли русскому царю и успешно атаковали турецкие крепости Темрюк и Тамань. Несмотря на военную помощь крымского хана и Турции, в 1556 году Астрахань без боя сдалась русским стрельцам и казакам.

Под впечатлением успехов Московии западные адыги и кабардинцы направили в 1557 году в русскую столицу новое посольство с просьбой о подданстве.

Русское правительство удовлетворило просьбу, обещая при этом сохранить самостоятель­ность местных князей по всœем вопроса внутренней политики. Некоторые черкесские кня­зья даже приняли православную веру. Это вовсœе не означало, что адыгские князья и старшины ориентировались на Москву. Взаимные распри и агрессивные сосœеди, наподобие Крымского ханства, вынуждали некоторых из них заручиться покровительством русского царя. Московские власти в свою очередь искали себе союзников в борьбе против Крыма и Османской империи.

Начатая в1558 году Ливанская война отвлекла внимание Ивана IV от Северного Кавказа,и османско-крымские притязания на данный регион возобновились.

Это вынудило определœенные круги черкесской знати вновь обратиться за помощью к рус­скому царю с просьбой прислать к адыгам русского воеводу «на государство», ᴛ.ᴇ. на правление, и был даже не против обратить свой народ в православную веру. Иван IV в 1560 году, откликаясь на просьбу о помощи и желая усилить свои политические позиции на Северном Кавказе, направил к адыгам одного из своих лучших полководцев князя Дмитрия Вишневецкого с ратью и христианскими проповедниками. Вначале 1561 года, объединившись с адыгскими воинами Вишневецкий совершил удачный поход против крымско-турецких войск в Приазовье.

Тем временем Ливонская война продолжалась. Ливонский орден был разгромлен, но у Русского государства появились не менее грозные противники: Польша Литва и Швеция. На время это заслонило проблемы, связанные с Северо-Западным Кавказом.

Почувствовав изменение политической ситуации в 1562 году феодалы северо-западных адыгов неожиданно прервали связи с Москвой.

Вполне вероятно, что они усмотрели в борьбе Ивана Грозного с остатками старой системы уделов внутри страны опасность лишиться своих удельных прав.

Одновременно они выступили и против стремления старшего кабардинского князя Темрюка Идара с помощью России объединить всœех адыгов. В создавшемся положении Оттоманская Порта͵ используя княжеские раздоры, сумела закрепиться в некоторых районах Черноморского побережья Северного Кавказа.

При этом западноадыгских феодалов на Порту и Крымское ханство не соответствовала чаяниям широких народных масс Северо-Западного Кавказа. Именно в связи с этим, несмотря на неоднократные попытки, крымскому хану так и не удалось проникнуть вглубь адыгской территории и подчинить ее населœение своей власти.

Более того, Западные адыги оказывали посильную помощь России, как бы сохраняя ей верность.

В1561 году Иван Грозный женится на дочери Темрюка Идарова Кученей (Гошаней) в Москве она была крещена и стала Русской царицей Марией.

Женитьба Ивана IV на кабардинской княжне имела большое политическое значение, она еще более укрепила и расширила связи России и укрепила положение Кабарды.

При этом с этим не хотели мириться ни султан, ни крымский хан. Им удалось организовать в Кабарде выступление против Темрюка и его сторонников. Обеспокоенный этим Темрюк обратился за помощью к Москве. Русское правительство отправило в кабарду в1562-1563 годах войска во главе воеводой Плещеевым, а в 1565-1566 годах – с воеводами Дашковым и Ржевским. При этом султан и хан продолжали набеги и в последующие годы.

Весной 1570 года крымский хан Девлет- Гирей напал на Темрюка. В бою при Ахупсе (левый приток Кубани) Темрюк, был смертельно ранен, два его сына были взяты крымцами в плен. К тому же Россия вынуждена была снести крепость на Тереке.

Все это тяжело сказалось на положении Кабарды и всœе же, сколько бы ни старались внешние и внутренние враги отторгнуть Кабарду от России, им это так и не удалось. Весной 1578 года в Москву прибыло кабардинское посольство, ĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ подтвердило подданство кабардинцев России.

Польско-шведская интервенция начала 17 века ухудшила международное положение России. Иранские шахи начали борьбу за овладение Дагестаном, на Северо-Западном Кавказе усилились агрессивные устремления Оттоманской Порты и ее вассала – Крымского ханства. Прикубанские адыгские народы, занимавшие обширную территорию от Тамани до бассейна Лабы, оказались под влиянием Крымского ханства и Порты. Отсюда Крымские ханы совершали походы против Кабарды и других народов Центрального Предкавказья, рассчитывая прибрать к рукам и данный район. В Кабарде в это время вели подрывную антирусскую деятельность многочисленные эмиссары султана и хана. Согласовано с ними действовала просултански настроенная группировка кабардинских феодалов. Οʜᴎ рассчитывали с помощью Порты восстановить свое господство над князьями, придерживавшимися традиционных дружественных связей с Россией.

Но, несмотря на это, в основном русско-кабардинские отношения и взаимоотношение Западных адыгов с Россией в конце 16- 17 веков развивались в сторону углублении и расширения. Значительно увеличилось число кабардинцев, выезжающих в Россию на постоянное жительство, многие из которых впоследствии стали видными военными и государственными деятелями России.

4. Первые рус­ские на Кубани в новое время – некрасовцы.

В серединœе 17 века в России возникло религиозно-общественное движение, вошедшее в историю под названием «раскола» или «старообрядчества». Поводом для его проявления послужила церковно-обрядовая реформа, которую в 1653 году начал проводить патриарх Никон с целью укрепления церковной организации. Опираясь на поддержку царя Алексея Михайловича, Никон стал осуществлять унификацию московской богословской системы на основе греческих образцов: исправил русские богослужебные книги по современным ему греческим и изменил некоторые обряды (двоеперстие было заменено троеперстием, во время церковных служб «аллилуя» стали произносить не дважды, а трижды и т.д.

Хотя реформа затрагивала лишь внешнюю, обрядовую сторону религии в ней явно проявилось стремление Никона к централизации церкви и усилению власти патриарха. Недовольство вызывали и насильственные меры, с помощью которых реформатор вводил в жизнь новые книги и обряды.

На защиту «старой веры» выступили различные слои российского общества. Народные массы, становясь на защиту «старой веры» выражали этим свой протест против феодального гнета͵ прикрываемого и освящаемого церковью. Одной из форм протеста крестьян являлось их бегство на южные окраины государства, в частности на Дон, или даже за пределы страны на Кубань.

В 1688 году царь Петр I приказал донскому войсковому атаману Денисову разорить пристанище раскольников на Дону, а их самих - казнить. При этом раскольники узнав о намерениях государя, решили искать спасения за пределами страны: в степях Кубани и Кумы. Во главе кубанских раскольников стояли Петр Мурзенко и Лев Манацкий.

В 1692 году с территории донского казачества на Кубань вышла еще одна партия раскольников, принявшая покровительство крымского хана. Она была посœелœена между реками Кубанью и Лабой. Переселœенцы получили название «кубанских казаков» по названию главной реки новых мест их проживания. С разрешения хана, они построили для себя на возвышенном берегу реки Лабы каменный городок, впоследствии (после переселœения на Кубань некрасовцев) получивший название Некрасовского городка.

В сентябре 1708 года один из выдающихся предводителœей Булавинского восстания атаман станицы Есауловской Донского казачьего войска Игнат Некрасов, опасаясь расправы правительственных войск над восставшими, ушел с семьями на Кубань (по различным данным в числе от трех до восьми тысяч человек). Здесь, соединившись с Кубанским казачьим войском, беглецы организовали своеобразную республику, которая на протяжении семидесяти лет непрерывно пополнялась казаками из других мест и крестьянами, бежавшими от крепостного гнета. На новое место жительства «игнат – казаки» (как называли их турки) прибыли не униженными просителями, а войском при знамени и с семью пушками. Крымский хан Каплан – Гирей, рассчитывая использовать в будущем некрасовцев в качестве боевой, хорошо обученной вооруженной силы, разрешил им посœелиться в низовьях Кубани, между Копылом и Темрюком, освободив от податей и предоставив внутреннюю автономию. Объединившись с кубанскими казаками Савелия Пахомова, новые обитатели Прикубанья возвели на холмах, в тридцати верстах от моря, городки Голубинский, Блудиловский и Чирянский. Подступы к ним прикрывали плавни и болота. Кроме естественной защиты, некрасовцы укрепляли свои городки земляными валами и пушками.

На новом месте некрасовцы строили лодки и небольшие суда, производя традиционный для их образа жизни лов рыбы. Вместе с тем, одним из любимейших их занятием являлась охота и коневодство. При военных действиях Крыма с русскими, кабардинцами и другими народами некрасовцы обязаны были поставлять не менее пятисот всадников.

Жизнь некрасовцев на Кубани отражена в источниках в основном своими внешними военными проявлениями. Их отношения с российским правительством представляли собой чередование дерзких казачьих рейдов и ответных карательных экспедиций. В некоторых походах участвовало до трех тысяч некрасовцев. Правительство Петра I принимало меры: указом военной коллегии вводится смертная казнь за не донесение на агентов Некрасова. В ноябре 1722 года на Дон посылаются специальные грамоты о засылке собственных шпионов на Кубань под видом купцов и « О предосторожностях против прихода запорожцев и некрасовцев».

В 1728 году калмыки ведут на Кубани жестокие бои с некрасовцами. Последующие стычки тянулись еще лет десять. С конца 1730-х годов активность некрасовцев уменьшается. Приблизительно в 1737 году Игната Некрасова не стало. Около 1740 года происходит первое разделœение: 1600 семей отправляются морем в Добруджу, где на дунайских лиманах основали первоначально два городка: Сарыкей и Дунавцы. Другая часть некрасовцев переселилась в Малую Азию, около озера Маньяс.

На чужбинœе некрасовцы сохранили те формы управления и быта͵ которые существовали у них на Кубани. Οʜᴎ жили по так называемым «Заветам Игната», своего первого атамана. В этом документе нашло отражение положение общеказачьего обычного права, нормы которого были сгруппированы в 170 статей. Абсолютной властью в обществе некрасовцев наделялось Народное Собрание- Круᴦ. На нем ежегодно избирали атаманов, наделœенных исполнительными функциями. Круг контролировал действия атаманов, мог их досрочно сменять и призвать к ответу.

Заветы запрещали эксплуатацию чужого труда в целях личного обогащения. Занимавшиеся тем или иным промыслом были обязаны третью часть заработка отдавать в войсковую казну, которая расходовалась на церковь, содержание школы, вооружение, пособия нуждающимся (немощным, престарелым, вдовам, сиротам). «Заветы Игната» запрещали установление родственных связей с турками, на территории которых они жили после переселœения с Кубани.

В начале 19 века небольшая группа старообрядцев вернулась в Россию

После русско-турецкой войны 1828-1829 годов часть уже довольно отуреченных россиян вместе с анатолийскими греками перешли в русские пределы и посœелились в горах на восточных берегах Черного моря в Даховском ущелье, в селœении Высоком (около Адлера). Осенью 1962 года 215 семей (999 человек) некрасовцев покинули Турцию и посœелились в Ставропольском крае. Память о Родинœе и ее зов оказались очень сильными у потомков некрасовских казаков, прежде всœего потому, что и вдали от России, в чужеродной для них среде, они не растворились, сохранив свою культуру, обычаи и родной русский язык.

Τᴀᴋᴎᴍ ᴏϬᴩᴀᴈᴏᴍ, в 16-18 веках Кубань привлекала внимание России, Турции и Крымского ханства. Борьба за приоритет среди народов Северного Кавказа шла с переменным успехом. Феодальная верхушка в этих условиях должна была лавировать, опираясь на те или иные внешнеполитические силы и принимая заступничество сильнейших государств в зависимости от момента. В то же время Россия не навязывала силой своего подданства народам Прикубанья, чего нельзя было сказать о Турции и ее вассалах крымских ханах. Именно в борьбе с агрессивным Крымом адыги и вынуждены были обращаться за покровительством к России.

Используемая литература.

1. Очерки по истории Кубани с древнейших времен до 1920 ᴦ. / Под ред. Ратушняка В.Н. .- Краснодар., 1996.

2. Щербина Ф.А. История Кубанского кзачьего войска: В 2-х т. (репринтное воспроизведение). Екатеринодар, 1910-1913. Краснодар, 1992.

3. Куценко И.Я. Кубанское казачество. Краснодар, 1993.

4. Тарабанов В.А. Религия средневековых адыгов. – В сб. : Новейшие исследования по истории Кубани.-Краснодар,1992.

Литература дополнительная.

1. Бардадым В.П. Ратная доблесть кубанцев. Краснодар, 1999.

2. История Кубани в датах. Под ред. Ратушняка. Краснодар, 1996.

3. Кубанское казачье войско. 1696-1896. Под. Ред. Фелицына Е.Д. Краснодар,1996.

4. Карамзин Н.М. История государства Российского (любое издание).

5. Короленко П.П. Двухсотлетие Кубанского казачьего войска. 1696-1896 (Исторический очерк). Екатеринодар, 1896. Репринтное издание, 1991.

6. Прошлое и настоящее Кубани в курсе отечественной истории / под. Ред. Ратушняка В.Н. .Краснодар, 1994.

7. Смирнов И.В. Некрасовцы. // Вопросы истории. - 1986. - № 8.

Основные понятия: аталычество, пши, тлекотлеши, уорки, тфокотли, чагары, мурзы, беи, уздени, адаты, ясырь, мулла, эфенди, старообрядчество, атаман, ислам, войсковой круᴦ.

Государственные и общественные деятели: Иван Грозный, Андрей Щепотьев, Дмитрий Вишневецкий, Темрюк Идаров, Мария Темрюковна, Девлет-Герей, Никон, Лев Манацкий, Игнат Некрасов.

Темы рефератов, докладов, сообщений.

1. Культура и быт адыгов в 16-18 веках.

2. Возникновение и развитие феодальных отношений у народов Северного Кавказа.

3. Кубань в 16-17 веках в политике сосœедних держав.

4. Церковный раскол в России и начало освоения Кубани русскими переселœенцами. Некрасовцы.

5 . Распространение ислама у западных адыгов и кабардинцев.

Контрольные вопросы:

1. Дайте сравнительную характеристику социальных укладов ногайского и адыгского обществ.

2. Какова была этническая карта Северо- Западного Кавказа в 16-17 веках?

3. В чем заключались особенности общественного и политического устройства коренных жите6лей региона?

4. Какие военные обычаи существовали у горцев Северо-Западного Кавказа?

5. Почему признание подданства России со стороны адыгов не было прочным и часто нарушалось?

6. Как складывались взаимоотношения народов Северо-Западного Кавказа с Османской империей и Россией?

7. Назовите причины старообрядческого движения в России и появления раскольников на Кубани.

8. Почему некрасовские казаки выбрали местом своего посœелœения Кубань?

9. Можно-ли «Заветы Игната» документом, отражающим демократическое устройство некрасовцев?

10. Каковы основные этапы возвращения старообрядцев и некрасовцев на родину?

Введение

Глава 1. Адыги и Северный Кавказ в XIII - последней четверти XV вв. .33

1.1. Адыги и другие народы Северного Кавказа в начале XIII в 33

1.2. Расселение адыгов в первой четверти XIII в 36

1.3. Первое появление монголов на Северном Кавказе 38

1.4. Завоевание Северного Кавказа 48

1.5. О времени выделения кабардинцев и массовом заселении ими нынешней территории 96

Глава 2. Основные черты общественного строя и культуры адыгов в истории XIII-XV вв 105

2.1. Культура жизнеобеспечения 105

2.2. Общественный строй адыгов 118

2.3. Религия 134

Заключение 141

Список использованных источников и литературы 146

Иллюстрации 171

Введение к работе

Актуальность темы исследования продиктована тем, что при обилии изданий и публикаций, посвященных истории Северного Кавказа и, в частности, Адыгеи, одной из самых малоизученных тем остается история региона в золо-тоордынское время. Этот период на территории почти всей Евразии характеризуется геополитическими и этнополитическими процессами, связанными с монгольскими завоеваниями. В это время исчезают многие государства, на их руинах формируются новые. Не является исключением и Северный Кавказ. После падения Алании на ее некогда обширной территории начинается новая жизнь, связанная с улусной системой нового государства Золотая Орда. Политика татаро-монгольского владычества наложила свой отпечаток на формирование и развитие народов региона, особое место в котором занимают адыги.

Слабую изученность истории адыгов Северо-Западного Кавказа этого периода можно объяснить, в первую очередь, отсутствием - собственно адыгских - хроник того времени.

По-прежнему мало раскрыты механизмы сложного процесса становления феодализма у местных племен, изучение которых долгое время почти полностью игнорировалось отечественной исторической наукой. Одной из главных проблем кавказоведения является установление времени заселения кабардинцами территорий современного их обитания. На взгляд автора, в данный комплекс проблем следует добавить и вопрос о месте первоначального расселения кабардинцев, бывшим исходным пунктом переселения.

Актуальным является вопрос жизнеобеспечения в связи с изменениями в привычном укладе жизни адыгов. Интерес вызывают и проблемы конфессиональной борьбы, развернувшейся между православием, католичеством и исламом, проводниками которых были представители крупнейших государств того времени, стремившихся к господству в регионе.

Решение очерченного круга проблем с учетом накопившегося за годы ис-

4 следований в разных областях исторической науки материала дает возможность целостно рассмотреть социально-экономическое и политическое развитие адыгов в XIII-XVbb.

Историографический анализ. За более полутора столетнее изучение истории адыгов менее всего исследователи обращались к золото ордынскому периоду этого самобытного кавказского народа. Тем временем, именно в этот момент миру становится известно самоназвание адыгских племен «адыге», в это время наряду с формировавшимися другими северокавказскими народами карачаевцами и балкарцами, начинают выделяться основные подразделения адыгского этноса - адыги, кабардинцы, черкесы, бурно развиваются феодальные отношения. Первое историческое исследование, посвященное древней и средневековой истории адыгов, предпринял Семен Броневский , собирая материалы по истории и этнографии кавказцев в середине XVIII в. - первой четверти XIX в. Однако отечественное изучение адыгов, начинается с первой половины XIX в. Здесь необходимо заметить, что первыми исследователями древней истории Северо-Западного Кавказа становятся этнические представители края, адыги. Выдающийся адыгский ученый-просветитель, историк Ш.Б. Ногмов собрал устные предания своего народа, выстроил хронологическо-историческую цепь событий, находя некоторые подтверждения своим выводам в письменных источниках. В труде Ш.Б. Ногмова «История адыхейского народа» , вышедшем в 1847 г. после смерти автора, мы встречаемся с событиями, происходившими в период, обозначенный хронологическими рамками настоящего исследования. Так, в данной работе говорится о первой встрече адыгов с татаро-монголами. Однако, известия, опирающиеся на предания-легенды, не лишены спорности и требует критического подхода .

На рубеже XIX-XX вв. значительных исследований по истории Северо-Западного Кавказа в золотоордынский период не отмечено. Исключением являются отдельные работы и публикации общего характера, однако их научный

5 уровень значительно вырос. В конце XIX в. вышли работы В.Ф. Миллера, Е.Д. Фелицына, а в начале XX в. появились наиболее яркие исследования П.П. Короленко и Ф.А. Щербины. В 1895 г., в XIV томе энциклопедии Брокгауза и Ефрона была опубликована небольшая статья В.Ф. Миллера, посвященная касогам, в которой кратко рассматривается история данного союза вплоть до времени исчезновения сведений о нем в русских летописях . Видное место занимают так же работы историка и краеведа Е.Д. Фелицына который уделял значительное внимание исследованию истории Северо-Западного Кавказа, в частности, адыгов. Кубанский исследователь в своих трудах широко использовал накопленные за недолгое изучение края материалы, опирался на извлечения из древнерусских, арабских и персидских источников, опубликованных на русском языке, а также на наблюдения и официальные документы генуэзских и венецианских колоний, относящиеся к XIII-XV вв. В 1884 г. в газете «Кубанские областные ведомости» в четырех номерах выходит обширная статья «Черкесы-адыги и западно-кавказские горцы. Материалы для изучения горцев и принадлежавшей им страны» .

В начале XX в. одной из значительных работ общего характера стала статья П. Короленко «Записки о черкесах. Материалы по истории Кубанской области», в 14 т. «Кубанского сборника» . Однако в данный обширной публикации по существу не затрагивается период, рассматриваемый в нашем исследовании. В 1910 г. в свет выходит двухтомное издание «История Кубанского казачьего войска», автором которого был Ф.А. Щербина. Значительная часть первого тома была посвящена древней и средневековой истории, широко освещены процесс возникновения и история генуэзских колоний на побережье Черного и Азовских морей, констатируется факт проживания кочевников на равнинах Кубани до появления здесь казаков, и только вскользь сообщается о вторжении татаро-монголов в Западное Предкавказье.

Не малое значение для изучения истории адыгов представляют материалы посвященные истории алан XIII-XV вв. Им посвятили свои работы Б.Ф. Миллер , A.M. Дьячков-Тарасов .

В советское время исследования истории народов Северного Кавказа, как и всей истории нашей страны, велись с позиций марксистско-ленинской методологии. В начале данного периода выделяются работы известных русских исследователей: Н.И. Веселовского, А.Н. Дьячкова-Тарасова. В 1922 г. была опубликована крупная статья Н.И. Веселовского, посвященная темнику Ногаю. В работе затрагивались вопросы, связанные с кризисом в Джучидском улусе и началом вооруженной борьбы на Кавказе между двумя чингисидскими державами: Золотой Ордой и Хулагитским Ираном.

Большая часть работ Л.И. Лаврова посвящена генезису северокавказских народов и, в частности, адыгов. В 1954 г. Была опубликована работа «О происхождении народов Северного Кавказа» . В следующем году выходит труд, наиболее широко охватывающий все стороны деятельности адыгов: этногенез, хозяйственную, политическую, и духовную стороны жизни общества - «Адыги в раннем средневековье» . Одними из главных трудов Л.И. Лаврова, посвященных духовной жизни адыгов, является работа «Кабар-дино-адыгская культура» .

Всегда большой интерес вызывали работы Е.П. Алексеевой. Пожалуй, первым обобщающим трудом по истории адыгов стала вышедшая в 1959 г. работа «Очерки по истории черкесов XIV-XV вв.», широко охватывающая не только историю адыгов, но и их ближайших соседей. Особенно хорошо автор отобразил социальные отношения - зарождение феодализма и, в частности, локализацию одного из феодальных владений Черкесии, области Кремух в пределах Таманского полуострова . Наибольшей полнотой отличается монография Е.П. Алексеевой «Древняя и средневековая история Карачаево-Черкесии» [ПО]. Однако, как справедливо заметил Е.И. Крупнов, труд в ряде

7 мест имеет спорные моменты, во многом объясняющиеся нехваткой источников и малой изученностью ряда тем . Тем не менее, данный факт не уменьшает вклад Е.П. Алексеевой в историографию Северного Кавказа.

В 1953 г. вышла монография В. П. Левашовой «Белореченские курганы» , в которой рассматриваются яркие археологические материалы, найденные в адыгских средневековых курганах, и на основе которых исследуется воєнно-политическая ситуация на Северо-Западном Кавказе в золотоордын-ский период.

В следующем году была опубликована работа кавказоведа О.В. Милора-дович «Кабардинские курганы XIV-XVI вв.» , где сравниваются материалы кабардинских курганов с белореченскими комплексами. Кроме того, О.В. Милорадович рассматривает возможные варианты проникновения кабардинцев в пределы Пятигорья и современной Кабарды в XIV-XV вв.

Важным этапом в изучении адыгского вопроса стала коллективная монография «Очерки истории Адыгеи (с древнейших времен до 1870 г.)» , которая явилась обобщением накопленного к этому времени материала. В создании данного коллективного труда принимали участие: С.К. Бушуев, Е.С. Зева-кин, Н.В. Анфимов, Н.Г. Кулиш, В.П. Левашова. Наибольший интерес для настоящего исследования представляет глава «Адыги в XIII - первой половине XVI вв. (формирование раннефеодальных отношений)» . В параграфе «Общественное устройство» оговаривалось, что феодальные отношения в XIII - XVI вв. еще были тесно переплетены с полупатриархальным укладом. Довольно коротко в данной монографии освещена борьба адыгов с иноземными захватчиками, Золотой Ордой и Османской империей.

Не малую ценность представляют работы А.Х. Нагоева: «Материальная культура кабардинцев в эпоху позднего средневековья (XIV-XVII вв.)» , «К истории военного дела средневековых адыгов (XIV-XVII вв.)» , «Итоги раскопок кабардинских курганов на новостройках Кабардино-Балкарии

8 в 1972-1979гг.» . В 1981г. кавказоведом А.Х. Нагоевым на «Крупновских чтениях» в г. Новороссийске были выделены основные проблемы изучения средневековой Кабарды, одной из которых явилось время переселения кабардинцев на современную территорию . Перечисленные труды этого автора в основном посвящены исследованиям материальной культуры, военному делу, и периоду массового переселения кабардинцев на нынешние территории их проживания. Выводы автора основаны на обширном археологическом материале. Не столь широко в работах А.Х. Нагоева отображена духовная культура и социальные отношения в силу общей не разработанности этих тем. По существу каждая статья или книга А.Х. Нагоева дополняют предыдущие работы автора. В 2000 г. после смерти ученого был издан его труд «Средневековая Кабарда» , который на сегодняшний день, по мнению автора настоящей диссертации, является наиболее полной работой по истории средневековой Кабарды. Тематически данная монография охватывает все стороны политики, экономики, культуры адыгского народа.

Историографический интерес вызывает книга В.М. Аталикова «Страницы истории» вышедшая в 1987 г. , в которой скрупулезно рассматриваются письменные источники о кабардинцах и их соседях в XVI-XVIII вв.

В конце 80-х появляются коллективные работы: «Очерки истории Ставропольского края» , «История Северо-Осетинской АССР Т.1» , отдельные главы которых были посвящены золотоордынскому периоду на указанных территориях. В 1988 г. выходит в свет коллективный труд «История народов Северного Кавказа (с древнейших времен до конца XVIII в.)» , ставший настоящим учебником по истории Северного Кавказа, включившим в себя страницы жизни всех народов региона, касающиеся, в том числе, и золото ордынского периода. Интересующие нас главы были написаны: Л.И. Лавровым, З.В. Ан-чабадзе, Э.В. Ртвеладзе, А.Р.Шихсаидовым, P.M. Магомедовым и А.Е. Кришто-пой.

Одной из первых работ, посвященной истории культуры и быта, геополитического положения адыгов в XIII-XV вв. стала статья В.М. Аталикова . Однако данное исследование имеет один существенный недостаток -слабую источниковую базу (в работе проигнорированы арабские и персидские источники). Одна из предшествующих работ В.М. Аталикова бьша посвящена анализу европейских нарративных источников XIII-XV вв. о черкесах .

В 1991 г. бьша издана Р.Ж. Бетрозова «Происхождение и этнокультурные связи адыгов» , имеющая большой хронологический диапазон и касающаяся не только адыгов, но и народов, окружавших их. Р.Ж. Бетрозов рассматривает наш период в ракурсе этнокультурных связей и заостряет внимание на формировании новых этносов как следствии событий XIII-XV вв.. Через год Р.Ж. Бетрозов выпустил книгу «Два очерка из истории адыгов» , где уже по-другому рассмотрел вопрос переселения кабардинцев задолго до появления татаро-монгол.

В 1994 г. был издан совместный труд Б.К. Мальбахова A.M. Эльмесова «Средневековая Кабарда» , отдельную главу которого авторы посвятили монголо-татарскому нашествию, имеет спорные моменты, мнение об отсутствии кочевников на левобережье Кубани и вовсе не соответствует действительности.

Один из вариантов трактовки развития адыгского общества под влиянием внешних факторов в период золотоордынского влияния и генуэзского присутствия в Северном Причерноморье принадлежит Н.Г. Ловпаче (специальная глава книги «Этническая история Западной Черкесии» . Автор отмечает стремительный рост феодализации, выполнение частью воинствующей адыгской верхушки полицейских функций на Северном Кавказе. Наряду с этим, работа содержит и ряд спорных тезисов в экономическом блоке. Автор делает выводы тенденциозного характера, из которых следует, что развитие ремесла и

10 торговли в прибрежной зоне Черкесии было близко к капиталистическому .

Интерес вызывает исторический очерк «Черкесия - боль моя» Т.В. Поло-винкиной. В главе посвященной событиям X-XVI вв. указанный автор в сжатой форме передает события в политической и этнокультурной жизни адыгов .

Совсем недавно С.Х. Хотко выпустил в свет две книги: «История черкесов в средние века и новое время» и «Очерки истории черкесов от киммерийцев до Кавказской войны» . Тематика монографий охватывает широкий временной спектр, в них имеются главы, посвященные многим аспектам нашей темы, отраженным в отдельных статьях данного автора предыдущих отдельных статьях автора. В книгу «Очерки истории черкесов от киммерийцев... автор поместил важную главу «Военное отходничество в средние века и новое время» . На наш взгляд, институт военного отходничества являл собой главный катализатор развития особого вида военного феодализма.

В советский и последующий периоды выходили и другие работы разного характера, посвященные истории адыгов Г.А. Кокиев , Калмыков , Н.В. Анфимова , П.Г. Акритас О.В. Милорадович , Е.И. Крупное , М.Л. Стрельченко , А.В. Гадло , Н.Г. Ловпаче , В.А. Тарабанов , В.Н. Каминский , Крамаровский , А.Ю. Чирг , А.В. Пьянков , Р.Б. Схатум и д.р., но на взгляд автора диссертации именно в рассмотренных выше работах наиболее подробно рассматривается интересующее нас время.

На сегодняшний день вышло не так много трудов посвященных вооруженной борьбе не только адыгов, но и всего Северного Кавказа с иноземными захватчиками - Золотой Ордой, монгольским Ираном. Большая часть, из которых отображают борьбу народов Центрального Кавказа (алан). Тем не менее,

эти работы важны для реконструкции событий на Северо-Западном Кавказе. Слабая изученность данной проблемы на территории Северо-Западного Кавказа в дореволюционное время объясняется недостатком письменных источников, несмотря на то, что основная их часть была выявлена и опубликована ещё в том же XIX в. На протяжении указанного времени золотоордынский период в основном исследовался русскими учеными в фарватере древнерусской истории. Факты, имевшие место на периферии Российской империи, рассматривались вскользь, с учетом событий в российских пределах. В вышеозначенный период отдельных исследований посвященных истории адыгов XIII-XV вв., не было, несмотря на скопившийся письменный археологический материал. Не было в то время и специальных работ, отражающих золотоордынскую экспансию на Северный Кавказ. Лишь в 1941 г. в месяц начала войны в газете «Красная Черке-сия» вышла одна из первых работ известного кавказоведа Л.И. Лаврова «Черке-сия в XIII-XIV вв.» . В газетной публикации рассказывалось о вторжении татаро-монголов на Северный Кавказ и борьбе его обитателей с иноземными захватчиками. Несмотря на то, что статья была выдержана в идеологическом контексте времени, эта работа явилась первой в отечественной историографии научной публикацией, посвященной борьбе адыгов с внешнем агрессором в средневековье.

В 1965 г. в журнале «История СССР» выходит другая статья Л.И. Лаврова «Нашествие монголов на Северный Кавказ». . В исследовании раскрываются события первого похода монголов на Кавказ в 1222 г., а также отображается характер феодальных отношений на Северном Кавказе, в частности у алан.

В 1971 г. увидела свет книга В. А. Кузнецова «Алания в Х-ХШ вв.», где на основе письменных и археологических материалов рассматривалось завоевание Северного Кавказа татаро-монголами, феодальное состояние аланского общест-

12 ва, и высказьшалось мнение о том, что часть западных алан - жителей верховьев Кубани, добровольно перешла на сторону завоевателей .

В 70-е годы были опубликованы две работы, посвященные походу Тимура на Северный Кавказ. Так, в статье «О походе Тимура на Северный Кавказ» Э.В. Ртвеладзе, тщательно проанализировав письменные источники и географические данные, приходит к заключению, что восьмидневный путь Тимура из Азака к берегам Кубани определялся как маршрут вдоль берегов Азовского моря к Тамани, и именно по этому в древних источниках говорится о столь длительном пути через топи и болота. В следующем году в сборнике «Вопросы истории Чечено-Ингушетии» вышли две работы Х.А. Хизриева - «Походы Тимура на Северо-Западный и Центральный Кавказ» и «Из истории борьбы народов Чечено-Ингушетии и Ставропольского края против Тимура» . Если вторая статья в основном касалась Центрального Кавказа, то первая интересна в плане авторского взгляда на трактовку письменных источников касательно тактики, примененной Тимуром после первой неудачи в столкновении с адыгами . Основным различием в работах Э.В. Ртвеладзе и С.Х. Хизриева является разная интерпретация маршрутов Тимура.

В 1979 г. Х.А. Хизриев, опубликовал другую работу, отражающую борьбу северо-кавказских народов против татаро-монгольских завоевателей , в которой рассматриваются всевозможные способы сопротивления - от вооруженного до обращений с жалобами. В этой статье затрагиваются в основном события на Северо-Восточном Кавказе.

В том же году увидела свет обширная статья дагестанских авторов P.M. Магомедова и А.Е. Криштопы «Борьба против татаро-монгольских захватчиков на Северном Кавказе и ослабление власти Золотой Орды» . Работа являла собой одну из глав подготавливающегося к печати первого тома истории Северного Кавказа и стала одной из первых научных работ, посвященных борь-

13 бе народов Северного Кавказа с пришельцами. В публикации были задействованы практически все письменные источники, однако работа имела заметный акцент на восточные районы региона, в силу более подробного отражения данного аспекта темы в источниках.

В 80-е годы увидело свет большое количество отдельных публикаций Х.А. Хизриева, непосредственно посвященных вооруженной борьбе народов Северного Кавказа с татаро-монгольскими захватчиками и нашествием Тимура. В 1982 г. к отмеченным выше работам данного автора, добавилась отдельная статья о битве Тохтамыша и Тимура на р. Тереке . В том же году Х.А. Хизриев защитил диссертацию на тему «Борьба народов Северного Кавказа с экспансией Тимура» . В дальнейшем он опубликовал статью, в которой рассмотрел участие народов Кавказа на стороне Мамая в битве на Куликовом поле . Ученый предположил, что перечисленные в русской летописи кавказские народы были жителями Крыма, а обитатели Северного Кавказа находились под властью противника Мамая - Тохтамыша. Не менее интересными, хотя также несколько спорными представляются выводы чеченского исследователя, относительно первых походов чингизидов на Северный Кавказ и их политических последствий . В другой публикации, посвященной первому походу монголов , особо оговаривается, что чингизиды отводили на покорение какой-либо страны ограниченное время, в случае неудачи повторяли поход с увеличением его длительности по времени. Если второй поход завершался отрицательно, назначался третий всемонгольский поход, что и произошло в случае с Русью, Кавказом, Волжской Булгарией и половецкой степью - Дешт-и кыпчак. Работы Х.А. Хизриева имеют спорные моменты, обусловленные слабой разработанностью данной темы в отечественной историографии.

Заметное место в историографии золотоордынского периода на Северном Кавказе занимают работы М.К. Джиоева, основная направленность трудов которого борьба и взаимоотношения алан с завоевателями. В 1982 г. автор защи-

14 тил диссертацию «Алания в XIII-XV вв.» . Позже вышли отдельные труды: «О месте Алании в противоречиях между Золотой Ордой и государством Хула-гидов», «Из истории алано-золотоордынских взаимоотношений в середине XIII в.» , а также «О нашествие Тимура на Северный Кавказ в 1395 г.» , в которой был подвергнута критике интерпретация маршрута Тимура Х.А. Хиз-риевым. Несмотря на то, что работы М.К. Джиоева большей частью касались истории алан, они представляют ценность в аспекте реконструкции событий на Северо-Западном Кавказе.

В 1992 г. вышла в свет книга В. А. Кузнецова «Очерки истории алан» , отдельная глава которой просвещена событиям XIII-XV вв. Вслед за данной работой была опубликована монография Ф.Х. Гутнова «Средневековая Осетия» , в которой имелась глава, специально посвященная борьбе алан с иноземными завоевателями - татаро-монголами и войсками Тимура.

В 1996 г. Выходит в свет очередная книга В.М. Аталикова «Наша старина» , как и предыдущие работы этого автора опирается на скрупулезное рассмотрение письменных источников.

Важной публикацией для историографии проблемы является статья С.Х. Хотко «Татары и Черкесия в XIII-XVIII вв.» , в которой впервые специально рассмотрены вопросы взаимоотношения (войны, сотрудничество) между татарами и черкесами. Возможно, поэтому в работе имеются спорные моменты: утверждение отсутствия золотоордынского ига на Северо-Западном Кавказе как такового, и сомнение в победе Тимура над черкесами. Эти положения были перенесены С.Х. Хотко в недавно изданные им книги .

В последнее время подвергается активному изучению проблема пребывания адыгов в Приднестровье и в Подонье, и вопрос их влияния на этногенез населения юга Украины и Запорожских казаков в конце XIII-XV вв. Данной проблематике посвящают свои работы А. А. Максидов в отдельной главе книги «Адыги и народы Причерноморья» , и М.В. Горелик в статье «Адыги в

15 Южном Подонье» . Несмотря на большое количество научных публикаций посвященных истории Северного Кавказа XIII-XV вв., большая часть их лишь вскользь касается истории адыгов в этот драматический период.

В некоторых отмеченных выше работах оговаривалось время и причины выделения кабардинцев из общей адыгской массы и заселения ими современной территории. Тем не менее, были и отдельные труды российских и советских ученых, посвященных данной проблематике. Еще в 1913 г. в Киеве вышла книга В. Кудашева «Исторические сведения о Кабардинском народе» . В данной работе впервые на основании исторических сведений автор пришел к выводу, что переселение кабардинцев произошло в конце XV в. - начале XVI в. .

Совершенно иначе решал данный вопрос Л.И. Лаврова в статье «Происхождение кабардинцев и заселение ими нынешней территории» , в которой рассматривается отдельный этап истории адыгов - выделение кабардинцев и заселение ими современной территории. Автор приходит к выводу, что этот этап приходится на вторую половину XIII в., после завоевания Северного Кавказа татаро-монголами. Эту же точку зрения Л.И. Лавров отразил в главе «Формирование адыгской народности» в первом томе «Истории Кабардино-Балкарии» . Долгое время мнение Л.И. Лаврова являлось основным в этом сложном и до конца не разрешенном вопросе.

Значительным трудом по истории этногенеза Северокавказских народов без преувеличений можно назвать вышедшую относительно недавно книгу А.В. Гадло «Этническая история Северного Кавказа Х-ХШ вв.» . В работе рассматривается момент татаро-монгольского вторжения в регион. Здесь же А.В. Гадло рассматривает на примере эпиграфики и фольклора возможность проникновения адыгов в центральные районы Северного Кавказа еще в XII в., а массо-

вое переселение, произошедшее в XIV-XV вв., считает вторичным этапом .

В 2003 г. вышла книга известного кавказоведа В.А. Кузнецова «Эльхотов-ские ворота в X-XV вв.» , в одной из глав которой коротко рассматриваются вопросы проникновения адыгов в центральные районы Северного Кавказа в XIV-XV вв. В целом же данный автор целиком разделяет мнение другого кавказоведа А.Х. Нагоева.

В этом же году выходит книга В.Б. Виноградова и С.Ш. Шаовой «Кабардинцы и вайнахи на берегах Сунжи», одной из главных тем, которого было переселение кабардинцев на территорию их современного проживания. Соавторы считают, что массовое овладение этими землями кабардинцами произошло не ранее начала XVI в. .

В данной диссертации значительное внимание было уделено работам, посвященным геополитическому состоянию региона таких авторов, как Я.А. Федорова , Э.В. Ртвеладзе , А.Х. Нагоева , А.М. Некрасова , С.Х. Хотко , Ю.В. Зеленского .

Весьма сложным является вопрос об экономическом положении адыгов в обозначенное время. Основную пищу для размышления могут дать в основном данные археологии, и этнографии, которые разрешают нам говорить лишь о культуре жизнеобеспечения внутри рода - общины. Однако с появлением в Северном Причерноморье генуэзских колоний был далн толчок к развитию ремесел, для производства товаров необходимых для обмена с пришельцами. Появляются крупные поселки с сельскими округами, где развивается взаимовыгодный товарообмен. Реанимировались караванные дороги Великого Шелкового Пути. Одной из таких дорог была посвящена статья А.Н. Дьячкова-Тарасова, основывающаяся на данных археологии и письменных источников - она рассматривала караванный путь через Главный Кавказский хребет, следы которого еще были видны в последней четверти XIX в. .

В 1889 г. в пятом «Кубанском сборнике» была опубликована статья Е.Д. Щербины «Некоторые сведения о средневековых генуэзских поселениях в Крыму и Кубанской области» . Работа изобиловала новым материалом, извлеченным из итальянских (генуэзских) деловых документов и дипломатической переписки. В статье отмечалось значительное экономическое и политическое влияние Генуи на экономику приморских областей Черкесии, в том числе и культурную. В данной работе впервые было локализовано феодальное образование Кремух, полемика вокруг нахождения которого активизировалась в конце ХХ-начале XXI вв.

При рассмотрении исследований посвященных генуэзским колониям в Северном Причерноморье и их взаимоотношениям с местными народами Северного Кавказа, входившим в состав Золотой Орды, нельзя обойти труды Ф.К. Бруна . Этот автор опирался на итальянские источники (переводчиком некоторых из них был он сам), а также на опубликованные арабские и персидские документам. Основной акцент в работах Ф.К. Бруна сводился к экономическим и политическим взаимоотношениям в городской культуре Северо-Причерноморских колоний.

Пожалуй, одними из основных трудов в историографии Северо-Западного Кавказа посвященных итальянским колониям в Северном Причерноморье являют собой исследования Е.С. Зевакина и Н.А. Пенчко, посвященные истории генуэзских колоний в Северно-Восточном Причерноморье в XIII-XV вв. . В этих работах использовались как уже известные источники, опубликованные в трудах Ф.К. Бруна и Е.Д.Фелицина, так и новые. В частности здесь публикуются некоторые материалы деятельности генуэзской дипломатии. Во многом указанную работу автор диссертации использовал при освещении вопросов связанных с экономикой и социальными отношениями черкесов. Другой совместный труд упомянутых выше авторов полностью посвящен анализу

18 социальных отношений в генуэзских колониях всего Северного Причерноморья в XV в. .

Изучению итальянских колоний и их взаимоотношений с местным населением в Северо-Восточном Причерноморье посвящены работы И.В. Волкова .

Большое значение в аспекте исследования взаимоотношений черкесов с генуэзскими колониями, их положения в городской и административной жизни причерноморских поселений, статья С.Х. Хотко «Генуя и Черкесия (в 1266-1475 гг.)» . В работе исследуются обширные письменные источники.

На примере обширного археологического материала и данных археологии тема жизнеобеспечения адыгов в XIII-XV вв. является наиболее раскрытой. Данной теме были посвящены множество исчерпывающих работ как общих перечисленных выше, так и отдельных. Так в 1952 г. увидела свет монография Л.И. Лавров «Развитие земледелия на Северо-Западном Кавказе с древнейших времен до середины XVIII в.», в которой детально рассматривается развитие земледелия, скотоводства, промыслов и сопутствующих им ремесел .

На протяжении многих лет в изучении истории Северного Кавказа вносила свою лепту Е.П. Алексеева, «перу» которой принадлежит множество публикаций, посвященных материальной культуре Северного Кавказа и адыгов в частности. Наиболее значительными для данной диссертации являются монографии: «Очерки по экономике и культуре народов Черкесии в XVI-XVII вв.» , и «Материальная культура черкесов в средние века (по данным археологии)» .

В 1960 г. М.Л. Стрельченко защищает диссертацию «Материальная культура адыгских племен Северо-Западного Кавказа в XIII-XV вв.» . В этой

19 работе использовались археологические материалы, накопившиеся к тому времени.

Одной из основных работ посвященных вопросу жизнеобеспечения коснувшихся всех граней данного вопроса, от ремесел и сельского хозяйства до разбоя и работорговли явилась работа А.Ю. Чирга «Культура жизнеобеспечения адыгов» .

Сложным вопросам жизнеобеспечения и ремесленного производства по-t

Сложной темой для адыгской истории является вопрос социального развития племен в XIII-XV вв. По данной задаче практически до недавнего времени отсутствовали специальные работы, за исключением отдельных глав в монографиях Л.И. Лаврова , Е.П. Алексеевой , и в «Очерках истории Адыгеи» короткую главу для монографии написал Е.С. Зевакин . На сегодняшний день имеются и другие работы, посвященные общественному строю адыгов часто противоречивые в выводах. Не малый интерес для нас представляют работы, посвященые социальным отношениям в адыгском обществе XVII-XIX вв., из-за сохранившихся в эти столетия архаичных пережитков.

В конце 60-х повышенный интерес вызывают исследования по развитию
феодализма у адыгов, в связи с чем вышел ряд трудов, посвященных этой теме.
Пожалуй, крупнейшим из них является работа В.К. Гарданова «Общественный
* строй адыгских народов» , в основном охватывающая период XVII-XIX

вв. Тем не менее, данный труд весьма интересен тем, что на его основе можно моделировать более ранние процессы, происходившие в адыгском обществе (XIII-XVI вв.), с поправками на данные археологии и имеющиеся письменные источники.

Важной работой в плане исследования социального развития адыгов и формирования народного самосознания является статья Э.Х. Панеш «К ранней истории адыгов» , вышедшая в 1995 г.

Вызывают интерес и другие работы, посвященные теме развития феодальных отношений адыгов. В 1969 г. в сборнике «Проблемы возникновения феодализма у народов СССР» были опубликованы статьи Е.Н. Кушевой «О некоторых особенностях генезиса феодализма у народов Северного Кавказа» и Т.Х. Кумыкова «К вопросу о возникновении и развитии феодализма у адыгов» , в последний из которых автор высказал спорное мнение о том, что в IV-XV вв. адыги находились в состоянии раннего феодализма, а в XVI-XVIII вв. на стадии феодальной раздробленности.

Весьма развитые локальные феодальные отношения в адыгском обществе, усиление имущественной дифференциации отмечал в своей работе «Социальные отношения адыгов в X-XV вв.» В.А. Тарабанов .

Таким образом, в конце XX в. проблема положения адыгов в золотоор-дынский и постзолотоордынский периоды стала подвергаться специальному изучению. В конце XX - начале XXI вв. выходят отдельные работы, посвященные проблемам истории Северного Кавказа. В последнее время разворачивается полемика вокруг адыгских феодальных владений, о локализации которых еще в начале 90-х гг. прошлого века почти не было речи, хотя о них имелось достаточно сведений в древних источниках. На сегодняшний день особый спор идет о локализации области Кремух. По данной теме были опубликованы работы А.В. Кузнецова, В.Б. Виноградова, Е.И. Нарожного и Ф.Б. Нарожной, И.В. Волкова. Так, В.А. Кузнецов в ряде работ локализует таинственную область в районе белореченских курганов и одноименной церкви, отождествляя область Кремух с ним . В свою очередь, коллектив авторов В.Б. Виноградов Е.И. Нарожный и Ф.Б. Нарожная выдвинули свою гипотезу место нахождения области Кремух в районе современного Ейска, а бе-

21 лореченские курганы в качестве версии отнесли к кабаку Собай . И.В. Волков считает, так же, как и Е.П. Алексеева, что Кремух находился в приделах полуострова Тамань, а маршрут венецианца Барбаро, описавшего в середине XV в. данную область, считает неправильно истолкованным вышеперечисленными авторами .

Интересной не раскрытой до конца темой является проникновение христианства на территорию Северо-Западного Кавказа, и его положение в XIII-XV вв., влияния епархий на регион в свете политических событий. Весьма туманно представляются духовные устремления адыгов в это время, так как в этот момент здесь присутствуют: христианство (православие, католицизм), ислам, и язычество.

Одной из первых работ по религии адыгов была обширная статья Л.И. Лаврова «Доисламские верования адыгейцев и кабардинцев» .

В 1990 г. выходит статья В.Б. Виноградова «К дискуссии о грузинском влиянии в Х-ХШ вв. на Северо-Восточное Причерноморье» , в работе отображена епархиальная борьба за территориальное влияние в регионе.

Недавно вышел капитальный труд В.А. Кузнецова «Христианство на Северном Кавказе до XV в.» , рассматривавший все стороны развития хри-стианств от архитектуры до меж-епархиальной борьбы за души северокавказ-цев.

До недавнего времени разным вопросам христианства на Северо-Западном Кавказе свои труды посвящали такие исследователи как: М.Н. Ложкин , В.А. Тарабанов , А.В. Пьянков и др.

Подводя итог обзора литературы необходимо отметить, что до последнего времени не было работ целиком посвященных этому периоду адыгской истории, исключения составляли некоторые работы связанные с отдельными вопросами. Труды выдающихся кавказоведов Л.И. Лаврова, Е.П. Алексеевой и А.Х.

22 Нагоева, при всей их всеобъемлемости большей частью касаются центральных районов Северного Кавказа. Тем не менее, в последние время интерес к адыгским племенам Северо-Западного Кавказа в XIII-XV вв. заметно вырос выходят статьи монографии по разным аспектам этого исторического отрезка. В общем, то пока на небольшом фоне развитости историографии данного вопроса выделяются работы таких исследователей как: В.Б. Виноградова, В.А. Кузнецова, И.В. Волкова, Е.И. Нарожного, С.Х. Хотко.

Те не менее в данное время выходят работы и других авторов, посвященные иным аспектам жизни и становления адыгского субэтноса, адыгской культуры.

Объектом диссертационного исследования являются адыгские племена Северо-Западного Кавказа в XIII-XV вв.

Предметом исследования является геополитическое положение и внутреннее социально - культурное и политическое развитие адыгов в XIII-XV вв.

Хронологические границы. Хронологически границы диссертации ограничены временем от первого похода монголов в Восточную Европу в 1222 г. до турецкого вторжения в Северное Причерноморье в 1475 г. События, произошедшие в ограниченный данным временными рамками период, можно условно разделить на два этапа:

Завоевание Северо-Западного Кавказа монголо-татарами во второй четверти XIII в. И до момента ослабления государства Золотая Орда в третей четверти XIV в. и походов Тимура, приведших к ее падению.

Период самостоятельного развития адыгских племен в постзоло-тоордынский период до турецкого вторжения в последней четверти XV в.

Территориальные границы исследования охватывают земли Северного Кавказа и прилегающие территории, на которых фиксировались адыги.

23 Цели и задачи диссертации. Автор ставит целью исследования реконструкцию геополитического положения, социально-политического и политического развития адыгских племен Северо-Западного Кавказа в XIII-XV вв. Для реализации этой цели ставятся следующие задачи:

Произвести историографический анализ имеющейся литературы, выявив недостаточно исследованные и дискуссионные аспекты проблемы.

Сформировать документальную базу исследования, опираясь на имеющиеся источники и новый археологический материал.

Рассмотреть основные тенденции социально-экономического и политического развития адыгов в изучаемый период.

Исследовать влияние монголо-татарского завоевания и политики Золотой Орды на развитие общественных процессов у адыгов.

Рассмотреть причины и последствия выделения кабардинцев из общего адыгского массива.

Письменные источники, автор разделил на три группы: летописные, к которым относятся арабские, персидские хроники и русские летописи. Они не многочисленны, и, хотя оставлены они современниками событий, большую их часть нельзя рассматривать как абсолютно достоверный источник, поскольку их авторы были знакомы с жизнью народов Северо-Западного Кавказа последовательно поверхностно. Наиболее ранние факты, имеющие отношение к данному вопросу, связаны в основном с военными походами татаро-монгольских нойонов и Тамерлана. Это арабские и персидские источники, оставленные авторами - современниками событий.

Арабский историк Ибн ал Асир (1166-1238) подробно описал первый поход монголов в 1222 году, в частности, через Главный Кавказский хребет, и разгром алано-кипчакского союза . Важные известия о положении народов России и Кавказа периода правления Узбека оставил Ибн-Фадлаллах Эломари

24 . Персидский историк Рашид ад-Дин (1247-1318), будучи врачом Газан-Хана (1295-1304), на основе устных рассказов и своих наблюдений составил историю, названную «Сборник летописей» , в которой приведены точные даты похода Менту Каана и Кадана на черкесов и убийства местного правителя Тукара. Другой персидский историк, Шереф-Дин Иезди (1405-1447), используя записки придворных секретарей Тимура, написал «Книгу побед», где отразил набег на черкесов . Одна из главных черт этих документов - точная датировка событий. Арабские и персидские источники были опубликованы на русском языке и вышли в двух томах, благодаря труду крупнейшего русского исследователя В.Г. Тизенгаузена . Собранные им материалы, извлеченные из арабских источников и вышедшие в 1884 г., относятся к истории Золотой Орды. Впоследствии был издан аналогичный сборник, состоящий из персидских хроник . Обозначенные выше труды являются одними из основных источников для изучения золотоордынского периода на территории бывшей Российской Империи и бывшего СССР, в том числе и истории адыгов, несмотря на малочисленность сведений. Золотоордынское время относительно лучше было изучено применительно к аланам, так как они чаще фигурируют в источниках. Весьма скудные известия об адыгах (касогах) мы находим в русских летописных сводах. В летописях XIII - первой половины XVI в. кратко упоминается «касоги» в числе завоеванных стран накануне битвы монголов с русским войском на реке Калке . В четвертой новгородской летописи упоминаются черкесы, привлеченные Мамаем к сражению на Куликовом поле . Интересные сведения о Северном Кавказе находятся в рассказе о гибели князя Михаила Тверского в ставке хана Узбека .

Значительный интерес представляют нарративные источники, к которым относятся, прежде всего, сведения итальянских - генуэзских и венецианских, -источников, путешественников миссионеров и т.д., а также дипломатические документы.

Значительная информация о политико -культурной жизни адыгов дошла до нас и от европейских авторов. Плано Карпини писал о сопротивлении народов Северного Кавказа татаро-монгольским завоевателям . В первой четверти XIII в. Северо-Западный Кавказ посетил католический миссионер Юлиан и оставил интересные сведения об адыгах и аланах . Французский путешественник Гильем Рубрук, побывавший на Кавказе в 1235-1255 гг., писал о том, что монголам ещё не удалось покорить адыгов .

На рубеже XIV-XV вв. на Западном Кавказе побывал религиозный дипломат Иоганн де Галонифонтибус и оставил краткие записи о положении Чер-кесии, в которых, в частности, он отметил ряд земель: «Верхнею Черкесию» находящуюся на Дону , и выделил «Белую» и «Черную» Черкесии . В сведениях, предоставленных Галонифонтибусом, прослеживаются широкое распространение адыгских племен в Прикубанье после ослабления Золотой Орды и неравномерность социального развития их общества. Венецианец Иосафат Барбаро, который путешествовал с 1436 по 1452 годы, жил в Тане и неоднократно посещал Северное Причерноморье . Писал о культуре и быте народов этого региона, упоминал ряд феодальных владений, подробнее всего, остановившись на области Кремух.

Высокую оценку современных историков получила работа веницианца Г. Интериано . Итальянец, вероятнее всего, большую часть своих наблюдений в Черкесии собрал в области Кремух, описав обычаи и нравы народа. Г. Интериано первым из авторов вводит в историографический оборот самоназвание обитателей Северо-Западного Кавказа - Адиге.

Важнейшим документом является «Устав для генуэзских колоний», изданный в 1449 году [ПО, с.235], в котором перечисляются статьи торгового обмена генуэзцев с адыгами, что даёт достаточно полную информацию об экономике последних в XV в.

Интересное добавление к известиям Г. Интериано об адыгских культах сделал немецкий путешественник Иоганн Шильтбергер, побывавший в Восточном Причерноморье в начале XV в., и описавший погребальный обряд адыгов. Он, в частности, говорит о необычности захоронений людей, считавшихся у адыгов святыми . Важные сведения о подчиненном положении народов Северного Кавказа и в частности, адыгов, монголам в лице Ногая содержит сообщение, оставленное византийским историком Георгием Пахимером .

Недавно был опубликован отрывок рассказа турецкого историка Ибн Ке-маля, повествующий об экспансии османов в Северное Причерноморье и сопротивлении, которое им оказали адыги . Из наиболее поздних авторов собравших материалы о быте адыгов выделяются XVII в., итальянец Жан де Люк (Джованни Лукка) и турок Челеби Эвлия. Жан де Люк оставил сведения о культурно-экономической жизни адыгов. Весьма интересны его описания фортификационных сооружений местных племён . Эвлия Челеби (1611-1679) написал книгу «Сейхатнаме» (Книга путешествий), во второй части которой он повествует о свом путешествие от Риона до Анапы, а в четвёртой её части - турне по Закубанью в 1666 году . Эти авторы дают ценные сведения о жизни адыгов, которые подтверждают, что уже в это время в Черкесии сложились глубокие феодальные отношения.

Третью группу письменных источников составляют эпиграфические, незначительное число которых было обнаружено в развалинах белореченской церкви и долине реки Зеленчук .

Подводя итог рассмотрения письменных источников не обходимо подчеркнуть что, основные сведения, касающиеся истории адыгов весьма скудны и большей часть которые относится к итальянским документам XV в.. Тем не менее, сведения, сохранившиеся в арабских, персидских и русских текстах, вкупе с относительно разработанной историей алан и кочевников XIII-XV вв., уже

27 сейчас может дать возможность реконструкции адыгской истории этого времени.

Этнографические источники дополняют и уточняют данные письменных источников и археологии. Ученые давно пришли к выводу, что многие предметы материальной культуры народов Северо-Западного Кавказа сохранили свои формы и утилитарное назначение с XI-XIX вв. без изменений. В середине XVIII в. на черноморском побережье побывал французский путешественник Карл Пейсонель, описавший достаточно подробно быт и торговлю адыгов того времени.

Государственное изучение народов Северо-Западного Кавказа, и, в частности, адыгов начинается с освоения Россией данного края в конце XVIII -XIX вв. В это время выходят работы о жизни и быте племен Северо-Западного Кавказа в основном таких авторов как Г.-Ю. Клапрота К.Ф. Сталя , Н. Каменева , И.Ф. Бларамберга , А. Берже , Л.Е. Люлье и др. Сведения перечисленных авторов имели большей частью этнографический и разведывательный характер в силу шедшей многолетней кавказской войны. Однако при имеющихся мизерных сведениях о древнем положении адыгского общества информация, собранная перечисленными авторами, важна при реконструкции социально-экономического состояния черкесов в XIII-XV вв. Этнографические данные об адыгах в XIX в. оставили и европейские путешественники: швейцарец Дюбуа де Монпере , англичане Белл , Лонгворт идр.

Неоценимый вклад в историю своего народа кроме Ш. Ногмова внесли и другие адыгские авторы: бжедутский князь Хаджимуков , Каламбий (Адиль-Гирей Кешев) , значительные работы принадлежали Хан-Гирею и Султану Адиль Гирею . Книга «Записки о Черкесии» Хан Гирея имела свою интересную историю. Написанная в 1836 г., эта работа по каким-то причинам попала в архив и оставалась неизвестной до 1952 г., пока не была случайно найде-

28 на и выпущена в свет. «Записки о Черкесии» содержат фактический материал по истории и этнографии адыгов. Кроме данной работы Хан-Гирей еще при жизни выпустил ряд трудов: «Черкесские предания» , «Вера, нравы, обычаи, обряды жизни черкесов» . Однако работ, за исключением труда Ш.Б. Ногмова, в той или иной степени касающихся истории адыгов в золотоордын-ский и последующие периоды, практически нет.

Весьма интересные сведения дают материалы топонимики, и связанные с ней предания, собранные и переработанные во второй половине XX в. К.Х. Ме-ретуковым . Таким образом, ссылка на более поздние известия не случайна, так многие социальные институты в адыгском обществе бытовали до конца кавказской войны, а некоторые пережитки - и до более позднего времени.

Археологические источники позволяют осветить этапы развития материальной культуры и во многих случаях подтвердить или опровергнуть данные письменных источников.

Археологические исследования адыгских древностей начинаются в конце XIX в. Тогда раскопки велись только на курганах, и это происходило в силу разных причин. Во-первых, находки, сделанные в курганных погребениях, давали богатый материал для исследований и, во-вторых, сами погребения достаточно легко обнаруживаемы. Часто курганы копались выборочно, в зависимости от величины. Предметы, не представляющие интереса (т.е. не драгоценные), как правило, просто выбрасывались, при раскопках не всегда соблюдалась научная методика. Серьезной проблемой археологической периодизации материалов является датировка инвентаря, хронологически варьирующаяся от одного до трех столетий , что, конечно, затрудняет определение времени бытования и принадлежности памятника.

Значительный вклад в развитие археологии внёс Н.И. Веселовский, раскопавший в 1896-1897 гг. и в 1907-1908 гг. курганное кладбище в районе станиц Ханской и Белореченской, относящееся к золотоордынскому времени. Мате-

29 риалы данного могильника дали название так называемой «белореченской культуре» . Іізучению этих материалов были посвящены работы К.А. Ракитиной , В.П. Левашовой , М.Г. Крамаровского .

В 1886 году В.И. Сизовым были исследованы схожие памятники в районе станиц Натухаевской и Раевской .

Раскопки Борисовского могильника, проводившиеся в 1911-1912 годах (вблизи Геленджика) под руководством В.Б. Саханева дали интересный материал. Уникальность этого могильника заключается в разнообразии погребальных обрядов и в том, что в нем захоронения производились с V в. по XV в.

В постреволюционное время большое количество раскопок велась силами местных музеев. Исследования проводились у аулов Тлюстенхабль, Несушка, Куйбышевка, села Новомихайловского, Абадзинки и др. Археологический материал относился к XIII-XV вв. В 1941 г. начались раскопки Убинского могильника X-XV вв. .

Несмотря на изобилие средневековых памятников, которые встречаются по всей территории Закубанья, они не были предметом постоянного интереса со стороны учёных, а их раскопки носили случайный характер.

Основную информацию об интересующем нас времени дали экспедиции 70-х годов XX в., которые были связаны со строительством Краснодарского водохранилища. В 1972 г. экспедиция Н.В. Алфимова исследовала крупный могильник VII-XII вв. у а. Казазово. В 1973-1975 гг. у а. Ленинохабль было раскопано 300 погребений XII-XV вв. . Интересный материал дал некрополь МТФ-3 близ станицы Старокорсунской в Прикубанье, исследованный в 1980 г. В.Н. Каминским. В одном из погребений находился воин с гербами мамлюкско-го эмира .

По окончании строительства Краснодарского водохранилища и других систем орошения снизилась активность в исследовании объектов, относящихся к золотоордынскому времени. Изучение памятников данного периода стало

вновь носить случайный характер: при спасательных работах, на стройках народного хозяйства и пр. Единичные материалы этого времени, в отличие, например, от античных памятников, не всегда публикуются из-за малого интереса к ним. В горных районах края на лесоразработках и при строительстве дорог памятники порой просто сносились землеройной техникой.

За последние 10 лет основная масса археологических работ проводилась вблизи черноморского побережья края. В 1990 г. Кавказская экспедиция ГМИНВ вела исследования вблизи посёлка Кабардинка, в ходе которых была раскопана 51 насыпь XIII-XV вв. Могильник датировался монетами хана Узбека .

В том же году Южно-Кубанской экспедицией КГИАМЗ была исследована часть могильника Бжид-1 в Туапсинском районе. Эти 27 погребений ученые производившие раскопки относят к X-XIV вв. и связывают их с предками адыгов .

В 1995 г. на правом берегу реки Цемес, близ Новороссийска, под руководством А.А. Малышева исследованию подвергся средневековый могильник, давший уникальный материал. В нём находились погребения, демонстрирующие симбиоз адыгской и кочевнической культур и относившиеся к XIII-XV вв. .

Изучение средневековых поселений является наиболее сложной проблемой. После татаро-монгольского нашествия жизнь в городах прекратилась. Лишь в верховьях Кубани на Нижнем Архызском и Архызском городищах до конца XIV в. поддерживалась жизнь. Это объясняется массовым переселением народов в верховья Кубани .

В Причерноморье и в среднем течении Кубани по присутствию керамики и бытового мусора был обнаружен ряд селищ. Стены домов в селищах не сохранились, так как были турлучными, легко подверженными распашке с/х машинами, и навсегда утрачены. В последнее время (конец XX - начале XXI вв.)

31 проводятся интенсивные раскопки в зонах строительства трубопроводов нефтяного консорциума (КТК), и газового (Голубой поток). На этих участках исследователям удалось изучить большое количество памятников, в том числе и XIII-XV вв. материалы которые еще предстоит вовлечь в научный оборот.

За последние 100 лет при исследовании археологических памятников на Кубани меньше всего внимания уделялось периоду X-XVII вв., и на общем фоне археологических исследований они занимают весьма скромное место. Тем не менее, в фондах краеведческих музеев края находятся материалы, способные заинтересовать не только историков Кавказа.

Методологическую основу работы определили принципы историзма и объективности, игнорирование которых делает несостоятельным любое историческое исследование.

Принцип историзма позволяет рассмотреть круг проблем, связанных с историей региона комплексно, во взаимосвязи с изменениями в социально-экономических и политических реалиях XIII-XV вв.

Для получения достоверных научных результатов принцип историзма необходимо применять, соблюдение требований объективности научного исследования. При этом мы опирались на достоверный уровень научного знания с учетом выдвинутых по проблеме точек зрения. При работе с разнообразными источниками и историческими материалами применялись такие методы научного исследования, как конкретно-исторический, историко-типологический, проблемно-хронологический, логический анализ. Перечисленные методы позволяют реконструировать картину прошлого, восстановить цепь событий в обозначенных хронологических рамках.

Практическая значимость. Результаты диссертационного исследования могут быть использованы при изучении проблем средневековой истории адыгов, создании учебников, учебных пособий и лекционных курсов по истории

32 России и истории народов Северного Кавказа, а также найти отражение в соответствующих разделах музейной экспозиции.

Апробация. Основные положения диссертации нашли отражения в статьях автора, опубликованных в научных сообщениях Москвы, Краснодара, Армавира, а также в сообщении автора на XXII «Крупновских чтениях» по археологии Северного Кавказа 2002 г.

Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, содержащих пять и три параграфа соответственно, заключения, списка использованных источников и литературы, и приложения.

Адыги и другие народы Северного Кавказа в начале XIII в

Ко времени татаро-монгольского нашествия на Северно-Западном Кавказе существовало три крупнейших этнокультурных массива. Западные районы региона занимали адыгские племена, концентрировавшиеся в основном на черноморском и азовском побережье Тамани. Центральное Предкавказье до среднего течения Кубани удерживали аланы. Степи Прикубанья и Ставрополя (Восточное и Западное Предкавказье) занимали половецкие кочевья. Весьма развита, выглядела экономика народов современного Дагестана, которая развивалась благодаря близости к развитым государствам Закавказья и торговым магистралям, идущим через Дербент. В этот период первой четверти XIII в. Северный Кавказ в целом переживал период расцвета (невзирая на феодальную раздробленность в аланских землях), который заключался в подъеме производительных сил, земледелия, скотоводства, ремесла. Развивалась городская и международная торговля, упрочнялись экономические, культурные, военно-политические контакты кавказских народов между собой. Усиливалась местная феодальная верхушка у адыгов и ряда независимых дагестанских княжеств , ведущих борьбу с Ширваном.

Адыгские племена накануне монгольских завоеваний представляли собой ряд локальных объединений, не являвшихся государствами . Отсутствие на протяжении всего средневековья государства способствовало сохранению и развитию «такой формы общественной организации, как патронимия -братство (союз фамилий)» . Известия об адыгских князьях (царях, государях) в источниках Х-ХШ вв. по мнению Э.Х. Панеш «еще раз косвенно подтверждают, что процесс консолидации адыгов в единую народность [еще Л.Г.] завершен не был» . Во времена разобщенности и племенной розни «союзы осуществляли своеобразное регулирование сил, в случае, если какой-либо из патронимии удалось занять доминирующие место в межплеменных отношений, что в итоге и препятствовало централизации. Политическому объединению препятствовало также существование довольно сильных князей вместе с зависимыми от них племенными объединениями с одной стороны, и сравнительно самостоятельными территориально локализованными группами «свободных» - с другой» . В золотоордынское время и до него в источниках адыги фигурируют под названиями Зихов и Касогов. Исследователи не без оснований их делят, соответственно, на западных и восточных. В дальнейшим под западными подразумеваются Черкесы, а под восточными Кабардинцы .

Тем временем с успешным развитием народного хозяйства, ремесла и торговли адыгские племена по-прежнему оставались разобщёнными. Однако в это время, имело место тенденция к возрождению военно-племенных союзов под управлением единого вождя. Католический миссионер Юлиан, побывавший на Кавказе незадолго до вторжения Бату, писал о зихском правителе Матрики .

Аланы к моменту татаро-монгольского нашествия переживали период феодальной раздробленности, напоминающий, по мнению В.А. Кузнецова, положение государств Закавказья и Руси . Тот же миссионер пишет об Алании «сколько [там] селений, столько и вождей, и ни один из них не имеет подчиненного отношения к другому. Там постоянно идет война вождя против вождя, села против села» . Аланское государство, некогда очень влиятельное на Северном Кавказе, по-прежнему сохраняло значительный военный потенциал . Последние аланские правители искали поддержку в Грузии. Влияние Грузии было настолько велико, что аланские цари считали за великое счастье благосклонность грузинской короны .

Расселение адыгов в первой четверти XIII в

О расселении адыгов (зихов, касогов) до татаро-монгольского нашествия имеются незначительные письменные источники. Исконной территорией расселения адыгов до XIII в. в исторической науке принято считать Восточное Причерноморье и Северо-Западный Кавказ до Лабы, при этом «отдельные адыгские племена под влиянием экономических, социальных и политических причин проникали в более восточные области Кавказа» .

Незадолго до нашествия азиатских завоевателей, на Кавказе побывал венгерский священник Юлиан. Некоторое время (50 дней) он находился в Сихии в городе Матрике и оставил «скупые» воспоминания-наблюдения о Матрике и ее жителях . Ценным для нас в его воспоминаниях является путь из Матрики к западным аланам, ближайшие к Тамани владения которых в это время археологически фиксируются в низовьях р. Урупа, его междуречья с Лабой, до среднего течения Кубани. «Отсюда [Матрике], ... отправились через степь, где не нашли ни людей, ни домов, в тринадцать дней пришли в страну, которая называется Алания...» . Исходя из проделанного пути доминиканцев, мы предполагаем, что Юлиан двигался по дороге (?) и не встретил никого: ни адыгов, ни алан. Данное пространство скорее всего занимали половцы, как сезонное место кочевок, и тем самым можно объяснить то, что они не встретились Юлиану.

«Туманными» - сообщениями о границах адыгов в первой половине XIII в. Е.П. Алексеева назвала сообщения Вильгельма Рубрука и Плано Карпини .

На наш взгляд, более точные и подробные сведения о расселении адыгов оставили авторы X в.: византийский император Константин Багрянородный и арабский историк и путешественник Ал Масуди, описавшие Зихию-Касогию и разделившие ее на несколько областей - вдоль берега Черного моря тянулась Зихия, а выше в глубину материка находилась Папагия и Касахия. Над локализацией этих областей в разное время работали: Л.И. Лавров , Е.П. Алексеева , А.В. Гадло , В.Н. Каминский . На взгляд автора диссертации для адыгов существенных изменений в их расселении не произошло за это время, несмотря на падение Хазарского каганата и последовавшего в XI в. половецкого давления, в результате которого сузились степные территории Алании. Территориальное положение адыгов существенно не изменилось, что и подтверждается археологически.

Итак, к моменту татаро-монгольского нашествия адыги занимали территорию от Тамани, и возможно по берегу Азова (археологически это трудно подтвердить из за подъема уровня моря), вдоль черноморского побережья до Абазгии.

Как глубоко адыги расселялись в глубь материка сейчас трудно судить из-за малой изученности археологического материала и, как следствие, слабой разработанности периодизации.

Археологические памятники Х-ХП вв. фиксируются в Западном Закуба-нье от современного Новороссийска до низовьев Псекупса. Это биритуальные кремационные и ингумационные, как грунтовые, так и подкурганные, могильники . На наш взгляд нельзя рассматривать расселение адыгов этого времени по могильникам белореченско-кабардинского типа, так как подобный обряд захоронения утверждается в золотоордынский период и локально существует до XIX в.. Ареал обитания адыгов в рассмотренный отрезок времени, впрочем, и как следующий золотоордынский период слабо отражен в письменных источниках и требует дальнейшего археологического подтверждения.

Инвентарь золотоордынского происхождения или бытовавший в это время приходится на памятники белореченского круга, фиксируемый главным образом на территории Северо-Западного Кавказа. Таким образом, расширение границ бытования адыгов выпадает на это время и время падения Золотой Орды. Причины широкого расселения адыгов лежат в историческом ходе событий этого периода, реконструкцию которых пытается представить на суд ученых автор диссертации.

Культура жизнеобеспечения

В начале данной главы необходимо подчеркнуть, что о некоторых аспектах Черкеской экономики мы уже говорили в предыдущих главах в контексте социальных и геополитических событий XIII-XIV вв. на Северо-Западном Кавказе. Установить истинное положение черкесской экономики весьма сложная задача для исследователя, учитывая внутреннюю направленность, натуральность хозяйства. Письменные источники весьма поверхностно повествуют о хозяйственном быте народа . Внешняя торговля адыгов более освещена в науке, благодаря итальянским номенклатурным документам главным образом XV в.

Предваряя тему торговли, нужно отметить, что феодальная верхушка (наездники) занималась исключительно грабежом и работорговлей. Интериано в своем рассказе отмечал: «Они хотят, чтобы дворяне не занимались никакими торговыми делами, исключая продажи своей добычи...» . Другие виды деятельности были ниже их достоинства . Джигиты (наездники) имели свой пантеон, в частности они покланялись Зекухту - покровителю путешественников и искателям военных подвигов, а также нартскому герою Со-сруко . Наездничество было средством увеличения богатства адыгской элиты, к которому так же относилось воровство, похищение людей. Наездничество было действенным механизмом поддержания военной мобильности , готовности к набегу - длительному походу.

Другим средством жизнеобеспечения наездников было военное отходничество. Вне всякого сомнения, в данный период адыгская кавалерия приобретает повсеместное признание. Адыгские аристократы, правители, не видели для себя никакого другого способа существования, нежели чем удаль, пренебрегая другими видами деятельности.

Со времени утверждения Монгольского владычества над завоеванными территориями начинается постепенное восстановление торговых путей и городов, обслуживающих эти магистрали. Орда, практически самостоятельно не производящая продуктов для торговли, была заинтересована в получении доходов с транзитных караванов. В это время «караванная торговля существовала беспрепятственно» несмотря на частые военные конфликты на отдельных участках таких путей, что характерно для феодального Востока . Купцы были неприкосновенны , итальянский историк Пегалоти отмечал: «путь из Таны в Китай - писал он, - по словам купцов, совершавших это путешествие, вполне безопасен и днем и ночью; только если купец по дороге туда и обратно умрет, то все его имущество передают государю страны, в которой он умер...» .

Не последнюю роль в развитии торговли на подвластных землях Золотой Орды играло динамично развивающиеся ремесленное производство, аккумулирующееся в городах. На протяжении всего существования государства Золотая Орда, ее экономическая политика была направлена на укрепление «городской жизни, ее ремесла и торговли» . Большинство покоренных монголами народов были земледельческими, таковыми они и остались. Эломари (автор первой половины XIV в.) отмечал ведущие экономически развитые районы Золотой Орды, в частности: «у султана этого государства [т.е. Узбека] рати черкесов, русских и ясов. Это жители городов благоустроенных, людных, да гор лесистых, плодородных. У них произрастает хлеб, струится вымя, текут реки и добываются плоды» .